Лерой расхохотался. Понятное дело – времени на то, чтобы привести себя в пристойный вид, у нее не нашлось. Мэриан стояла с занесенной веткой, белея кружевами нижнего белья, нелепая и трогательная. Человек-гора хохотал и хохотал до слез, которые скатывались в кустистую бороду.
– Ой, не могу! – приговаривал он. – Это ж надо такое выдумать! Ты принесла мне зубочистку, девчушка?
Глава 15
Зачем ей понадобилось вмешиваться? Что бы ни происходило между этими двумя, к ней оно не имеет ни малейшего отношения. К тому же Чад превосходно выпутывается из любых передряг. Скажите, какая амазонка-воительница! Единственное, чего она добилась, – это насмешек от вонючего дикаря. Непонятно, откуда Лерой вообще знает про зубочистки. Можно поспорить на что угодно, что он от рождения не чистил зубов. Правда, если и чистил, то как раз тем, что она сейчас держит на плече. Но речь не об этом, а о том, что ему до слез смешны ее воинственные намерения.
Возмущенная столь откровенной недооценкой, Мэриан замахнулась веткой. Лерой ее без труда перехватил и вырвал из рук. Все еще смеясь, он бросил ветку в кострище. И вот тут неожиданно выяснилось, что кое-какой толк от ее затеи все же есть.
Чад воспользовался безудержным весельем Лероя, чтобы нанести ему удар по затылку. Захлебнувшись смехом, человек-гора рухнул ничком и по крайней мере на какое-то время выбыл из игры. Не тратя времени даром, Чад связал ему руки и ноги. В таком состоянии Лерой больше не казался не только страшным, но и вообще опасным. В его грубо скроенном кожаном облачении оказался целый арсенал. Чад изъял все, что нашел, и побросал в кучу у костра.
Мэриан по-прежнему стояла на том же месте, хотя в ее присутствии уже не было никакой надобности. Хотелось узнать, чего ради Лерой явился в лагерь, но ее это не касалось, поэтому вопрос так и остался незаданным. Вспомнив наконец, что она так и стоит в одном белье, Мэриан начала потихоньку отступать к фургону.
– Постой, Аманда!
Оклик пригвоздил ее к месту еще более основательно, чем недавно хруст веточки под ногой. Почему Аманда? Ну правильно, она же без очков и с распущенными волосами. Какая неосторожность! Теперь Чад припишет всю заслугу Аманде, которая отродясь ничего не делала ради других, тем более не рисковала.
– Вот уж не думал, что ты такая храбрая!
Чад приблизился и взял Мэриан за плечи. От неожиданности она не стала вырываться. Он был так близко, что в голову полезли неуместные мысли. Надо был уйти сразу, как только все кончилось. А теперь он совсем рядом, полуодетый, как и она, с растрепанными со сна волосами. От него пахнет мужчиной – восхитительная смесь запахов кожи, волос, пота, что блестит у него на груди после стычки с Лероем…
Если бы только он не принимал ее за Аманду!
Надо бы исправить ошибку… но нет, выйдет еще глупее. Пусть думает что хочет. Ничего страшного в этом нет. Даже лучше, что он так и не понял, до чего они с сестрой похожи. Если поймет, жди беды. Пусть остается в неведении как можно дольше. Странно все же, что можно так долго заблуждаться. С другой стороны, зачем ему правда? Его глаза видят только Аманду.
Вот так, почти в его объятиях, и самой не хочется добиваться правды, потому что правда может заставить его разжать руки.
– Знаешь, а ведь ты мне здорово помогла, – сказал Чад, приподнимая лицо Мэриан за подбородок. – Иначе… кто его знает.
Смущенная словами благодарности, Мэриан опустила взгляд.
– Кто он? – спросила она чуть погодя.
– Охотник. – Чад усмехнулся. – Вечно в погоне – за дикими быками, индейскими скальпами, щедрым вознаграждением и тому подобным. В прежнее время ему было вольготно на Диком Западе, но теперь наши края чересчур цивилизованны. Работа вроде теперешней подворачивается нечасто.
– Вы в самом деле знакомы?
– Скорее кое-что знаем друг о друге. Время от времени Лерой наведывается к отцу на ранчо узнать, нет ли работы, на которой не нужно пачкать сапоги в навозе.
– Вижу, на этот раз ему повезло. Значит, чтобы залучить тебя в гости, отец вынужден нанимать людей вроде Лероя?
Вопрос заставил Чада улыбнуться. Его улыбка была совсем иной, чем усмешка, – мягкой и открытой. Лучше бы он не улыбался!
– Это трудно объяснить, – сказал он тихо тоном, который заставил Мэриан подумать о поцелуях.
Он собрался поцеловать ее! Надо бежать, бежать со всех ног, потому что в мыслях у него Аманда и именно Аманду он хочет поцеловать. Вот только ноги не желают подчиняться. В глубине души она хочет поцелуя, пусть даже предназначенного другой.
Такое случается не каждый день. И хотя она по собственной воле оставила свою жизнь пылиться в углу на полке до тех пор, пока сестра не устроит свою, порой возникает ужасное чувство пустоты и ощущение, что до счастья целая вечность. Что за радость выйти замуж когда-нибудь, позже, быть может, много лет спустя, если она уже теперь готова к этому и нужен только мужчина, которого она назовет своим! Сколько можно уступать? Почему хоть раз, хоть на минуту не подумать о себе? Да, это обман – ну и что же? Один-единственный раз поддаться искушению, придержать язык и получить то, что адресовано Аманде. А каяться можно будет потом.
Оно того стоит!
Это была последняя связная мысль, а потом губы прижались к губам, и земля ушла из-под ног. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Мэриан прижалась к Чаду, ощущая его каждой клеточкой своего тела, – ей не верилось, что такое возможно, она была в смятении.
Она не знала, сколько прошло времени. Вся во власти новых могучих ощущений, Мэриан потеряла счет минутам. Казалось, поцелуй длится и длится вместе с ночью и ей предстоит встретить рассвет все еще в объятиях Чада. Но скорее всего прошло лишь несколько мгновений до той поры, когда он отстранился. Не похоже было, что он потрясен так же, как она: она могла лишь молча смотреть, а он с улыбкой погладил ее по щеке и сказал:
– А теперь пора спать. Завтра мы все обсудим.
Это заставило Мэриан опомниться.
– Нет, нет! Обсуждать тут нечего! Ничего не случилось… то есть случилось, конечно, но не должно было и… и не будем об этом вспоминать. Никогда!
Должно быть, Чад воспринял это как неожиданную вспышку девичьей застенчивости, потому что улыбка его стала ласково-снисходительной.
– Как скажешь, милая. Довольно и того, что мы оба знаем.
С этим он вернулся к костру, к своей походной постели, и склонился над ней, что-то поправляя. Мэриан воспользовалась этим, чтобы нырнуть под фургон, где ее встретил пристальный взгляд Эллы Мей. Судя по всему, та стала свидетелем случившегося. Дождавшись, пока Мэриан уляжется, она приподнялась на локте:
– Ты соображаешь, что делаешь?
Мэриан сочла за лучшее промолчать.
– Не слишком разумная затея.
– Знаю, – вздохнула она.
– Не понимаю, почему бы не сказать ему правду. Ты ведь хочешь, чтобы он был твоим?
Элла Мей никогда не ходила вокруг да около и не изъяснялась намеками, как то принято среди настоящих леди. Она выросла в ином кругу. Ее родители были люди простые, хотя и зажиточные. Узнав, что незамужняя дочь беременна, они выставили ее за дверь. Тяжелое потрясение кончилось для Эллы Мей выкидышем, и, хотя с тех пор прошло довольно много лет, она все еще оплакивала потерю и не желала вспоминать о родителях.
Старательная и работящая, она стала идеальной горничной и могла не беспокоиться о том, чтобы сохранить за собой место. Теперь это была женщина с чувством собственного достоинства, очевидного даже для такой эгоистки, как Аманда. Ни разу та не решилась обрушить на Эллу Мей свой мелочный гнев, зная, что она может в любую минуту взять расчет, а ведь непросто найти горничную, способную содержать гардероб в идеальном порядке.
Для Мэриан, никогда не имевшей подруг, Элла Мей отчасти их заменяла, хотя порой ее прямота граничила с грубостью. Это был один из таких моментов, а между тем, даже будь у нее настоящая подруга, Мэриан предпочла бы оставить чувства к Чаду при себе.
