– Вставай. – Взгляд Джеймса излучал ледяной холод, а его тон не обещал ей ничего хорошего. – И оденься во что-нибудь приличное.

– Я устала. – Саммер нахмурилась. – Ты всю ночь не давал мне уснуть.

Что-то было не так, потому что в черных глазах Джеймса вспыхнула неприязнь. Теперь он снова внушал страх.

– Да что случилось?

Виконт не ответил. Вместо этого он пересек спальню, на мгновение исчез за дверью гардеробной и тут же вернулся с ворохом одежды, которую швырнул на кровать.

– Одевайся, и побыстрее.

Саммер заморгала. Ее глаза щипало, все тело пронизывала боль...

– Я хочу спать, – снова запротестовала она, но Джеймс грубо стащил ее с кровати. Едва не упав, она стукнулась коленками об пол и испуганно охнула. Подтащив жену к тазу с водой, Джеймс, не слишком церемонясь, обтер ее лицо мокрым полотенцем.

Окончательно разозлившись, Саммер попыталась вырваться. Ей это почти удалось, но Джеймс вновь подтащил ее к себе, намотав на руку ее длинные волосы, и, зажав между ног, принялся растирать ее полотенцем до тех пор, пока ее кожа не приобрела ярко-розовый оттенок.

Со слезами на глазах, обессиленная и сбитая с толку, Саммер несмело пыталась остановить мужа, но все ее попытки были тщетны.

– Я не знаю, почему ты так поступаешь, – выдавила она, когда Джеймс сунул ей в руки щетку и велел причесаться.

– Мы были неплохой парой, – горько произнес виконт и недоуменно посмотрел на жену. – А теперь, думаю, я должен тебя отпустить.

Рука Саммер замерла в воздухе, а ее сердце сжалось.

– Отпустить? – прошептала она. – Но почему?

– А разве ты не этого хотела? – прорычал Джеймс, вновь переходя на гортанное наречие. – Я не раз слышал это от тебя.

– Я хотела этого раньше, но не теперь. – Саммер придвинулась к мужу, но тот довольно невежливо повернулся к ней спиной, бросив через плечо:

– Довольно болтать, идем. – Он указал на дверь. Двигаясь, словно лунатик, Саммер последовала за мужем в зал. Она ощущала бурлящий внутри его еле сдерживаемый гнев и понимала, что это каким-то образом связано с утренним посетителем. Ах, если бы только она не была такой сонной и глупой!

Когда Джеймс втолкнул Саммер в комнату, Брюс Камерон поднял голову и цепким взглядом оценил ее покрасневшее лицо, заспанные глаза и опухшие губы. Было совершенно очевидно, что Джеймс не давал ей спать всю ночь. Губы графа изогнулись в улыбке.

Джеймс подтащил Саммер к огромному столу, а потом толкнул ее в грудь так, что она упала в кресло. Затем он посмотрел на отца. Глаза Джеймса пылали гневом, но его голос источал ледяное спокойствие:

– Он еще здесь?

– Уже нет.

Вцепившись в подлокотники кресла, Саммер с минуту недоуменно смотрела на обоих.

– О ком вы говорите? Я имею право знать. Что происходит? Почему ты так жестоко обращаешься со мной?

Встав рядом с женой, Джеймс положил руку на ее плечо и крепко сжал. Саммер не было больно, но этот жест таил в себе угрозу, и она беспокойно заерзала в кресле.

– Лучше замолчи.

– Но почему?

Саммер попыталась встать, однако рука мужа вновь пригвоздила ее к креслу. Проигнорировав предупреждение, она вывернулась и, вскочив на ноги, повернулась к Джеймсу и посмотрела на него горящими яростью глазами.

– Мерзкий грубиян! Я требую объяснения!

Виконт сделал шаг вперед, но Брюс Камерон предостерегающе прошептал:

– Кажется, Финдли идет.

Остановившись, Джеймс бросил на жену уничтожающий взгляд и открыл дверь. К ее удивлению, в кабинет вошел священник, который накануне обвенчал Джеймса и Саммер в каменной церкви близ замка. Его плотную фигуру скрывал плащ. Заметив грозный взгляд Джеймса, краску на щеках Саммер и отрешенное выражение лица графа, он остановился в нерешительности.

– Еще одно венчание, милорд? Разве мы что-то сделали не так?

– Да. – Старший Камерон встал со своего кресла и подвинул священнику стопку бумаг. – Имя невесты вписано неверно. Теперь все должно быть исправлено, чтобы впредь не возникло никаких проблем и вопросов.

Сердце Саммер едва не выскочило из груди. Она перевела взгляд на Джеймса и по одному только взгляду его черных глаз поняла – он разгадал ее обман. Но что именно он знал? И собирался ли жениться на ней повторно?

Очевидно, да. Взяв Саммер за руку, он подвел ее к столу и протянул ей перо. Девушка закусила губу, не зная, что делать.

– Пиши. Пиши свое настоящее имя – Сен-Клер! – прорычал он, и она содрогнулась.

Теперь он знал все. Кем бы ни был утренний посетитель, он сообщил ее настоящее имя. Ненавидел ли ее теперь Джеймс? Или он всего лишь злился на нее за то, что она солгала? Все дело было в его гордости и упрямстве.

В висках у Саммер застучало.

– Подписывай! – прозвучал грубый приказ, и она вздрогнула.

Глядя на лежащий перед ней документ, Саммер все еще колебалась. Она ощущала на себе настороженный взгляд черных глаз мужа, выражавший какие-то чувства, которых ей не дано было понять. Она выронила перо, но ладонь Джеймса тотчас накрыла ее руку и потянула к бумаге.

Саммер с явной неохотой написала свое имя и закрыла глаза.

Священник заволновался. Он посмотрел на побледневшую Саммер, на разъяренного виконта, а потом перевел взгляд на графа:

– Она не хочет подписывать, милорд?

– Спросите ее сами.

Саммер открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо Финдли. Ей следовало сказать «нет», но она не смогла. Она слишком сильно любила Джеймса, несмотря на то, что тот буравил ее глазами так, словно хотел задушить.

– Да, – еле слышно прозвучал ее ответ. – Я выхожу замуж по собственной воле.

Финдли кивнул, хотя и не до конца был удовлетворен ответом. Однако он не желал ссориться с графом и попросил молодоженов вновь произнести клятвы.

Когда церемония закончилась, Саммер едва не рыдала от усталости и разочарования.

Финдли, не выдержав, поморщился:

– Мне кажется, здесь чего-то недоговаривают, да и девушка ужасно расстроена.

– Верно. – Граф серьезно посмотрел на него. – У нее была брачная ночь, но не было настоящего венчания, а она очень впечатлительна.

Священник понимающе кивнул.

– О, я вижу, невеста плакала. – Он улыбнулся. – Но теперь не о чем беспокоиться, миледи: клятвы произнесены, и вы стали женой отважного шотландца, которого я знаю всю свою жизнь. Теперь вы будете очень счастливы.

Саммер начала всхлипывать, и тут неожиданно для нее виконт повернулся к ней, заключил ее в объятия и прижал к груди. Они стояли так несколько минут, и Саммер могла отчетливо слышать мощные, равномерные удары его сердца. Потом он наклонился, подхватил жену на руки, отнес ее наверх и уложил в постель. Там он уговорил ее выпить вина, а затем заботливо укрыл одеялом.

К тому времени как он покинул комнату, Саммер уже спала глубоким сном без сновидений.

– Гарт? За мной приехал Гарт? – Саммер удивленно смотрела на мужа. – Но откуда он узнал?

– Эпсон сказал ему. – Джеймс злобно пнул носком ботфорта торчащее из камина полено. Он беспокойно ходил от окна к камину, хлопая по голенищу ботфорта кнутом.

Саммер кивнула. Эпсон. Ну конечно. Этот хлыщ почел бы за удачу навредить лорду Уэсткотту и забить еще один клин в их отношения. Она с тревогой наблюдала, как Джеймс мерил гостиную широкими беспокойными шагами.

– Будь так любезен, перестань ходить, – раздраженно попросила Саммер, и виконт, резко развернувшись, в упор посмотрел на нее. Сейчас в его лице не было ничего от нежного смеющегося любовника, и Саммер попыталась сгладить нервное напряжение:

– Вы, шотландцы, так быстро выходите из себя!

– Киннисон, полагаю, не такой? Как же, подлинный образец добродетели...

Саммер вздернула подбородок.

– Почти всегда, – ответила она в надежде сбить с мужа спесь, и это, очевидно, сработало.

Он отшатнулся, как если бы Саммер ударила его.

Неожиданно виконт быстро пересек комнату и схватил жену за запястья.