Обед прошел незаметно в общих разговорах о проблемах на работе обоих братьев, ситуации в «бедной» России, как назвал свою страну Леонид. При этом Леонида так и подмывало расспросить у Полины о ее родных, о Софье, к которой у него возникло непонятное чувство теплоты. Но Полина была такой лучезарной, такой безмятежно-радостной, что старший брат ее жениха счел неуместным свои расспросы.

«Все узнаю позже.» – решил Леонид. – «В любом случае Полина – девушка хорошая, скромная, но держится с достоинством, что говорит о многом.

– Думаю, что Алексей наконец-то будет счастлив. – поделился своим впечатлением бывший князь со своей женой Ольгой, когда за гостями закрылась дверь. – Да, Олюшка, как тебе понравилась вторая наша гостья, Софья?

– Девочка как девочка, глаза красивые, живые, лицо неплохое, оформится, будет красивой девушкой. Порывистая, правда, через чур. Сказывается отсутствие материнского воспитания. Ведь с семи лет она осталась на руках у двадцатилетней Полины. Представляешь, сколько пришлось выдержать этим девушкам!

– Оля, а тебе не показалось что-то знакомое в облике Софьи?

Жена Леонида задумалась, напряглась, вызывая в памяти образ девочки, но передернув плечами, ответила:

– Да нет, мне она никого не напоминает. А тебе?

– Не знаю… Я очень скучаю по Лизоньке. Мы ее не видели больше десяти лет. Может я слишком впечатлителен. В каждой женщине, девушке, девочке ищу ее. … Лиза единственная наша сестра. Она была нежным цветком среди нас, колючих репейников, ее братьев. М-да… Ну ладно, давай, моя хорошая, я помогу тебе с уборкой. Кто бы сказал каких-то десять лет назад, что мы с тобой будем готовить, убирать, стирать сами….

Прошла неделя после того, как Владимир получил материалы от своей сестры Алены. Кроме двух объемистых папок с документами, уже просмотренных Владимиром, Алена при помощи своей разбитной подруги Надежды притащила брату еще одну папку. Где она ее выудила, девушка не сказала. Но материал в папке содержал весьма интересные сведения, значительно дополняющие информацию о князьях Ухтомских. Документы в этой папке были собраны без определенного хронологического порядка, многие из них были потертые и выцветшие, но прочесть все-таки еще можно было. Володя опять «с головой» ушел в чтение бумаг. С каждым новым прочитанным документом лицо Владимира мрачнело, удивлялось, подергивалось от ярости. Много различных эмоций можно было прочитать на лице этого молодого, совершенно не искушенного жизнью человека.

– Боже мой, неужели такое бывает! Сколько страданий пришлось вытерпеть этим семьям! За что? – невольно вырвалось из груди юноши.

Владимир еще долго сидел, опустив голову на стол и обхватив ее руками. Вечерело. На улице зажглись фонари. Зажигать лампу Владимиру не хотелось. На душе было сумрачно, неуютно, тревожно.

– Володюшка, что с тобой? Почему сидишь в темноте?

Вопрос матери не сразу дошел до его сознания. Владимир потер свои виски и опомнившись спросил:

– Мама, тебе что-нибудь нужно?

– Да нет, сынок. Ты меня беспокоишь. Свет, почему-то, не зажигаешь. Глаза вон у тебя красные, воспаленные. Ты что, плакал?

– Ну ты, что, мама. Конечно, нет, хотя впору заплакать от того, что я тут узнал. Ну и время было! Как только люди пережили такое?. Уничтожались целые семьи. И за что?! – голос Владимира дрожал то ли от негодования, то ли от нервной дрожжи, что била его в эти минуты.

Александра с нескрываемым интересом смотрела на сына. Ей импонировало, что ее мальчик, который совсем недавно беззаботно бегал по улицам, ходил на вечеринки и совершенно не задумывался о прошлом и будущем, всерьез заинтересовался историей пусть одной семьи, с которой его так невзначай познакомила судьба. Она понимала, что все начинается с малого.

– Давай, сообрази нам по чашке чаю и садись около меня. – спокойно попросила мать сына.

Не прошло и десяти минут, как чай был налит в большие фаянсовые чашки и вазочка с конфетами и печеньем поставлена на маленький столик, что стоял рядом с диваном, на котором лежала Александра, заботливо укрытая мохнатым клетчатым пледом.

– Расскажи, сынок, что тебя так впечатлило?. Отчего ты настолько расстроен, что не можешь даже сдержать свои скупые мужские слезы?

Владимир сел в кресло, что стояло около материнского дивана, в висках у него стучало, голова предательски ныла так, что юноша то и дело потирал свой лоб и виски, пальцами рук. Взглянув на мать, заинтересованно глядящую на него, Владимир тихим дрожащим голосом сказал:

– Мама, мне, действительно, надо сейчас выговориться, а точнее проговорить то, что я узнал из этих страшных документов. Ты не представляешь, мамочка, насколько я потрясен прочитанным.

Владимир, усевшись поудобней в кресло, своим неспешным мягким голосом начал обрисовывать матери картину жизненных перепитий, что выпали на долю братьев Ухтомских, картину, что сложилась у него после изучения содержащихся в папках документов. …

Леонид Ухтомский не мог дождаться вечера. В его голове крутилась одна мысль, которая не давала сосредоточиться на работе. Он не мог поверить, что буквально через месяц может оказаться в Америке. А там он найдет способ узнать что-нибудь о своем старшем брате Александре и его семье. Почти десять лет прошло с тех пор, как они расстались. За это время Леонид лишь однажды получил небольшую весточку от брата. Бывший товарищ по дворянскому собранию, а потом работник Комиссариата внутренней и внешней торговли передал Леониду небольшое письмо брата, в котором говорилось, что тот собирается переехать в Америку с семьей. В Австрии, где Александр с семьей находился тогда, жить становилось все труднее. Но возвращаться в Россию Александр даже и не помышлял. Последние слова краткого письма были:

«Мы, видимо, никогда больше не увидимся. Берегите себя. Да поможет вам Бог». Было это пять лет назад.

Леонид был возбужден, очень возбужден после разговора с директором своего института. Николай Андреевич сообщил ему, что собирается группа специалистов в институте, у которой будет очень важная миссия в США. И что в эту группу будет входить и он, Леонид Ухтомский. Леонид как будто на крыльях летел домой. Ему не терпелось обо всем сообщить своей Ольге.

– Олюшка, ты не представляешь, что случилось! – прямо с порога крикнул Леонид. Ольга вышла из гостиной встретить мужа. Его сияющие глаза и счастливое лицо поразили жену.

– Леня, я давно не видела тебя таким красивым. Ты весь светишься. Что явилось причиной этому?

Леонид почти подбежал к Ольге и закрутил ее в танце. Она засмеялась, обняла единственного для нее мужчину и поцеловала.

– Рассказывай. Я вся во внимании.

Уже глубоким вечером отужинав и испив чаю супруги сидели, обнявшись, на диване в полумраке и молчали.

– Хорошо, Леня, допустим, что ты поедешь в Штаты в составе группы из своих коллег. – взволнованно произнесла Ольга.

– Но как ты собираешься узнать об Александре? Надо же понять к кому обратиться, с кем разговаривать.

– Ты права, Олюшка. Надо все продумать. Пожалуй я обращусь к своему давнему приятелю по университету. Ты его знаешь. Андрей Герасимовский. Он наверняка подскажет мне как поступить. – Леонид нежно поцеловал жену.

Ольга неопределенно пожала плечами и произнесла:

– Не нравится мне твоя затея с Герасимовским. Этот человек нечестен со своими друзьями. Был случай убедиться.

– Не беспокойся. Все будет хорошо. Вот увидишь. Пойдем спать, родная, поздно уже. Утро вечера мудренее, как говорится.

На следующий день Леонид договорился о встрече со своим давним товарищем. Встретиться решено было через день после работы дома у Леонида. Но прежде он решил переговорить с Алексеем. Вечером того же дня в квартире на Измайловской раздался звонок. Дверь Леониду открыла Софья. Это была уже не та резвая девчонка, какой ее увидел первый раз бывший князь три года назад. Братья не так часто встречались вместе. Оба много работали, а Алексей к тому же часто бывал в командировках. Неудивительно, что Леонид не заметил, как выросла Софья, как из неуклюжей девчонки она превратилась в очаровательную девушку. Ее волнистые пепельные волосы были собраны в тугой узел, голубые как яркая озерная гладь глаза искрились, небольшой вздернутый носик придавал лицу озорные нотки. Софья не была высокой девушкой, но ее фигурка была ладно скроена, от нее веяло статностью и благородством.