не российский купорос,
даже муха в ней финала
не нашла, и чистит нос.
Чистит, чистит, не прочистит...
Ну, да мухе всё равно,
что нашёптывают листья
мне в осеннее окно...
==================
... По свету слова рассыпая горохом,
Я тем же влюблённым мальчишкой иду
От первого вздоха к последнему вздоху
По пыльным дорогам, по тонкому льду.
Мелькнуло столетье, финала не правя,
Надеясь, что лучшие времена
Невежество мира закутают в лаву,
Огрехи людские скрывая сполна.
Надеюсь и я...
С болевою смешинкой,
С лицом скомороха, со лбом мудреца,
Неважно, где – в Таллинне иль на Ордынке --
С любовью втираюсь в чужие сердца.
А клёны в лирическо-жгучем убранстве
Красуясь и тут же теряя листву,
Напоминают о непостоянстве,
В котором я с первого крика живу...
ххххххххххххххххххххххххххх
Скажу я вам, что в Библии
Я как в аптеке слон,
Мне коммунизмом выбрило
Всю плешь под эталон;
Не то, чтоб исковеркали,
Не то, чтобы под ноль,
Но с той поры вдоль церкви я
Влачу свою юдоль!
Не верую в потопы я
И не молюсь кресту,
И мною жизнь протопана
По чистому листу.
Не убивал, не скрадывал,
А сеял семена,
И грудь моя наградами
Не блещет нихрена...
Шагаю мимо храма я
Ни с горем, ни с добром,
Сердчишко пилорамою
Грохочет за ребром.
Ему всё время хочется
Быть жертвой на щите
И целовать Пророчицу
Не только на холсте.
Но атеизмом вымело,
Не плача, не казня,
Делимо-неделимую
Всю веру из меня ...
ххххххххххххххххххххх
У ветра губы пересохшие, у неба синие тона,
А где-то в Арктике нарезана в торосы белая волна.
У перелётных птиц томление, у птиц оседлых тишь и гладь, Мне постоянством не назначено на скрипке разовой играть.
Иду туда, где ярче светится, или туда, где чище звон, И вновь скучаю по оставшимся, будь то любовь или пион; Будь то метель с подолом ведьминым или дождей переполох --
Они меня врачуют Родиной, я должен им за каждый вдох...
хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх
Когда извращенки химеры
Врываются в мозг на бегу,
Когда остываешь без веры
В оставшихся на берегу;
Когда за чертою страданий,
За вымпелом узкого Я
Построишь непрочное зданье
Конца своего бытия –
Со шприцем и в белом халате
К тебе утешенье идёт
Для краткого мига возврата
В привычный земной оборот.
Укол.
Уплывают печали
В банано-кокосовый рай
И шлюпку руками качают,
Вцепившись в просмОленный край;
И вечно-весёлое детство,
Смеясь, прибежит за тобой,
И даже поможет раздеться
В броске за бесшумный прибой...
Когда привыкать начинаешь
К условному слову «нельзя»,
Когда исподвОль замечаешь,
Что реже приходят друзья;
Когда за минуту забвенья
Не скроешь ни мысли, ни плоть –
Каким-то особенным мненьем
Себя начинаешь колоть:
А, может, ты вовсе не нужен
И мимо вся жизнь пролетит,
Пока ты болезнью загружен,
Как собственной массою кит?
И шлюпке твоей не ворваться
В банано-кокосовый рай
Сценических декораций,
Где жизнь не игра, не игра?
Но это, простите, химеры,
Я им отвечаю, не лгу,
Что жить невозможно без веры
В оставшихся на берегу.
ххххххххххххххххххххххххх
В том краю, где цвет полыни
поглощает лунный свет,
звёзды падают отныне
не в мои ладони, нет!
Не меня весна дурачит
заморозками с утра,
и не я ухой горячей
захлебнулся у костра...
Сто дорог пройти не сложно,
трудно выбраться на ту,
где врачует подорожник
утомлённую мечту;
где боярышник томится
в ожидании тебя,
а его лихие птицы
теребят да теребят.
Скачут ягодные стружки
по тропе, ведущей в лес,
птиц приветствуют норушки
за такой деликатес...
Я там был и плавал в речке
между розовых камней,
словно бабочек от свечки
отгоняя окуней
от неведомой наяды,
зажигавшей звёзды днём
ослепительным каскадом
над речным песчаным дном...
Ой, ты, Русь моя цветная,
мой весенний первоцвет,
вновь увижу ль я, не знаю,
твой весёлый лунный свет!
Потому что...
Боже правый,
жизнь, ну что за злюка ты,
выев мне свободу плавать
по речушке чистоты!..
========================
Любить, надеяться и верить,
Не ждать кого-то, а шагать
Вдоль ежедневности мистерий,
Вытягиваясь, как шпагат!
Чего-то праведное сеять,
Не только прикрывать свой тыл
От истеричных Бармалеев
В театре общей маеты.
Слова, слова...
А жизнь сложнее,
Чем этот лозунг на губе,
Но всё же им я сердце грею
Пусть не кому-то, так себе...
Хххххххххххххххххххххххххххх
Октябрь, мастер дел заплечных,
Листву срубает с тополей,
Он деловит, словечко «вечность»
Ему до лужи на земле.
Ударит кованой подошвой
И вылетает хрупкий лёд
Напоминанием о прошлом
В колеблющийся переплёт
Теней от слабосильных веток
И в лунный отражённый диск,
И в неистерику поэта,
Глядящего куда-то вниз.
При чём тут истеричность чувства!
Нормально всё, так и должна
Накатываться ночь на пустошь
За небойницею окна!
Там же не сполохи тротила,
Не дымный чад пороховой –
Октябрь с выраженьем стылым
Метёт листву по мостовой,
Хрустит закраинами лужиц
И ноль внимания на дом,
Где бдит поэт, словами тужась
И греясь внутренним теплом...
«»»»»»»»»»»»
жизни фабула
перескрябана
перевеяна
вдоль Земли
не ветрами ли
лиходеями
и не нами ли
поле выстлано
там где истина
вся в пыли?
в жёлтом платьице
время катится
мимо осени
неурядицы
все обтёсаны
над колосьями
солнце рыжее
расцарапало облака
с тонким хрустом лучами-лыжами
иней выхлестнув на луга
межсезонье
не кровь драконья
чернотроп
изведёт зима
и сугроб
зиме не тюрьма
с узаконенным беззаконьем
вдоль по истине
неосмысленно
то же самое поперёк
и не нами ли
поле выстлано
там где памяти
ручеёк?
хххххххххххххх
Горбунья
осень
в безлунье
сносит
ни филистёра
ни дармоеда
солиста
в хоре
с безлистым
кредо.
А я согласен
а я за это
пусть сотни красок
ушли за лето
зато мольберты
в цветах пурпурных
и осень чертит
на них ажурность
моей
рябины
и дней
невинность
сводя к ним чётко
дождей чечётку.
Всё воедино
и даль
и осень
мне жаль
суглинок
желтополосый
по писку моды
переодетый
отжавший воду
в канавы лета.
Эпохи
вздохи
на сердце камнем
кармина крохи
пятнят подрамник
и отсвет меди
от каждой тучи
бежит по кредо
лучом колючим...
Но я согласен
я за рассветы
из новых сказок
с кордебалетом
ветров
шипящих
листков
летящих
с моей
рябины
за дней
повинность...
ххххххххххххххх
Руками, глазами, губами и торсом
Я Гее зелёной в доверие втёрся
И стал ей за младшего сына, за внука,
За правнука тоже…
За каждой излукой
Петляющей речки на русской равнине
Она воспитала такого же сына
И внука такого, и правнука тоже,
И сто миллионов других, непохожих
Руками, глазами, губами и торсом
На сто миллионов других правдоборцев
И трусов, и просто людей равнодушных,
