— Интересно, почему я ничуть не удивлена? — повторила она в который раз.

Вулфрик шумно вздохнул, прежде чем заметить:

— Я просто пошутил, девушка.

— Неужели? — с легким презрением отозвалась Милисент. Она не ждала и не хотела получить ответ. Единственное, чего ей хотелось в эту минуту, — так это следовать своей дорогой. Но он по-прежнему сжимал ее плечи и неожиданно подхватил и поднял на верхнюю ступеньку, поэтому она не чувствовала себя такой… такой маленькой и ничтожной в его присутствии.

— Судя по твоему тону, ты не поверила. Разве я когда-нибудь дал тебе причину считать, что могу избить женщину? Только не вспоминай того случая, когда ты предстала в облике наглого мальчишки. Даже тогда я не поднял бы на тебя руку — только безумец способен на такую глупость.

Но чтобы его ненавидеть, вполне достаточно той детской боли и бесконечных мук.

Она лишь тихо пробормотала:

— Если ты издеваешься над животными, Вулфрик, значит, не пощадишь и женщину. А ведь ты ударил бы Стомпера, если бы я не стала у тебя на пути.

— Ты сравниваешь себя с животным? — улыбнулся он.

— Нет, — раздраженно бросила она, — но ты мало чем от него отличаешься.

От шутливого настроения Вулфрика не осталось и следа. Руки его конвульсивно сжались. Очевидно, ему не по вкусу ее смелость. Зря она так откровенна с ним. Следует поучиться сдержанности, особенно в том случае, когда речь идет о женихе. Однако вместо этого она сама дала ему повод удерживать ее здесь, а ведь так хотелось побыстрее скрыться и больше его не видеть!

И чтобы загладить свою дерзость, Милисент попыталась отвлечь Вулфрика простым вопросом и, получив ответ, потихоньку распрощаться.

— Как ты понял, что это я, а не моя сестра? Я могла бы послать с ней Граулза. Я и сейчас оставила у нее Риску. Или ты просто догадался?

— Прежде всего распознал по запаху. Такого аромата нет ни у одной женщины. Ну и, конечно, привычка плотно сжимать губы, словно ты постоянно рассержена или раздражена, что, судя по моему опыту, именно так и есть.

— А ты не догадываешься почему? — огрызнулась Милисент.

— Думаешь, мне нравятся постоянные ссоры с тобой? Заверяю, что нет, но можешь ты сказать то же самое про себя?

Дождалась? И она еще хотела, чтобы от нее поскорее отделались? Ну что же, его последняя реплика дала ей возможность распрощаться с Вулфриком.

— Есть один легкий способ избежать ссор, к нему я и прибегну, — зло усмехнулась она. — Позволь пожелать тебе доброй ночи.

Она попыталась протиснуться мимо него, но Вулфрик так и не разжал рук.

— Не слишком торопись. Ты обвинила меня в том, что я ничуть не лучше животного. И чтобы не разочаровать тебя, готов это подтвердить делом.

И тут она с ужасом осознала, что, кроме них, здесь никого нет. Сердце куда-то провалилось, и в тот же миг он притянул ее к себе и впился в губы жгучим поцелуем — поцелуем, рожденным страстью, злостью, раздражением… и нежностью, невероятным сочетанием, не столько пугавшим, сколько завораживающим. Пугало совсем другое: смятение чувств, вызванное этим человеком, то, что он делал с ней, впечатывая ее тело в свое, словно лепил по своему желанию, подчиняя своей воле.

Господи Боже, чувства, которые он пробуждал в ней, почти невозможно было сдержать, и о том, чтобы им противиться, не могло быть и речи. Невероятные, чудесные ощущения поднимались в ней, воспламеняли кровь, кружили голову, звали к новым, непознанным высотам. И Милисент, сама того не сознавая, обвила руками его шею.

Однако Вулфрик, сохранивший присутствие духа, заметил это и, посчитав, что крепость пала, подхватил девушку и понес куда-то. Это мгновенно вернуло ее к действительности и повергло в панику.

— Зачем ты меня несешь? — охнула она.

— Так быстрее.

— Что именно?

— Добраться туда, куда я хочу.

— Куда? Нет, не отвечай, просто отпусти меня.

— Сейчас.

Он исполнил свое обещание. Только не поставил ее на ноги, а положил на постель. Милисент утонула в мягкой перине, куда он вдавил ее своим весом. Девушка едва не умерла от страха, сообразив, что у нее не хватит сил оттолкнуть его. Не прошло и пяти минут, как страх куда-то исчез, рассеялся в его жгучих поцелуях. Но окончательно он выиграл сражение лишь потому, что легко удерживал ее немалой своей тяжестью. Девушка задыхалась от нахлынувших на нее ощущений — тех, что она уже переживала, когда он прижимал ее к себе, только усилившихся в десятки… сотни раз. Ей хотелось раствориться в этом человеке, припасть к нему, возвращать поцелуи. Хотелось…

И снова рассудок покинул ее, остались лишь утонченные острые переживания. Как легко он заставил ее забыть обо всем сначала лаской губ, а потом и рук, так что она беспомощно стонала и металась в уносившем ее вихре.

Воздух, казалось, накалился, и в этом охватившем ее жаре даже легкий ветерок не коснулся ее затянутых в шоссы ног, когда он поднял бархатные юбки. Она ничего не сознавала до той минуты, пока его горячая рука не легла на ее живот. Всего на секунду… и тут же скользнула ниже…

Безумное наслаждение подхватило ее, когда его пальцы проникли в самое ее лоно. Она смутно понимала, что не должна позволять таких вольностей, но, подобно другим мыслям, эта быстро улетучилась куда-то. Ей никогда еще не было так хорошо, так спокойно… Но почему же внизу живота нарастает странное напряжение, словно воронка огромного водоворота, медленно раскручиваясь, засасывает ее, глубже, глубже… и тут неведомая сила выталкивает наверх, и Милисент рассыпается на мириады сверкающих звездных осколков…

Что за непонятный скрипящий звук? Кто-то кашлянул?

Молодые люди уже не обращали ни на что внимания. Звук повторился, теперь уже куда громче. Только тогда незваного гостя услышали.

Вулфрик, не стесняясь девушки, грязно выругался. Тяжесть внезапно куда-то делась, и все же Милисент не встала, пока не поняла, что в комнате, кроме них двоих, есть еще кто-то. Открыв глаза, она увидела Гая Торпа, стоявшего в дверях своей спальни, куда так неосмотрительно принес ее Вулфрик, и смущенно переминавшегося с ноги на ногу.

Если бы стыд мог испепелять, от девушки, вероятно, не осталось бы даже косточек. Такого позора ей еще не доводилось испытывать. И не в силах дольше выносить унижение, она метнулась к двери и исчезла, ни словом, ни взглядом не удостоив отца Вулфрика.

Какого труда ей стоило вернуться в зал и признаться леди Энн, что ее задержал Вулфрик. Ужас! Что теперь подумает о ней Гай де Торп? Она сама не может найти себе оправдания, что уж говорить о посторонних! Она даже не протестовала, когда Вулфрик попытался ею овладеть. Мало того, возвращала его поцелуи и наслаждалась каждым мигом их встречи!

— Твое умение выбирать момент для разговора, прямо скажем, оставляет желать лучшего, — проворчал Вулфрик, едва шаги Милисент замерли где-то внизу.

— Честно говоря, я и сам так посчитал, хотя не мешало бы вспомнить, что до того дня, как церковь благословит твои сегодняшние похождения, осталась целая неделя.

— Кто бы говорил! — буркнул Вулфрик. — Можно подумать, что передо мной святой!

— Так и быть, никаких наставлений, — смеясь, пообещал Гай. — Благодари Бога, что открыл дверь я, а не твоя мать, иначе плохо бы тебе пришлось. Какой бес в тебя вселился! Забавляться с девчонкой здесь?! Другого места не нашел?

И тут Вулфрик наконец покраснел. В голове у него было одно: поскорее добраться до постели. Любой постели. Остальное не имело значения.

Неужели он действительно потерял голову? Когда с ним случалось подобное? Да никогда в жизни! Он всегда был осмотрителен и хладнокровен в отношениях с женщиной. До этого дня.

Она заставила его забыть обо всем на свете. О времени, месте и последствиях. Чем она смогла смутить его покой и затуманить рассудок? Даже сумей он понять, все равно вел бы себя как неопытный юнец, стоило ей оказаться рядом. И чем объяснить то, что при одном взгляде на Милисент в нем загоралось неукротимое желание? С этим было труднее всего смириться.