Чтоб сразу выгрузку начать и быстро
Ее закончить в случае беды.
Как дрейфовал «Челюскин». Неизменно
Научные работы продолжались.
И ежедневно в полдень капитан
Влезал высоко в марсовую бочку
Глядеть, как изменяются в лице,
Меняясь словно градовые тучи,
Высокие торосы, из которых —
Он знал — корабль не выйдет никогда.
Была пурга, большой мороз и ветер.
По ветру долетал далекий гром.
То опускаясь, то приподнимаясь,
Дышала в майне черная вода.
Как вдруг корабль внезапно покачнулся,
И на подвесах закачались лампы,
И корпус парохода тонким звоном
Наполнили авральные звонки.
Вал, много дней стоявший неподвижно,
Вдруг покатился на корабль. Обломки
Многопудовых глыб друг через друга.
Играя, перекатывались белым
Кипящим гребешком морской волны.
Еще вчера во льду под левым бортом
Образовалась трещина. Теперь
Она расширилась. И вдоль ее
Задвигалась тихонько половина
Хрустального расколотого поля,
Неудержимо вдавливаясь в борт.
Над нею пучились листы обшивки,
Наружу выгибаясь. Наконец
Обшивка лопнула по шву. Заклепки
Свистя летели словно пули. Разом
Был прорван левый борт.
Хотя пролом
Пришелся выше уровня воды
И не грозил мгновенным потопленьем,
Но толстым краем движущейся льдины
Был прорван борт и под водой.
Вода
Фонтанами рванулась из проломов
В машинном и котельном отделеньях.
И льдина влезла в самый трюм и краем
Котел спихнула с места, разорвала
Трубопровод, зажала клапана.
Пар начал бить сквозь щели и разрывы
И раскаленным облаком наполнил
Трюм, прогоняя кочегаров.
Новым
Напором был продавлен бок у двух
Передних трюмов. Море устремилось
Туда. Корабль тяжелыми толчками
Стал погружаться носом. Слышно было
При каждом оседаньи, как хрустят
Раздавленные льдинки.
Теплый воз-
дух,
Гремя и воя, вылетал наружу
Сквозь вентиляторы. Был виден в двери
Кают пролом борта, и сквозь пролом
Из парохода люди вылезали.
Все было приготовлено заране.
По лестницам, подставленным к бокам,
Слезали люди. По доскам на лед
Катились бочки, ящики. Работа
Шла четко, молча, бешено и быстро.
За спуском наблюдали штурман а.
Следя за всем, всем правя, на спардеке
Стояли Шмидт, Бобров и капитан.
Не слышно было криков. Каждый знал,
Что делать. Под пургой сновали люди,
Подхватывая выброшенный груз,
Спасенное оттаскивая дальше,
Туда, где разворачивался лагерь,
Туда, где вырастали бастионы
Тюков, мешков и бочек. До последней
Минуты сбрасывали грузы...
Нос
Был под водой. Раскатывалась пена
По верхней палубе. С нее вода
Трескучим водопадом полетела
На задранную вверх корму. Треща,
Обрушивался мостик. Покатились
Обломки палубных построек, доски
И бревна.
По качающимся трапам
Уже сходили капитан и Шмидт.
Откуда-то летящее бревно
Сшибает с ног Воронина. «Скорее!»
И Могилевич прыгает в толпу
Летящих в пропасть сумасшедших бочек,
Заносит ногу в валенке за борт
И падает на-
зад.
Корма взлетает
На высоту шестого этажа.
И, прикрываясь черной лапой дыма,
Пловучая громада оголяет
Окрашенное киноварью днище
И двухсаженный мотылек винта.
Так увлеченный тяжестью воды,
Наполнившей его до половины,
Гигант обламывает зубья льда,
Державшие его в своем зажиме,
И шумно погружается.
Из майны
Кипящим колесом взмывает пена, —
Водовороты в шапках белых льдин.
* * *
В ста сорока, иль больше, километрах
От берега за вечер вырос лагерь
На голубой, ломающейся льдине,
Теченьем уносимой в океан.
Фонарь, зовущийся «летучей мышью»,
Резцом луча из мрака вырезал,
Как маску из коричневого камня,
Рельеф надбровья, веко и скулу
Радиста Кренкеля.
Кругом в па-
латке
В два этажа лежали друг на друге
Измученные выгрузкой, вповалку
Тяжелым сном поваленные люди.
Что предстояло им? Не знал никто.
...И утром, наконец, радист Ив анов
Услышал: «Отвечает Уэллен».
Тогда поспешно начали готовить
Площадку для приема самолетов,
И метров на четырнадцать над морем
Решетчатая башня поднялась,
Вздымая огнедышащую бочку,
На дне которой жгли кошму и нефть,
Обозначая лагерь длинным дымом.
В восьмом часу вставали. По палаткам
Гудел огонь в железных камельках.
А после чаю люди уходили
Чинить раздавленный аэродром.
Ценой любых трудов, в любое время
Суметь принять внезапный самолет;
Глядеть, как гибнет многодневный труд,
И начинать все снова, — это было
Единственным, прямым путем к спасенью!
* * *
Тяжелый АНТ идет над бледносерым
Простором замороженного моря.
Внизу беззвучно лопается лед.
Из трещин вьется облако. Пилоту
Мерещится, что это дымовой
Сигнал над лагерем. Но вот летнаб
Увидел самолет на льду. Теперь
Уже заметна сетчатая башня,
Палатки и барак
И черным
роем
У полыньи толпящийся народ.
Но как узка и коротка площадка,
Какими глыбами окружена!
Одно неверное движенье, и крылатый
Гигант сломает ноги, разобьет
Трубящую, сверкающую морду.
Но у руля товарищ Ляпидевский,
И бомбовоз, широко опоясав
Простор двумя кругами, сел, слегка
Качнувши льдину...
«Красин» под-
плывает
К Панамскому каналу. С парохода
«Совет» перегружаются поспешно
Аэросани, лодки, дирижабли
На пароход с названьем «Сталинград».
Три летчика — Доронин, Водопьянов
И Галышев — летят к Анадырю.
Через Америку в сверкающем экспрессе
В Аляску с Леваневским и Слепневым
Проносится Григорий Ушаков,
Чтоб переброситься одним громадным
Прыжком с материка на материк...
Корабль, крещенный именем «Смоленск»,
Каманина привозит в Олюторку.
С ним все его звено. Седоголовый
Полярный летчик Молоков и трое
Других товарищей.
(Кто знает,
что такое
Лететь сквозь тучи — белым днем сквозь ночь,
Когда за самолетом командира
Идет звено послушных самолетов?
И, вылетев из тучи в белый день,
Найти в кабинном зеркале не тройку
Машин, вошедших в тучу за тобой,
А только две, и самому себе
Сказать: «Что ж он? Поворотил назад?
Не выдержал? Он мало тренирован
Для трудного полета в облаках?
А может быть, разбился?»)
...Наконец …
(Кто знает, что такое проноситься:
В таком густом тумане, что не видишь
Ни правого, ни левого крыла?
Не видеть ничего и слышать, как сгорает
Последнее ведро бензина? В том
Тумане на землю нельзя садиться.
Хоть летчик, пробивающий туман
По вертикали, может пролететь
В прозрачное пространство высотою
На полверсты и место приглядеть
И, выравняв умолкшую машину,
Он может сесть. Но если тот туман
Течет молочным морем по земле,
И летчик, пробивающий его,
И за два шага не увидит землю,
Тогда...)
И, наконец, перелетели
Великое пространство! И спустились
На льдину два быстрейших из пяти.
Дней через пять еще за ними двое,
На помощь людям в темном океане,
Свои серебряные корабли
Примчали за пять тысяч километров
Сквозь стужу и снега арктической весны...
И за четыре дня все были спасены.
LXII
Пусть ульи городов над колесом прибоя
На диких берегах заблещут, загудят!
Пусть Лена с Колымой щербленою волною
Электростанции ночные отразят!
Пусть эти города наполнятся толпою
