И тут Саммер словно громом поразило – она поняла, почему трусит. Имя ее трусости было – любовь.

– Джейми, дружище, мне показалось, что твоя невеста вовсе не хочет за тебя замуж. – Йен вопросительно посмотрел на старшего брата. – Как ты собираешься уговорить ее дать согласие?

Виконт бросил на брата хмурый взгляд, который говорил красноречивее слов. Его уже не раз посещала мысль, что Саммер может вообще не перестать упрямиться.

Потерев подбородок своей большой рукой, Даллас предложил:

– Если хочешь, я буду хлестать ее ремнем, пока она не даст согласие.

– Спасибо, – зло огрызнулся виконт. – Буду иметь в виду.

Даллас широко улыбнулся:

– Если она слишком упряма, ты мог бы пустить в ход тиски для пальцев.

– Ты, наверное, очень доволен собой, брат, не так ли?

Белокурая голова удовлетворенно кивнула.

– Весьма. Вот уж не думал, что увижу тебя идущим под венец, да еще с павой, которая даже вида твоего не выносит! – Молодой человек засмеялся. – Я еще не видел девушки, которая не упала бы прямо к тебе в руки со вздохом удовольствия.

Джеймс бросил на брата недовольный взгляд:

– Я тоже.

Несколько минут братья ехали в полном молчании. Они уже оставили Лондон и теперь двигались по пологим холмам центральных графств. Карета быстро катила впереди них, оставляя на размокшей дороге глубокие колеи.

Пришпорив своего коня, Йен подъехал к Джеймсу, но тот лишь одарил брата хмурым взглядом из-под сдвинутых бровей. Однако Йена это не испугало.

– Она красивая девушка, Джейми.

– Да.

– Не могу отделаться от ощущения, что за твоим стремлением жениться на ней скрывается нечто большее, нежели желание отделаться от ее родственников.

– Ты уже говорил это вчера.

Вновь наступила тишина, и Даллас с Йеном обменялись недоуменными взглядами. Предыдущий вечер они провели, беседуя за стаканчиком доброго шотландского виски, но так ничего и не решили, кроме того, что будет свадьба.

Даллас плотнее запахнул накидку на своих широких плечах и уткнулся подбородком в грудь. Дождевые капли стекали по его лицу и свисали с ресниц.

– Я согласен: если ты не женишься на этой девушке, будет беда. Но думаю, ты знал это с самого начала.

– Да.

– Черт возьми, Джейми! Ты что, вообще не собираешься с нами разговаривать? Мы же твоя семья. Твои проблемы – наши проблемы.

Повернувшись, виконт пристально посмотрел на Далласа.

– Отнюдь не всегда.

– Но уж на этот раз точно.

Это было правдой. Временами Даллас попадал прямо в точку.

– Если ее дядя нападет на след, у нас будут проблемы. Хотя я еще не знаю, стоит ли нам особо беспокоиться на этот счет. И все же... – Виконт неожиданно замолчал.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что кто-то попытался похитить ее прямо на улице средь бела дня, и теперь Фокс проводит расследование.

– Фокс?

Джеймс скривился:

– Да. Так случилось, что он спас ее. И он видел похитителя. Фокс убежден, что это был не просто карманный вор.

– Итак, – протянул Даллас, – ты хочешь сказать, что у твоей невесты неприятности?

– Просто не вижу другой причины, по которой она скрывает правду. Но я уже знаю о наличии у нее дяди и жениха. Если, конечно, она не лжет. – Джеймс попытался придать своему голосу оттенок беззаботности, но братья по-прежнему внимательно смотрели на него. Пожав плечами, виконт добавил: – Она не слишком честна со мной. Я это знаю точно: когда она лжет, то слишком часто моргает.

Даллас усмехнулся: – По крайней мере, ты предупрежден.

Проворчав что-то себе под нос, Джеймс кисло посмотрел на брата.

– Слабое утешение.

– И ты обязан жениться на ней, лжет ли она или говорит правду.

– Да, – жестко произнес виконт, – я женюсь на ней. И когда мы поженимся и окажемся в одной постели, я добьюсь правды, даже если эту правду придется вытрясать из нее!

Посмеиваясь, Даллас произнес:

– Ты говоришь слишком уж уверенно для парня, у которого было сегодня столько проблем с этой девушкой! А ты уверен, что она вообще когда-нибудь пустит тебя в свою постель?

Метнув на брата свирепый взгляд, Джеймс нехотя признался:

– Она уже не девушка, потому что спала со мной.

Йен рассмеялся, чем навлек на себя еще один гневный взгляд.

– Мне кажется, братец, ты переоцениваешь как свою силу, так и свое обаяние.

Пришпорив лошадь и опередив братьев, Джеймс постарался не обращать внимания на шутки на его счет. Дьявол! Возможно, Йен был прав. В ее теперешнем настроении Саммер выглядела отнюдь не дружелюбно. Если бы он знал, что простое предложение выйти за него замуж вызовет у нее такой гнев... он все равно бы его сделал, потому что должен был обладать ею. И не только в постели. Это было бы нечестно по отношению к Саммер. Она ведь не из тех женщин, кто смирится с такой жизнью. Нет, он хотел ее – и хотел, чтобы все было правильно и законно.

Джеймс вонзил шпоры в бока коня и пустил его в галоп, наслаждаясь холодным ветром и хлещущими в лицо струями дождя.

Черт бы побрал упрямую красотку! И почему все происходящее так беспокоит его? Ответа он и сам не знал наверняка. Саммер словно околдовала его. Она была упрямой, недоверчивой маленькой негодницей, и все же виконт не мог не думать о ней. Его мучило то, что она не доверяла ему, а то, что она отказывалась сообщить даже самые безобидные сведения о себе, приводило в ярость. Но хуже всего было, что она утаила от него факт своей девственности.

Руки виконта с силой сжали поводья, и он тихо выругался. Саммер отгородилась от него стеной, которую не собиралась разрушать. Но это сделает он. Видит Бог, сделает.

Саммер с раздражением думала о том, что Шотландия оказалась даже еще более дикой, чем места, простиравшиеся к западу от Луизианы. С ее высокими скалистыми утесами, покрытыми шапками снега, и глубокими стремительными потоками, которые Камероны называли ручьями, Шотландия казалась первобытной и необитаемой.

Саммер предстояло путешествовать всего лишь с одной робкой служанкой и тремя мужчинами, которые, оказавшись на родине, выглядели еще более хищными. Девушка с тревогой наблюдала за изменениями, происходящими в Джеймсе. Как только Англия и Эдинбург оказались позади, он стал менее цивилизованным и более опасным. Суровая, потрясающая красота этой земли питала Камеронов энергией, которая отсутствовала в изысканном лондонском доме. Это было странно и слегка пугающе. Все это наводило Саммер на мысль о тиграх, внезапно вырвавшихся на свободу и рычащих от радости.

Чувствуя усталость, она не сопротивлялась, когда ей помогли выйти из кареты, остановившейся в сумерках у очередного постоялого двора. Вновь пошел дождь. Наверное, здесь так было всегда.

Джеймс подтолкнул ее к камину с потрескивающим в нем огнем, в то время как стройная темноволосая Летти суетилась позади. Служанка подошла ближе, чтобы погреть руки у огня, но Саммер стояла, отвернувшись, и смотрела в окно со стекающими по стеклу струями дождя.

– Подожди здесь, я распоряжусь насчет комнаты, – произнес виконт, и Саммер кивнула, не глядя на него. Он отдалился от нее за десять дней путешествия, и девушка часто ловила на себе его задумчивые взгляды, которые лишали ее присутствия духа, если не сказать больше.

Что ж, это он принял решение жениться на ней, а она была тут совершенно ни при чем.

Саммер не хотелось размышлять о мотивах своего отказа выйти замуж. Она думала об этом так много, что ее мозги должны были уже давно превратиться в кашу. И может, так оно и случилось, судя по тому, как смиренно она позволяла принимать за нее решения в последние десять дней.

Девушка бросила взгляд на троих братьев. Возможно, ее поведению было оправдание. Ни одна женщина не смогла бы слишком долго противостоять этим решительным и непреклонным Камеронам.

Даллас напоминал ей Джеймса. Он постоянно дразнил младшего брата и подсмеивался над ним, чем доводил последнего до бешенства. Йен был немного мягче, но посмеяться тоже любил. Белокурый Даллас выглядел именно так, как Саммер и представляла себе шотландцев, – высокий, мускулистый, со светлой кожей. Джеймса и Йена, по словам веселящегося, как обычно, Далласа, называли «черными шотландцами».