3. «Присоседились к вершинам…» Присоседились к вершинам Сосенки и ели И слезинки по морщинам Потекут в апреле. На откосе зацепился Кружевной балкончик И по ниточке спустился Кукольный вагончик. Нежно-розовые свинки, Белая лошадка — Все как будто на картинке — Чистенько и гладко. 4. «Пашет божья коровка…»
Пашет божья коровка; Потянулись грядки: Желтоглазая морковка И горошек сладкий. Жаркий воздух обжигает Листик виноградный, Над оврагом нависает Домик шоколадный. Покатился красный шарик И упал за горку, Карлики зажгут фонарик И закроют шторку. Родине 1. «В стране чужой, в чужом саду…» В стране чужой, в чужом саду, Чужая яблоня в цвету И ты, моя любовь чужая, За что-то изгнана из рая, С разбитым, трепетным крылом, На сердце прячешься чужом. 2. «Мне хочется любить страну другую…» Мне хочется любить страну другую, Мне хочется любить людей иных, Тебя и яблоню чужую. На кладбище нет места для живых, Но память стосковалась по забытом И воскрешает мертвые черты И тень скользит по серым плитам И надписи целует и кресты. «Сорвалась звезда и в сад упала…» Сорвалась звезда и в сад упала. Ангел наклонился, посмотрел, Огонек ушедший пожалел — Будто бы на небе света мало. Разве нищего не ждет награда И не ждет тепла холодный день, И весной не расцветет сирень, Разве жалости совсем не надо? В типографии Сегодня дождик снова льет. Иду по улице, в плаще блестящем. Лакей у стойки подает В глубокой чашке кофе настоящий. Я тороплюсь. Снует народ, Ручьи текут и зонтики летают, Перебежал дорогу кот, Фонарики повсюду зажигают. Старик газету покупал: Опять война — быть может это снится? А в мастерской тяжелый вал Шумит и кружит белые страницы. Стихи вручаю я судьбе: Кораблик мой качается и тонет, Луна повисла на трубе И вечер голубой в пустом картоне. Мне больно, я боюсь смотреть Как мотыльков стальная грудь раздавит; Не надо — и к чему жалеть? Когда-нибудь и жизнь меня оставит. СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ (Не вошедшие в сборник «Капля в море») «Зацепиться за что попало…» Зацепиться за что попало, За пустой разговор, за стук, За пожатье шершавых рук, За письмо, за утренний чай, За рукав, за собачий лай — Все равно, если глупо и мало, Зацепиться за что попало — «Безысходна нищета земная…» Безысходна нищета земная, Душно мне, но что от духоты? Воздух — где найти его, не знаю, Страшно от небесной высоты. Страшно всем: и гордецам, и смелым — Покидать навеки берег свой. Сердце — только точка для прицела, Для удара пули роковой. «Звезды горят лучистые…» Звезды горят лучистые, Благость и тишина. Розы цветут душистые У моего окна. Может быть, только чудятся Звезды и небосвод; Темная, темная улица И не найти ворот. Антология «Эстафета». Париж; Нью-Йорк. 1948. Санкт-Петербург Никогда не была в этом городе, В этом городе белых ночей, Где Нева замерзает, и в холоде Так прозрачен поток лучей. Люди спят, и дома, и улицы, Светят призраки, ночь светла. Снится ль мне, или только чудится, Что душа в этот свет ушла? «Русская мысль». 1957, № 1056. 16 мая. С. 5. «Гремит, коня вздымая…» Гремит, коня вздымая, Гремит небесный свод, А ветер, налетая, Холодным ливнем бьет. «Здесь дерзкий заместитель Ведет лукавый счет: Я города строитель, Творец — царь еще…» «Русская мысль». 1957, № 1056. 16 мая. С. 5. «Окно мое на крышу…» Окно мое на крышу, Внизу — веселый бал. Знакомый вальс я слышу — Он в старину звучал У Лариных, быть может, — Татьяна, ты не спишь? Для слез одно и то же — Москва или Париж. Антология «Муза диаспоры» (1960) |
