«Свое гнездо орел содержит чисто от всякой отравы и скверны. Для чего держит в гнезде дорогой перл, называемый aetites, каковой всякой отравы силу убивает, и таким способом бережет своих цыплят от смерти. Сверх того часто метет свое гнездо травкой, называемой трехцветная фиалка, каковая упреждает волосы человека от выпадения, делает мужчине хохол красивым, оборчатым. Что может служить образцом усердия, необходимого в приходе, каковому приличествует оборонять сынов своих ото всякой ядовитой науки, и церкви надобно часто прокруживать, то есть верных членов Прихода сладким молоком чистой науки ежедневно удовлетворять, а если ереси или что другое непорядочное попадет туда, то метлою Слова Божьего надо вычищать».
По одному этому примеру можно судить, скольких усилий стоило почтенному доктору, толкователю Священного писания, чтобы из каждого зверя, заключенного в пяти книгах, извлекать желаемое нравственное поучение.
А вот еще, листаю главу пятой книги, которая называется: «О Вше, Блохе и Домовом Вонючем Жучке, то есть Клопе».
В самом деле, какое назидание может ученый автор вывести из описания жизни этих домашних кровососов?
Не извольте сомневаться. Вот:
«Как бы там ни было с ними со всеми, хватит того, что и богословы и мирские философы признают: Господь в этих мелких и представляемых ничтожными тварях, ежели посмотреть на многие разные вещи, являет нам бóль-unie свои чудеса, чем в иных великих, и что мы сами на них, как на каждый день видимых предметах учимся, что мудрость и волю Божию не в великости чего-либо, а в малых вещах проявляемой силы нам следует понимать».
Поучение, что и говорить, прекрасное, только для этой цели более бы подходили другие, не каждый день наблюдаемые и более симпатичные жуки.
Но, конечно, доктор, толковавший Священное писание, в этих вещах разбирался лучше, и он знал, зачем избрал эпиграфом к книге цитату из псалма 104[206]: «Да будет Господу слава во веки; да веселится Господь о сотворенной им живности».
Ученые сказки про животных
Другие ученые не снисходили до вымученных сравнений и, без всякого выжимания нравственных назиданий, стремились дать хоть какое-то описание жизни животных.
Правда, из своих рабочих кабинетов сдвинуться они не удосуживались, довольствовались тем, что из десятка написанных ранее книг стряпали одиннадцатую. В нее также попадали разные сказки, которые под защитой авторитета предшественников кочевали из одной книги в другую[207].
Невероятно громоздкие фолианты сообщают о вечной птице Фениксе, о легендарном единороге, о грифе, поднимающем в небо слома, об ужасном мифическом звере, способном заживо проглотить целого слона, известном в античном мире под названием «клыкастый тиран» (odontotyrannus).
Долее всего жили своей апокрифической жизнью чудовищный змей и василиск.
Венгерские драконы
Огнедышащие змеи о семи головах из народных сказок вне моего рассмотрения, не занимаюсь я также змеем из германской мифологии, которого в опере рыцарь Зигфрид всякий раз доблестно побивает. О змеях, безобразничающих в легендах о святых, скажем только, что они производили великие опустошения среди людей и животных, утихомирить их можно было только принося в жертву невинных девушек или юношей. Однако были и освободители: святой Георгий проткнул копьем одного, святая Марта связала другого, иные святые тоже ловко расправлялись с ними.
Я призываю только тех змеев, которые нашли отражение в анналах науки.
Описываемые наукой типы змеев в деталях отличаются друг от друга, но вообще змея можно представить как огромного летающего крокодила: тело его покрыто шипами, крылья, как у летучей мыши, лапы заканчиваются медвежьими когтями. Об их существовании миру было известно только то, что ученые передавали из уст в уста, вернее переписывали из книги в книгу. Поистине ощутимые, подвергаемые научному анализу доказательства появились только в семидесятые годы XVII столетия.
И появились они именно в Венгрии.
Патерсон-Хайн, известный врач из Кешмарка, написал письмо еще более известному зарубежному коллеге, врачу Левен-гейму из Бреславля. Письмо сопровождало посылку — кости животного: гигантские бедренные кости, огромные позвонки и зубы, вызывающие ужас когти.
Это кости змея, — писал он, — они обнаружены в пещере на берегу Дунайца, которую в народе называют логовом змея. Там полно подобных останков; мужики за хорошую плату лазят за ними в самую глубину пещеры и вытаскивают на поверхность.
В другом своем письме врач из Кешмарка ссылается на одного «благородного дворянина», который извещал его, что в области Унг (Ужгород) много раз видели живых змеев. Стало быть, в существовании змеев сомневаться не приходится.
Врач из Бреславля оба эти письма переслал в журнал немецкого общества естественных наук и медицины «Miscellanea curiosa etc.» (сокращенно: «Ephemerides»). Письма были опубликованы в сопровождении рисунков в подборке журнала за 1673 год.
Теперь уже весть о венгерских змеях обошла весь ученый мир. Она обсуждалась, о ней спорили, наконец, поверили. Путешественники приезжали к этой пещере, увозили на память кое-какие останки этого чудовищного животного. Понемногу все кости из этой пещеры были разобраны, вместе с тем потихоньку проходила научная мода на змеев.
В результате основательных исследований тайна пещеры прояснилась: оказалось, что это было не кладбище змеев, это была берлога одного вымершего древнего животного, огромного пещерного медведя (Ursus spelaeus).
А летающие змеи «благородного дворянина» из области Унг оказались уткой.
История родосского дракона
У Фридриха Шиллера есть одна довольно длинная поэма («Der Kampf mit dem Drachen»), в которой говорится о том, каким хитроумным способом рыцарь Гозон покончил со змеем, лютовавшем на острове Родос.
В свободном полете творческой фантазии поэт может писать о чем угодно, даже о грифонах. И все же, романтическая поэма Шиллера имеет под собой историческую основу, если эго определение подходит к произведению аббата Верто по истории родосских рыцарей, вышедшему в 1726 году («Histoire des Chevaliers de Rhode ets.»). Шиллер написал предисловие к нему, из него же и почерпнул это известное приключение со змеем.
Прежде всего, кем был этот аббат Верто?
Даламбер на заседании французской Академии 19 января 1761 года заявил о нем следующее:
«Сей историк углубился в описание осады крепости. (Верто в своей хронике подробно описал осаду и взятие крепости Родос турками. — Авт.) Данные, которые он запрашивал для этой цели, опоздали; так что он написал половину работы на основе полученных фактов, а недостающие восполнил собственной фантазией. А недостававшую часть реальных фактов он получил позже, на что заметил: “Искренне сожалею, но я свою осаду уже завершил”. Вот так пишется история!»
На совести аббата Верто не только фантастическое описание осады, но и годное разве что для рыцарского романа, а не для исторического труда, приключение со змеем. А его, ко всему прочему, он нарисовал не по своей фантазии, а вырезал ножницами из книги историка рыцарского ордена Джакомо Бозио, написанной несколько ранее, в 1594 году.
Таким образом, даже не один, а целых два историка, один через голову другого, подтверждают истинность иронии великого энциклопедиста: вот так пишется история!
Ну а теперь обратимся к самому приключению.
«В лето 1345, когда папой был Клементий VI, а великим магистром рыцарского ордена Элио де Вилланова, произошел случай, вызвавший изумление всего света. На острове Родос, у подножия высокой скалы в пещере поселился чудовищный змей. С невероятной жестокостью он рвал на части человека и скотину, вызывая ужасные бедствия. Дыхание его было столь ядовито, что отравляло всю округу, и играл с жизнью тот, кто вдыхал эти ядовитые пары. Тогда великий магистр запретил даже приближаться кому бы то ни было к этой округе, названной Мал Пассо, даже членам самого ордена. В этом случае нарушителя ожидали тюрьма и утрата рыцарского звания.
Очень опечалило это французского рыцаря Деодата де Гозона, уж очень его смущало, что столько добрых витязей не могут управиться с чудовищем. И решился он сам покончить с ним. Много долгих ночей не смыкал он глаз, пока до мельчайших подробностей не разработал свой план.
Прежде всего в одиночку прокрался он к самому лежбищу змея, разглядел чудовище, хорошо запомнил его форму и окраску. Покрытое шипами тело его было размером с вола, длинная шея заканчивалась змеиной головой с ужасной пастью, зубы — точно лес копий. Уши острые, словно у лошака; четыре когтистые лапы, как у медведя; а хвост прямо крокодилий. Было у него два огромных крыла, как у летучей мыши, цветом красные и желтые, все тело тоже переливалось красным и желтым.
После чего собрался рыцарь Гозон, испросил отпуск у магистра и поехал в свое имение во Францию. Там он из папье-маше сделал точную копию змея и по форме, и по цвету, выложив изнутри ее паклей. Посадил двоих слуг внутрь картонного чудища, они с помощью искусных механизмов приводили в движение голову и другие члены чудовища, разевали ему пасть, махали крыльями. Сам он на добром ратном коне, в сопровождении двух огромных кровожадных английских псов, каждый день приступал к картонному змею, приступал, объезжал. Все это продолжалось до того времени, пока конь и оба пса не побороли ужас перед страшным чудовищем, теперь уж псов едва можно было отогнать, чтобы не разорвали.
Готовился он так с полгода, потом поехал опять на Родос и сразу же отправился на решающую битву. Обоих слуг послал стоять на страже на вершину соседней скалы, откуда они могли наблюдать за битвой. Снабдил их сильным противоядием на тот случай, если он победит, но будет отравлен змеиным ядом: «Если паду, не подходите, спасайтесь сами», — сказал и поскакал к пещере, стал на ровной площадке, которую высмотрел заранее для битвы, и зычным голосом стал выкликать грозного противника.
Тут вскоре скрежет и шум крыльев показали, что змей заметил рыцаря. Возник в отверстой дыре входа в пещеру и с разбегу, и с налету, бросился на рыцаря, коего посчитал за приносимую жертву. Только конь, привыкший уже к виду чудовища, не стал дожидаться, а в пылу битвы помчался прямо на него. Рыцарь бесстрашный, собрав все силы, метнул копье, со свистом оно ударилось о спину зверя, только без пользы: сломавшись, отскочило от железных шипов. Тут и настал бы конец рыцарю Гозону, если б его рыцарские доблести не соединялись бы с предусмотрительностью, так и растоптал бы его змей до смерти вместе с конем. Только оба дышавшие злобой пса помчались впереди коня и уже прыгали под брюхом у змея, вгрызаясь в живую плоть, рвали железными зубами. От боли великой встала мерзкая гадина на дыбы, кинулась было на псов, только рыцарь тогда, с седла соскочив и щитом прикрываясь, напал на него с обнаженным мечом. Поднялся змей на задние лапы, чтобы обрушить передние на смельчака, да только тот, приметив у него на шее свободное от шипов, уязвимое место, вонзил свой меч. Из раны у змея ручьями потекла кровь, и чем яростнее пытался он сопротивляться, тем больше ширилась его рана, под конец, совсем ослабев, свалился змей, и дух из него вон.
Одержал рыцарь победу, только от растекавшихся ядовитых паров сам упал полумертвым. Увидели то слуги, побежали ему на помощь, водой холодной брызгали, противоядиями поливали, привели его в чувство. Тогда поскакал витязь Гозон в город Родос, объявил о своем подвиге великому магистру.
Но, о стыд! О позор! Что же учинил великий магистр Вилланова?! Собрав рыцарей, крепким словом поносил рыцаря Гозона, что нарушил запрет, лишив его рыцарского звания, бросил в тюрьму.
Великая печаль охватила остров, что вот, дескать, Великого Освободителя, смельчака из смельчаков, цвет рыцарства, чью славу весть разнесла на крыльях по всему свету, упорство великого магистра лишило звания. Возмутились все, наконец, великому магистру пришлось уступить. Выпустил он рыцаря Гозона на свободу и вернул ему рыцарское звание. Великий почет окружил его, так что через четыре года, когда Вилланова приказал долго жить, со товарищи избрали Гозона великим магистром ордена».
