Вторым делом Виктория заревела во весь голос.

   Родители Оливье поняли, что их спокойной жизни приходит конец.

   - Не беспокойтесь, дорогая, девочке здесь будет очень хорошо, - сказала старая графиня, проводя тонкой рукой по светлым кудряшкам ребенка.

   - Это настоящий чертенок, - с неожиданной для Клементины гордостью добавил Шарль-Анри де Морейль, отец Оливье.

   Клементина не беспокоилась. Она знала, что решение оставить дочь родителям ее первого мужа было правильным.

   Девочке нечего делать при дворе. К тому же, ей следовало привыкать к дому, который впоследствии станет ее наследством.

   Бабушка с дедушкой очень быстро полюбили Вик безоглядно. И Клементина даже стала опасаться, что девочка ее, не обделенная характером, окончательно отобьется от рук.

   Виктория с некоторых пор не терпела нежностей. Когда, в пылу страсти, дедушка подхватывал ее на руки и прижимал к себе, маленькая озорница изо всех сил барабанила по нему ручонками, отчаянно вырываясь на свободу.

   Няни не справлялись с буйным нравом Виктории. За то время, что Клементина пробыла в поместье своего первого мужа, девочка отвоевала себе право надевать только то, что ей нравилось и гулять там, где хотела.

   Многочисленным нянюшкам пришлось приспосабливаться.

   Вик корчила уморительные гримасы и изо всех сил сопротивлялась попыткам нянюшек одеть ее в приличные, сообразно положению, одежды. В конце концов, ее оставили в покое.

   Несомненно, ей там было хорошо.

   Была, впрочем, еще одна причина, о которой Клементина старалась не думать. Она была уверена, что Филипп никогда не обидит ее дочь. Но не могла не замечать ревности, с какой он смотрел временами на подрастающую девочку. Он мечтал о наследнике. И Вик была постоянным напоминанием о его неудачах.

   Клементина понимала, что не должна огорчаться тому, что девочка живет теперь далеко. Ведь, в первую очередь, именно ради того, чтобы вернуть дочери имя, родню и обеспечить ее состоянием, она вернулась во Францию. Она сделала все, что было в ее силах.

   Клементина убеждала себя в этом ежедневно. И все же она скучала.

   Глава 3. Стать хозяйкой

   Жизнь в замке катилась размеренно и неспешно, как телега, заполненная крестьянами, отправляющимися в поля на работы.

   Каждое утро, сразу после завтрака, Клементина выезжала верхом на прогулку. Ее поочередно сопровождали Ансельм де Ларош и Рене де Бриссак.

   Клементина не сразу научилась их различать, что, впрочем, ни в малейшей степени не мешало ее прогулкам.

   Довольно долго Клементине казалось, что они, эти два ее воина-защитника, - на одно лицо. И она каждый раз, готовясь обратиться к ним по имени, замирала, стискивала в смущении тонкие пальцы.

   Они и в самом деле были похожи, как братья-близнецы. Оба среднего роста, худощавые, жилистые, загорелые и выцветше-светловолосые. У них были круглые, приближающиеся к форме шара, головы, приплюснутые уши и тонкие, с едва заметной горбинкой, носы.

   Они вытягивались в струнку всякий раз, стоило ей появиться в нижней зале, и на лицах их поначалу одинаково отсутствовало всякое выражение. Они смотрели прямо перед собой, то ли не решаясь, то ли не желая поглядеть ей в глаза.

   Уже позже Клементина обнаружила, что де Ларош более высокомерен и вспыльчив, а де Бриссак, напротив, рассудочен и умерен, что первый предпочитает смеяться, а второй - шутить. Стоило Клементине подняться к себе, оставив их в одиночестве, из нижней залы до нее доносились тихий, безэмоциональный голос Бриссака-сказителя и веселый гогот де Лароша.

   На этом их основные отличия заканчивались.

   Во всем остальном они были схожи как люди, с рождения поставленные в одни и те же условия.

   Неудивительно, что необходимость всюду сопровождать Клементину их одинаково не радовала.

   Оба предпочли бы воевать. Следить за тем, чтобы женщина не влипла в неприятности - было не совсем то, о чем они мечтали, поступая на службу. Но приказ оставался приказом. И они старались, как могли.

   Когда Клементина садилась на Девочку и выезжала за ворота, один из них, - как правило, немного поодаль, - неизменно следовал за ней. Клементину это устраивало. Она не стремилась к общению. В сущности, еще больше она была бы рада, если бы могла вовсе отказаться от их услуг. Но оба воина были непоколебимы:

   - Приказ вашего мужа, сударыня!

   В конце концов, она сдалась.

   Прогулки стали традицией. Начинала Клементина всегда с одного и того же: объезжала замок снаружи главной крепостной стены, по тому самому пути, который она проделала вместе с Филиппом в первый же день после приезда. Времени на это уходило немного.

   Сначала она двигалась параллельно рву. В одном месте делала довольно большой крюк, объезжала остатки прежних крепостных стен, затем снова возвращалась на главную, ведущую вдоль рва, дорогу.

   И после того, как кривая замыкалась в начальной точке пути, она направляла лошадь в сторону, прочь от замка. Иногда спускалась к реке, спешивалась и бродила по низкому берегу, обходя камыши и заболоченные участки с высокой травой. В другое время отправлялась в лес, шла по тропинкам, ведя лошадь под уздцы. Там, где это было возможно, ехала верхом. Возвращалась к полудню.

   После обеда часто выходила пройтись по открытым галереям дворца: смотрела на буковую аллею, ведущую к конюшне, подолгу стояла, опершись о балюстраду, наблюдала, как шастают по двору деревенские детишки, как конюх Поль выводит на прогулку лошадей, как Аннет носит на задний двор остатки со стола.

   Все эти мимолетные картинки возвращали ее в детство. Девочкой, она так же, незаметно для окружающих, любила наблюдать за жизнью Большого Дома. Она пряталась в голубятне, выстроенной для ее братьев в углу внутреннего двора, или в кустах, что росли у самых стен, и смотрела, смотрела, смотрела. Она могла часами созерцать, как бесцельно, как ей казалось, бродят на заднем дворе, в отведенном им закутке, куры. Смотреть и гадать, которая из них первой попадет в суп.

   Клементина теперь все чаще вспоминала свои детские годы и все, что окружало ее в той, прежней, жизни. И все чаще сравнивала.

   Замок Брассер, в котором она родилась, был совсем не похож на этот. Он был гораздо меньше и последнюю пару сотен лет не подвергался никаким переделкам. Самое большее, что могли позволить себе его хозяева, - содержать в чистоте и не дать ему разрушаться.

   Хозяева же этого замка не однажды перекраивали свое жилище, они переносили крепостные стены, то и дело перестраивали пространство внутри них. Последние крупные строительные работы, как сказал Клементине Перье, были завершены около сотни лет назад, когда итальянское зодчество только входило в моду.

   Тогдашний граф де Грасьен ("великий был человек!" - восторженно выдохнул в этом месте Перье) не мог отказать себе в удовольствии последовать ей. Он нанял итальянского архитектора, который пристроил к центральной, достаточно тяжелой и массивной части здания, два великолепных двухэтажных крыла. Увитые каменными гирляндами цветов аркады нововыстроенных крыльев выглядели логическим продолжением колоннады центральной части.

   Клементине нравилось прогуливаться по галереям. Она касалась отполированных каменщиками и временем колонн, украшенных капителями с выгнутыми наружу каменными лепестками, сидела в молчании на мраморных скамьях. Она всем сердцем желала полюбить этот дом. И знала, что это возможно только в том случае, если она станет его настоящей хозяйкой.

   И Клементина решила, что пришло время ею становиться.

   *

   Надо ли говорить, что Перье был шокирован.

   С тех пор, как молодой господин отправился ко двору, возложив на его, Перье, плечи управление имением, никто не посягал на эту его привилегию. Когда Клементина попросила принести ей книги, в которые он заносил все доходы и расходы, управляющий вытаращил глаза.