Коротульки

* * *

Бродит дворник по двору,

лом приварен к топору,

хмуро скалывает лёд.

Март.

2003-й год.

* * *

На люке, возле теплотрассы

лежит облезлая собака.

А повезло же ей однако –

ни шкуры у неё, ни мяса.

Другие, поприличней шавки,

давно пошли на фарш и шапки.

* * *

Я в детстве думал – Минск стоит у моря.

Слова “эсминец”, “мичман”, “миноносец”

мне представлялись однокоренными.

Увы, - отсюда моря не видать.

Флот Лукашенко меньше флота Кучмы…

* * *

Япония остров. На нём проживают японцы.

Настолько там мелкий народ, что стихи у них –

“хокку” и “танки”.

В России есть танки, но хокку пока не привились.

* * *

В компьютере файлы зависли,

но я даже этому рад, -

перо продолжение мысли,

а клавиши бьют наугад –

по сектору и по квадрату,

как “Град” по бандитской Чечне.

Любое неточное слово

Стихи – они тоже расплата,

но этот разброс не по мне.

Ветшающей жизни основа

мерцает в ночи на просвет.

все прочие сводит на нет.

И все же поблажки не требуй,

пред Господом, падая ниц

в февральское рыхлое небо,

изрытое стаями птиц.

Едины и время и место, -

со сценой смыкается зал.

Бездонная яма оркестра

ревёт, заглушая финал,

но всё же берёт за живое,

уже отметая слова,

и всё, что казалось игрою,

свои предъявляет права.

Пойми – ремесло бутафора

нисколько не хуже других.

Картон – долговечней фарфора,

И розы – поблекнут не скоро –

Они достоверней живых.

Комедия, фарс или драма, -

Меняется лишь антураж.

Недаром, снимая рекламу,

не фрукты берут, а муляж.

Средь падуг, кулис, декораций,

софитов и прочей муры –

удобней не быть, а казаться,

скрывая себя до поры,

когда, усмехнувшись неловко,

не взгляды, вбирая, а тьму,

рискнёшь полететь без страховки,

доверясь себе самому.

* * *

Над морем склоняются звёзды,

пытаясь в себя заглянуть.

А воздух…

Зачем этот воздух –

живая плебейская муть?

Зачем эта дрожь и мерцанье?

Но дышит упрямая плоть.

Зерцало к устам мирозданья

с надеждой подносит Господь.

Музыка даруется свыше,

строка обретает размер,

когда ты способен услышать

хрустальное пение сфер.

Вибрирует жизни основа

и краски поют на холсте,

и всё это – слово. А слово

не может звучать в пустоте.