Я сказал: «видимым объяснением». Что, у короля Франции не было иного средства воспрепятствовать дуэли, как поставить шлагбаум меж противниками в виде юбки, которую к тому же предстояло носить пожизненно? Ведь с течением времени страсти утихают, кавалер д’Эон мог прожить долго, а стариков не принято вызывать на дуэль. А пари? Если на драгунского капитана, кавалера ордена Святого Людовика силой натягивают юбку, разве тем самым не подогревают страсти спорщиков?
Тот, кто ломал голову над разгадкой тайны кавалера д’Эона, тут застревал. Даже такой тяжеловес, как «Encyclopaedia Britannica», закрывает вопрос так, что-де «смысл этого обязательства так никогда и не был выяснен».
По-моему, он все же проясняется, если внимательно прочитать королевский указ. Он обращен к мадемуазель Эон де Бомон и повелевает ей вновь надеть приличествующее ее полу платье. И в договоре, заключенном с Бомарше, также постоянно речь идет о том, чтобы мадемуазель д’Эон вновь одевалась как девица.
(Кстати, Бомарше, со своей стороны, был до конца убежден, что кавалер и в самом деле девица.)
Чтобы подойти ближе к разгадке, я процитирую заявление самого кавалера д’Эона по поводу принятия им обязательства:
«Я соглашаюсь на то, чтобы положить конец всем догадкам, открыть мой истинный пол и обязуюсь снова надеть и носить до самой мой смерти женское платье, которое я с ведома Его Величества носила во многих случаях».
Конец этой фразы Бомарше из договора убрал, хотя он проясняет многое.
Версальский двор никоим образом не хотел признать ту постыдную уловку короля Франции, что он подсылал к иностранным дворам переодетого в женское платье дипломата, определенно для шпионажа. Особенно сильный скандал разразился бы при царском дворе, если бы выяснилось, что в непосредственную близость к царице протащили мужчину в юбке.
Таким образом, чтобы предотвратить мировой скандал, обман попросту отрицали тем, что мадемуазель д’Эон и в самом деле была девицей. Смена ею одежды произошла позднее, когда, уступая своим мужским наклонностям, она переоделась в мужское платье, коему она заслужила славу, геройски сражаясь на войне и отличившись на дипломатическом поприще.
Полагаю, такое объяснение можно принять. Но секрет кавалера или кавалерши д’Эон был точно хвостик ящерицы: он снова растет, если его оторвать.
Во Франции разразилась революция.
Теперь-то уж у шевалье не было никаких причин покрывать грехи свергнутой династии и продолжать носить жгущее тело платье Несса[49]?
И все же он не снял его. Ни во время революции, ни потом, в эпоху Наполеона.
Что могло быть тому причиной?
Выплата годовой ренты в 12 000 ливров прекратилась, новые правительства платить и не помышляли. На родину он не вернулся, остался в Лондоне и жил там до последовавшей в 1810 году смерти. Поначалу жил уроками фехтования, потом старые друзья выхлопотали ему у короля Георга III небольшую пенсию, на нее он и протянул до 83 лет.
В чем тут секрет, этого мы и в самом деле не знаем. Может быть, тут дело в его тщеславии? Обратись он снова мужчиной, то рассеялась бы вся окутывавшая его загадочность, и он остался бы неинтересной серой фигурой, о которой скоро бы все забыли. А так он до самой смерти оставался одной из лондонских достопримечательностей, волнующим предметом догадок и пари.
Но и после смерти тело одинокого, не имеющего семьи человека, стало, так сказать, всеобщей добычей. Оно попало на стол патологоанатома, и, чтобы рассеять все сомнения относительно его пола, производивший вскрытие врач составил следующее заключение:
«Настоящим подтверждаю, что тело кавалера д’Эона я вскрыл и осмотрел в присутствии Адайра и Вильсона, а также отца Елисея и обнаружил у него во всех отношениях совершенные мужские органы. 1810 года, мая 23 дня. Т. Коупленд, врач-хирург. Нижеподписавшиеся присутствовали также: Сэр Сидней Смит (известный адмирал). — Почтенный У. Ст. Литлтон. — Лорд Ярмут. — М-р Стоскинс, прокурор. — М-р Кинг, хирург. — М-р Бертон, то же. — (И еще четыре подписи)».
Знакомые покойного кавалера тоже побывали в зале патологоанатома и сделали с полдюжины заявлений о том, что он был мужчиной, а не женщиной.
Наиболее убедительным было подтверждение Уильяма Боунинга, домохозяина шевалье, которое могло бы сделать излишним вскрытие тела:
«Заявляю, что кавалер д’Эон три года жил у меня, и все это время я считал его женщиной. Однако после его смерти я, основательно осмотрев его тело, установил, что он на самом деле мужчина. Моя жена установила то же самое».
С этого следовало бы и начинать.
Тайны венского двора
Габсбурги были католиками.
Католическая религия считает семейные узы делом священным.
Однако же давно прошли те времена, когда царь Давид кружился в танце в честь святыни. По мнению Габсбургов, теперь пусть танцуют другие; с них довольно, если они будут только подпевать.
Разводы, содержанки, блуд — много назидательного можно найти в потаенных хрониках Габсбургов.
Настолько потаенного, что, например, как в случае с Доном Хуаном Австрийским, тайну его происхождения до сих пор не удалось установить.
Все знали, да и он сам тоже, что его мать — жительница города Регенсбурга по имени Барбара Бломберг, которую Карл V почтил своей любовью. Сказано «почтил» не ради красного словца. Действительно, это была большая честь для порядочной девушки стать любовницей самого императора. Сына августейший отец признал как рожденного вне брака. После своего отречения папаша удалился в монастырь в Юсте (в западной части Испании), но часто призывал сына к себе, часами болтал с ним, затем наказал сыну Филиппу взять мальчика к себе как полукровного брата по отцу.
Так и сталось. С тех пор мальчик воспитывался при дворе короля Филиппа и получил имя Хуана Австрийского. Обычай присвоения имени внебрачным детям сохранился у Габсбургов и в дальнейшем, они их различали по этим именам.
Мальчик взрослел, и вот имя Хуана Австрийского попало на самые блестящие страницы истории. Ему было всего двадцать шесть, когда на него возложили командование соединенным флотом христиан, и когда в морском сражении у Лепантоон разбил турецкий флот, вся Европа гудела, прославляя его имя.
(Он умер молодым, 33-х лет от роду, будучи губернатором нижнегерманских земель. Его тело предстояло отвезти на родину в Испанию. В те смутные времена траурному королевскому эскорту было крайне нежелательно пересекать всю францию. Ехать надо было тайно. Благочестивые головы разрешили этот деликатный вопрос так: в путь отправился отряд из 30 всадников, ему можно было без особого шума добраться до испанской границы. Никто не заподозрил бы в нем траурной процессии. Однако обозные лошади среди прочих тюков везли еще и три кожаных мешка, в них было расчлененное на три части тело героя лепантской битвы! На родине эти части сложили вновь, положили в гроб, и теперь уже с соответствующими почестями поместили в усыпальницу Эскуриала.)
Барбара Бломберг вышла замуж за одного дворянина и жила в довольстве на годовую ренту, назначенную ей королем Филиппом.
Таковы официальные и полуофициальные факты.
Если бы жизненный путь Дона Хуана сложился не столь ярко, а как у какого-нибудь простого внебрачного отпрыска королевской крови, свет не слишком бы обращал на него внимания. Ему водрузили бы на голову епископскую митру либо сделали губернатором какой-нибудь провинции, и жил бы он себе в свое удовольствие сытой, но серенькой жизнью. Но тайна лепантского героя разжигала любопытство всего света, о нем постоянно что-то вызнавали, вынюхивали, прощупывали, доискивались, шли по следу от монастыря в Юсте до Регенсбурга.
И, конечно, натыкались на вещи таинственные и подозрительные. Даже того не удавалось выяснить, где же он родился? В Регенсбурге или во Фландрии? Да и где бы ни родился, почему его не оставили с матерью? Почему его тотчас же отдали императорскому мажордому по имени Дон Луис Кихада, и тот воспитывал его в глубочайшей тайне?
