Кенло крепко выругался от возбуждения.

— Значит, никто не знает об этом? Потрясающе! И вы сможете отвести меня туда прямо завтра? Лучше бы пораньше. В семь, к примеру?

— Пожалуй, лучше в шесть, — предложил Олин. — Понадобится целый день. Можете подняться к моей хижине — и ты, Эрик, если, конечно, ты не возражаешь. Вообще одному туда лучше не лезть, а мои старые кости уже не годятся для таких подвигов.

— Конечно, я с удовольствием присоединюсь, — согласился Брендон. — Звучит заманчиво.

— Не обязательно, — сказал Кенло. — Я не новичок в спелеологии.

— Тогда вы наверняка знаете, насколько опасно идти одному. Кроме того, меня все это страшно увлекает.

— Вы собираетесь ужинать? — Фей Уорнер выглянула из-за занавески. — Джинджер, я думала, что ты пошла позвать всех к столу. Кушать подано.

На столе было всего полно: цыплята, ветчина, маисовый хлеб с соусом, помидоры, салат, миски с горохом, фасолью, кукурузой и другими овощами. Морщинки недовольства на лице Кенло слегка разгладились, когда он принялся за вторую порцию. Вскоре после ужина археолог попрощался:

— День был длинный, да и завтра надо рано вставать.

Олин тоже вскоре уехал, а Делл отправился по хозяйским делам, и Брендон остался на веранде в одиночестве. Он уже клевал носом, когда к нему присоединилась Джинджер.

— Я тебя не напугала? — смутилась она, усаживаясь рядом с ним. — Ты подпрыгнул прямо как кошка. Это город так влияет на человека?

— Заставляет держаться настороже, — признал Брендон.

Медноволосая головка склонилась к его плечу.

— Тогда тебе надо выбираться из Нью-Йорка, когда ты закончишь свой научный проект или как он там называется. Похоже, что тебе приходится постоянно переезжать с места на место.

— Это называется "полевые исследования".

— Ага! Делл говорит, что ты ничего не делаешь, только торчишь в хижине или бродишь но горам и охотишься. Неудивительно, что ты до сих пор не защитил докторскую. Приятно, должно быть, получить правительственный грант на то, чтобы болтаться по всей округе и изучать местный фольклор.

— Ну, часть времени я трачу на то, чтобы привести в порядок записи, а часть — на то, чтобы отдохнуть от исследовательского рвения.

— Да уж, эта гаубица, которую ты с собой таскаешь, способствует релаксации. Почему бы тебе не взять вместо нее легкий пневматический пистолет?

— Какой еще пневматический пистолет?

— Ну, ты знаешь какой. Ты иногда им пользуешься, потому что однажды я видела, как ты подстрелил из него ворону, которая каркала на яблоне перед хижиной. Я видела, как ты прицелился, но звука выстрела не было слышно, только ворона пискнула и перья полетели во все стороны. У моего кузена тоже есть пневматический пистолет, поэтому я поняла, что это такое.

— Ах ты, маленькая шпионка. — Он стиснул ее плечо в притворном негодовании.

— Вовсе я не шпионила, — Джинджер уткнулась подбородком в его плечо. — Я просто шла наверх помочь Деллу резать табак.

Брендон промолчал, и она спросила:

— Как тебе доктор Кенло?

— Чересчур назойливый и упрямый как осел. Но их так воспитывают на севере.

— Забавно слышать такое от ньюйоркца! А ты родился в Нью-Йорке? У тебя не такой сильный акцент, как у доктора Кенло.

— Трудно сказать. Я ведь рос приемышем; да и с тех пор жил во многих разных местах.

— Местные тебя любят. А доктор Кенло никому не нравится.

— Наверное, потому, что он слишком напорист. Среди одержимых ученых такое не редкость.

Джинджер наморщила веснушчатый лоб:

— Ты действительно исследователь. А доктор Кенло правда ученый?

Брендон насторожился:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты знаешь про него что-нибудь? У вас ведь много общих научных интересов…

— Я не знаю, что он написал, если ты это имеешь в виду. — Брендон все еще чувствовал напряжение. — Но свой предмет он знает достаточно хорошо. А в чем дело?

— Мне кажется, что его больше интересует золото, чем археология, — заявила Джинджер. — По крайней мере, так думают все, кто с ним здесь сталкивался.

Брендон засмеялся и слегка расслабился:

— Видишь ли, если обнаружишь захоронение с золотыми предметами, то это приносит гораздо больше известности, чем раскопки старых могил с костями и битыми горшками, независимо от их действительной археологической ценности. Например, о гробнице Тутанхамона кричали аршинными буквами газетные заголовки на первой странице, а известие о находке челюсти первобытного человека скромно помещалось где-нибудь по соседству с рекламой подержанных машин.

— Было же проклятие, связанное с гробницей Тутанхамона, — напомнила ему Джинджер.

— Еще одно преимущество для получения гранта.

— Ох уж эти гранты! — фыркнула Джинджер. — Ты действительно намерен получить степень или собираешься просто жить на всякие гранты?

— Бывают источники и похуже грантов, — успокоил ее Брендон.

— Мне как-то трудно представить тебя в университете. Когда ты защитишь докторскую, ты ведь будешь работать в каком-нибудь университете? Преподавать?

— На университетские должности полно претендентов с докторской степенью — гранты ведь не бездонная бочка, — попытался объяснить Брендон. — Если появится вакансия, думаю, я пойду в университет.

— Может, в Университете Западной Каролины появится такая вакансия, — намекнула Джинджер.

— Может.

— А почему бы и нет? Тебе ведь здесь нравится — иначе ты не возвращался бы сюда все время. И людям здесь ты нравишься. Ты как-то подходишь к этим местам — не то что все эти типы из Нью-Йорка.

— Когда я сюда возвращаюсь, у меня возникает такое ощущение, будто я вернулся домой, — признался Брендон. — По-моему, я нигде не жил достаточно долго, чтобы считать какое-нибудь место домом. Как тебе понравится, если я осяду в Куллохи и открою там магазин?

— Мне могло бы понравиться.

Брендон решил, что она заждалась поцелуя, и постарался оправдать ее ожидания. Тени сгущались, прохладный ветер с гор доносил запахи клематиса и свежевскопанной земли. Мерное поскрипывание качалки на крыльце, смягчаемое журчанием реки, напоминало тиканье старинных часов. Изредка доносилось коровье мычание, и где-то козодой меланхолично взывал к своей подруге. Было слышно, как Дэн обгладывает кость во дворе.

Джинджер потянулась и завозилась, устраиваясь поудобнее.

— Мм, — замурлыкала она и воскликнула: — Да что же там гложет эта собака?! После ужина ей и досталась-то всего миска объедков.

— Может, Дэн сам поймал себе кролика на ужин. Он ведь охотник.

— Ой! Надо посмотреть! На прошлой неделе он загрыз крольчиху, и все крольчата погибли от голода.

— Вполне возможно, Дэн позаботился о том, чтобы они погибли не от голода. — Брендон поднялся. — Что там у тебя, приятель?

Джинджер увидела, как он внезапно замер.

— О нет! Неужели еще одна крольчиха!

Она поднырнула под руку Брендона, прежде чем он успел ее установить.

Дэн завилял хвостом и уставился на девушку. В лапах он держал руку ребенка.

Олин Рейнолдс задумчиво выпятил челюсть.

— Неудивительно, что Джинджер закатила такую истерику, — признал он. — Как ты думаешь, что это такое?

— Ну, это, конечно, не ребенок, — сказал Брендон. — Если рассмотреть хорошенько на свету, видно, что это вообще не человеческая рука. Должно быть, это обезьяна, но сходство меня тоже потрясло. Розовая кожа, грязно-белый пушок — действительно похоже на детскую руку, если бы не мышцы и жилы. При всем при том это не лапа, а именно рука, хотя слишком длинные и развитые пальцы для ребенка, а ногти грубые и острые, как когти животного.

— Любопытно, где это Дэн сумел поймать обезьяну, — вставил Олин.

— Может, домашнее животное. Туристы чего только не привозят с собой в этих проклятых трейлерах. Животное сбежало или, может, сдохло, его закопали, а Дэн учуял и отрыл себе на ужин. Видно, что он копался в земле.