- Как вы смеете?! Тереза - моя горничная, и... - Клементина задохнулась от бешенства. - Убирайтесь из моей комнаты!

   - Послушайте, сударыня, - он придвинулся к ней так близко, что она вынуждена была отступить почти до самой стены. - Если вы намерены ехать, а меня просите сопровождать вас, вы будете поступать так, как прикажу я. В противном случае, я уезжаю сегодня один, а вы можете оставаться и командовать вашими слугами и вашим домом.

   Она чуть не застонала от бессилия и злости. До крови закусила губу.

   - Хорошо, сударь. Я запомню все, что вы мне сказали.

   Жосслен де Мориньер улыбнулся одними губами. Согласие Клементины очень смахивало на угрозу.

   - Вот и договорились! - весело ответил. - Я полагаю, вы возьмете с собой Терезу? Она замечательно справляется со своими обязанностями.

   Он открыл дверь и вышел, едва не уронив приникшую к двери горничную.

   Клементине казалось, они никогда не отправятся в путь. Ей было все равно уже - верхом ли, в карете ли. Только бы ехать! Еще несколько дней назад она могла только мечтать об этом. А сегодня с трудом справлялась с нетерпением.

   Когда Аннет взялась устанавливать под сиденьем корзину с продуктами, Клементина не выдержала:

   - Мы так собираемся, будто путешествие продлится вечность!

   Услышав восклицание, Мориньер обернулся, взглянул насмешливо. Клементина замолчала, досадливо закусила губу.

   По приказу Мориньера Тереза принесла накидку из меха лисицы - укрыться в случае непогоды.

   Мориньер внимательно осмотрел в последний раз внутреннее пространство кареты. Ухмыльнулся, заметив, с каким недовольным видом Ансельм де Ларош наблюдал за приготовлениями к отъезду.

   Решив, что в дороге им может пригодиться человек, владеющий пистолетом так же хорошо, как и шпагой, Мориньер предложил Рене де Бриссаку совершить с ними это небольшое путешествие. Гасконец согласился с величайшей радостью, зато Ансельм де Ларош узнал об этом с величайшим же негодованием.

   Если бы у Мориньера кто-нибудь спросил, отчего выбор пал на Бриссака, он ответил бы, что де Ларош слишком молод и самолюбив, чтоб быть хорошим солдатом. Но это была не вся правда. Главная правда заключалась в том, что де Ларош, - Мориньер отметил это в первый же вечер, - был пылко влюблен в свою госпожу. А вот это вкупе с его невыдержанностью как раз очень даже могло усложнить их путешествие. Мориньер не был уверен, что ревнивый юноша в критический момент, если таковой наступит, выполнит всякое его указание без промедления. Он не готов был рисковать.

   Так что бедный влюбленный бросал по сторонам оскорбленные взгляды и скрежетал зубами, глядя, как его более удачливый соперник седлает коня, готовясь выступить в поход.

   - Господин де Ларош! - Клементина тоже заметила настроение юноши.

   Она дотронулась до его рукава.

   - Господин де Ларош, я очень рада, что вы остаетесь. Я знаю, раз вы здесь, в замке, все будет в порядке.

   - Вы осчастливили юношу, - насмешливо заметил Мориньер, подавая Клементине руку, чтобы молодая женщина могла без затруднений подняться в карету.

   - Не ваше дело, - огрызнулась она.

   Глава 7. Дорога домой

   К вечеру погода испортилась.

   Мелкий, выбивающий частую дробь на крыше кареты, дождь довольно скоро превратился в настоящий ливень. Поднялся ветер.

   Как ни уговаривала Клементина своих сопровождающих занять место в экипаже, они не соглашались.

   Бриссак качал головой и напряженно смотрел вдаль. Мориньер на все доводы Клементины отвечал коротко:

   - Я солдат, сударыня.

   Она не видела особого смысла в таком их самопожертвовании, но не спорила. От одной мысли, что, позволь Мориньер ей путешествие верхом, она сейчас вынуждена была бы мокнуть вместе с ними, ее бросало в дрожь.

   Клементина сидела, забившись в глубину кареты и укутав ноги меховым одеялом. И думала - о родителях, о тетушках, о братьях и сестрах. Как они? Сильно ли изменились? Все ли они будут рады видеть ее?

   Вспоминала. Кажется, совсем недавно она была девочкой, которую надо было опекать, учить, воспитывать. А теперь она чувствовала себя взрослой, много взрослее всех своих братьев, сестер, даже тетушек. Все они казались ей теперь наивными, не знающими жизни. Как они примут ее? Какое место позволят ей занять?

   *

   К ночи они добрались до постоялого двора в небольшой деревушке Жирони. И опять Клементине пришлось с досадой отметить, что предусмотрительность графа де Мориньер оказалась не лишней.

   - Вряд ли у вас, госпожа, вызовет аппетит то пойло, что плещется сейчас в тарелке, поданной господину де Бриссаку, - значительно произнесла Тереза, затаскивая в комнату объемную корзину с едой.

   Клементина хотела было пригласить мужчин разделить с ней трапезу. Отправила Терезу в общую залу. Та вернулась важная, как павлин.

   - Нет, госпожа, - махнула рукой. - Господин граф отказался. "Я, - говорит, - перекушу здесь, в зале, а ты проследи, чтобы госпожа хорошенько поела. И сама, - говорит, - поешь". Да уж, негоже вам есть то, что ест сейчас граф. Ничего хорошего не могут готовить эти...

   Тут она употребила словечко, от которого Клементина поморщилась, как от зубной боли.

   - Достаточно, Тереза, замолчи. Садись ужинать. Или спускайся вниз, к графу. В той компании твои речи поймут лучше.

   Клементина с удивившим ее аппетитом съела сыр с хлебом и запила все это слегка разбавленным вином.

   И уснула тоже на удивление быстро.

   *

   По мере приближения к Ажену нетерпение все больше охватывало Клементину. Одновременно с этим путешествие становилось все менее приятным.

   Накануне дорога их почти все время пролегала через густые дубовые и сосновые леса. Теперь же повсюду из земли торчали одни пни. Огромные, срубленные совсем недавно, дубы вповалку лежали тут же. И листва на них местами еще была зелена.

   - Что это значит, сударь? - изумленно спросила Клементина у ехавшего рядом в молчании Мориньера.

   - Хозяин этих земель участвовал в восстании. Король приказал вырубить его леса, - хмуро ответил Жосслен де Мориньер.

   Впереди его взгляду открывались еще более неприятные картины. Очень скоро, переменившись, ветер донес до них запах гари.

   Клементина заметила короткий взгляд, брошенный графом де Мориньер на Бриссака. Оба быстро переложили пистолеты поближе, а Мориньер едва заметным движением переместил шпагу таким образом, чтобы при необходимости можно было ее легко выхватить.

   - Что там такое? - Клементина выглянула в окно кареты.

   - Укройтесь в карете, сударыня, - сухо сказал Мориньер. - Вам незачем это видеть.

   Но она уже увидела.

   Вдоль дороги, на небольшом отдалении от нее, было выстроено десятка три виселиц. Три десятка повешенных. Ветер раскачивал мертвые тела, которыми уже успели попировать птицы. Сытые, тихие, они расселись на перекладинах и, ей казалось, всей стаей неотрывно глядели на проезжающий экипаж.

   - Иосиф Флавий, присутствовавший при разрушении Иерусалима, видел то же... - прошептала она, не в силах отвести взгляда от ужасной картины.

   - Что вы сказали? - удивленно наклонился к ней Мориньер.

   - Нет, ничего. Что здесь происходит?

   - Восстание, - коротко ответил.

   Невдалеке поднимались столбы дыма. Там, где теперь торчали черные трубы и остатки печей, совсем недавно была деревня. Дождь, что прошел накануне, в основном, затушил пожары, но кое-где еще вздымались кверху языки пламени, еще лизал огонь обугленные углы домов. Вокруг бродили понурые фигурки: старики, женщины, дети. Те, кто потерял кров, но остался жив. Их было немного. Завидя проезжающих, некоторые из них бросились к карете.