Неожиданно наш батальон остановился, не доходя моста Сен-Мишель, через который лежал наш путь. Барабанная дробь умолкла, и ряды смешались: все хотели подойти поближе к мосту, чтобы увидеть, кто преградил нам дорогу.

Но майор Муассон приказал нам стоять на месте, и один направился навстречу командиру отряда, охраняющего мост Сен-Мишель. Через минуту он возвратился и сообщил, что Национальная гвардия получила приказ никого не пропускать через мост.

Услышав это, мы пришли в неистовство. В рядах поднялся крик, что надо с боем прорваться через кордон национальных гвардейцев.

— Молчать! — крикнул майор Муассон. — Тише!

И он вполголоса объяснил нам, что нельзя начинать сражение прежде, чем выстрел из пушки не подаст сигнала к общему выступлению.

— А где эта сигнальная пушка? — спросил Марган.

Он был бледен, как полотно, и пальцы его рук сжались в кулаки.

— Там, на Новом мосту. К несчастью, этот мост тоже занят Национальной гвардией.

— Если только за этим остановка, — сказал Марган, — то я пойду и выстрелю из пушки.

— Нет, этого не стоит делать, — ответил майор. Положитесь на меня: я клянусь вам, что в назначенный час мы перейдем через мост и первыми займем позицию перед дворцом тирана.

В то время, как федераты спорили с майором, Марган подмигнул Пелу и мне, и мы втроем, незаметно отделившись от отряда, подошли поближе к мосту.

Пикет из трех национальных гвардейцев преградил нам путь. Марган, который хорошо говорил по-французски, завел с ними дружеский разговор.

По счастливой случайности оказалось, что все три гвардейца — ремесленники и добрые патриоты, преданные нации и революции.

Уверившись в этом, Марган сказал им:

— Докажите, что вы настоящие патриоты: дайте нам на короткое время ваши мундиры и шапки. Мы сходим к Новому мосту и тотчас же вернемся обратно. Сделайте это ради спасения нации!

Молодцы-парижане, не спрашивая объяснений, стали снимать с себя мундиры и шапки.

Ни я, ни Пелу еще не понимали, зачем понадобилась Маргану форма национальных гвардейцев. Но тот быстро объяснил нам свой замысел.

— Если вы добрые патриоты и настоящие красные южане, — сказал он там, — оденьтесь в эту форму и следуйте за мной. Мы проберемся на Новый мост и выстрелим из сигнальной пушки… или сложим там головы! Ты, Пелу, захвати с собой хороший фитиль, а ты, Паскале, возьми кремень и огниво. Я отвлеку внимание командира отряда, охраняющего Новый мост, а вы тем временем должны выстрелить из сигнальной пушки. Поняли?

Разумеется, мы поняли!

Пелу передал мне огниво и кремень, а сам захватил новый фитиль и пригоршню сухого пороха для затравки.

После этого мы не спеша, с деловым видом, зашагали по набережной.

Путь был не дальний. Скоро мы пришли к Новому мосту.

— Кто идет? — окликнул нас часовой.

Марган ответил:

— Свои! С поручением от командира отряда, охраняющего мост Сен-Мишель!

— Проходите.

И вот мы — на Новом мосту.

Мы шагаем среди двух шеренг национальных гвардейцев, не привлекая к себе ничьего внимания и беспрепятственно доходим до середины моста.

Сигнальная пушка стоит здесь, дулом к реке.

Марган подходит к часовым, стерегущим ее, и, словно он всю свою жизнь командовал ими, приказывает:

— Смирно! Слушать мою команду!

Гвардейцы становятся в ряд и ждут его приказаний.

Марган не спеша лезет в карман, вытаскивает какую-то бумагу, медленно разворачивает ее и начинает что-то читать.

Тем временем Пелу и я незаметно подходим к пушке. Пелу укрепляет фитиль, я высекаю огонь, посыпанный порохом фитиль загорается и… бум! — раздается страшный грохот… Холостой заряд прогремел над рекой, не замутив даже ее спокойного течения. Но этот же заряд разнес в щепы королевский трон и до основания потряс весь старый мир!

Не успело умолкнуть эхо, разбуженное выстрелом, как на всех колокольнях раздался набатный звон. И тотчас же со стороны моста Сен-Мишель донеслась сухая, четкая дробь барабанов. «На приступ! Вперед, патриоты!» — выстукивали барабанщики такты, которые поддерживали в нас бодрость духа во время долгого пути из Авиньона в Париж. Слезы гордости и радости выступили у нас на глазах, когда вслед за барабанным боем мы услышали, как сотни голосов наших товарищей мощным хором запели торжественные слова «Марсельезы»:

Командир отряда Национальной гвардии подбежал к нам.

— Кто выстрелил из сигнальной пушки? — страшным голосом крикнул он.

Словно по команде, Марган, Пелу и я стали плечом к плечу и, наведя на него дула пистолетов, в один голос крикнули:

— Да здравствует нация!

— Да здравствует нация! — подхватили несколько голосов вокруг нас.

«Ага! — подумали мы. — Значит, и здесь есть добрые патриоты!»

Командир, видя, что три пистолетных дула направлены ему в грудь, побледнел и отступил. Повернувшись лицом к своим солдатам, он прерывающимся голосом отдал им какое-то приказание. Но национальным гвардейцам уже было не до него: они растерянно прислушивались к барабанному бою и горнам, трубящим наступление. Эти звуки доносились со всех сторон. Пока национальные гвардейцы колебались, не зная, какое решение принять, батальоны патриотов из округа Сен-Марсо успели занять Новый мост, не сделав даже выстрела.

Марган, Пелу и я воспользовались этим, чтобы вернуться к своему батальону. Оказалось, что за это время наши товарищи уже успели занять мост Сен-Мишель и здесь остановились, ожидая прихода патриотов из округа Славы.

В этот момент в густой толпе, заполнившей всю набережную, раздались крики ярости и возмущения. Сначала мы не могли понять, что там происходит. Но вскоре из толпы выделилась группа в двадцать — тридцать патриотов. Они волочили по земле окровавленный труп. Толпа пинала труп ногами, плевала на него, хотела четвертовать его. Это был труп командира Национальной гвардии, маркиза Манда. Изменник приказал отряду Национальной гвардии помешать выступлению батальонов революции, и патриот, которому Барбару передал свой пистолет, верный данному слову, в упор выстрелил ему в голову!

Марсельцы вырвали труп предателя из рук патриотов, протащили его до середины моста и, раскачав над перилами, сбросили в реку. В продолжение нескольких минут мы следили за тем, как он кружился, подхваченный водоворотом возле устоев моста, а затем пошел ко дну.

Крики «Да здравствует нация», не смолкая, звучали на всем протяжении от округа Славы до ворот королевского дворца. И колокола всех парижских колоколен, словно желая внести свою лепту в этот многоголосый хор, непрерывно били набат.

Увидев невдалеке приближающиеся батальоны патриотов из округа Славы, майор Муассон вытащил шпагу из ножен и скомандовал:

— Славные марсельцы, вперед!

И батальон марсельских федератов двинулся во главе армии революции на штурм королевского дворца.

Красные южане дали клятву первыми войти во дворец тирана, и мы ревниво следили за тем, чтобы никто нас не опередил.

Словно огненный смерч ворвался в обычно тихий и чопорный аристократический квартал Сент-Оноре. Тысячи сильных мужских голосов пели «Марсельезу», два барабана марсельского батальона и четырнадцать барабанов патриотов округа Славы безумолчно трещали, пушечные лафеты грохотали на булыжниках мостовой…

Все окна и двери аристократических особняков были на запоре. Только раз распахнулось одно окно на чердаке, и раздался выстрел. Но нам некогда было думать о расправе с врагами-одиночками.