Песнь третья 11 Вы, чада рощей и садов! Любезны пеночки, синички}. Вы, иволги золотоперы! Вы, зяблицы, чижи зелены! Чиликайте трелисто в листьях, Настроя горлышки свои! Но солнце в половине неба. - Се зной из тверди начинает Струи кипящи ниспускать И из растений извлекать Бальзамный дух в тяжелом паре! - Пусть буду шествовать по теням, Где остроглавые раины, Как самодержицы ветвисты, Главою дубы превышая И стебли к тверди простирая, Вершину кончат обелиском! Иль где восточные меспили1 И дики финики2 растут! Иль где фисташи краснолистны, Жемчужны капли источая, Дают бальзам неоцененный, Что по своей целебной силе Драгой ценою достается Из дальной Мекки иль из Хио. Еще бы с большим восхищеньем Я мог гулять под тенью лавров; Но лавр, вечнозеленый лавр, На коем ягоды багровы Дают врачам целебно масло, Azerolier du Levant; Mespilus orientalis. Дикие финики, или, лучше, курьма; Plaqueminier; diospiros lotus. - Листы сверху темно-зелены, а снизу бледно-пушисты.
78 Херсонида Уже давно уединился Под мирны стены деревень. - Счастливый Митсхор и Алупка Покоятся в тенях его. - В таком благоуханном царстве, Где Нимфа, Флора и Помона В тени растущих виноградов Вкруг Вакха, ухватясь, ликуют, Возможно ль не играть в свирель? Везде растут; везде пьют луч Червлены Вакховы плоды На берегах иных потоков, Бегущих в северных равнинах, Вокруг сребристого топола Иль осокоревых древес, По гибким ветвям извиваясь И восходя то к их вершинам, То паки к корням нисходя, Иль расстилаясь по долинам, Или взбираясь на утес. Я видел то, - я видел всюду Сию природы резву роскошь. - Там, - где струи Салгира томны В теченьи сякнуть начинали И где цветущи открывались Сады князей сарматских в долах, - Я здравие и свежесть пил Из ключевых сребристых струй. - Я зрел в одном пути вечернем При берегах Альмы тенистых, Что извивалися далече, Прелестну тихую долину, Где горделивые раины Под ясной твердию стояли
Песнь третья 79 И вертограды охраняли, Как бы на страже великаны. Сколь многие из сих раин По сгибистым чертам пути Еще издалека не редко Выглядывали на меня Из-за хребтов косых камнистых? Подобну видел я долину При берегах студеной Качи. - Ночь хладна и тиха была. - Одни бессонливые сычи В тополовых густых тенях Там жалобно перекликались До самых утренних минут. Какая сладостна дремота Под сей высокою раиной, Что осеняла жалки, страшны Развалины мурзы жилища? - Час утренний рассыпал розы; Станицы птиц к востоку мчались; Я пробуждаюсь, - окрест вижу Орешник, утром озаренный, Над коим всё еще стоит Зеленый страж, задумчив, горд, Сей величавый столп раинный. - Так здесь роскошствует природа. Но при Белъбеке тихо-шумном, Что меж холмами извивался, Еще пред изумленным взором Долина длинна и прекрасна Открылася навстречу мне. - Там от одной страны холмы, Покрытые нагбенным лесом, А от другой все обнаженны Представились моим очам. Какие долу дремлют чащи?
80 Херсонида То темны вязы, то гробины, То ильмы, то тенисты клены. Меж ними тополы гордятся Своим прямым сребристым станом. На лоснящихся их листах Сребро дрожаще отливает При солнце каждую минуту. - Там плющ, иль дикий виноград, Ревнуя их густому злаку, По ветвям крадясь святотатски, Их жизнь и кровь их задушает, Жизнь благодетелей своих, И сам тщеславно простирает Свой некий своенравный злак. - Садоводители! - вы спите; Почто сначала вы не тщитесь Изгнать из злачного гражданства Сих вредных, хищных, странных членов, Сих своевольных повителей? - Они, объемля чресла древ, Их тонки жилы подавляют И самый дух их умерщвляют. Стесненны древеса, повесив Подобо-длинны ветви ниц, От облежания томятся; Однак еще спускают свой Навес зеленый над путем, Еще с усердием радеют Прикрыть своей густотенистой, Своею благотворной дланью Пришельцево чело от зноя. Но в сих местах, - в сих землелогах, Где дикая природа спеет, Красуется жезл Вакхов в силе. Я зрел, - так, - я повсюду зрел
Песнь третья 81 Роскошны жертвенники Вакха, А паче на брегах сих токов; Я зрел плоды его душисты, Каких Шампания надменна Не в силах лучше произвесть. Везде встречались олтари Сего румяна божества, Доколь рукав, что в Ахтиаре, Пресек своею глубиною Ряд теней Елисейских сих, А с ними - Вакховы плоды, Растущи при потоках сих. Но здесь, в долине Афинейской Они всегда под светлым кровом Лучей отвесных пред полуднем, Из недр песчаных выходя, Между широкими листами Лелеясь, не боясь полнощи, Качают полносочны грозды. - Прохладны, животворны росы Воспитывают, совершают, А солнца смешенны лучи Благим наитием своим Багрец приготовляют в соках И кравчему в разборе вкус. Вы, розоперые дрозды И темноцветные скворцы, Здесь превитающи в тенях! Стремитеся отселе вдаль! Здесь лакомство вам стоит жизни; Ни милый цвет, ни мило пенье Не защитит дней ваших кратких; Летите в горные леса От сих стрегомых вертоградов! 210 220
82 Херсонида Пускай осенняя свирель Дождется радостных часов, Как под созвездием Весов Исполненных златым плодом Возвысит в песнях цвет багровый Созревших гроздов винограда! Что слышу? - грудь моя дрогнула; Я слышу треск в лесу раин. - Как ярко выстрел сей раздался! Знать, бедной птицы кровь лиется!.. Почто ты, страшный гул, твердишь Сии смертельные разы И тщишься повтореньем треска Меня уверить о убийстве? - Ты возмущаешь глас камены; Она клянет звероподобну Бесчеловечность человека... Когда светообразна Дева1 С крутым полетом знойных дней Успеет года труд сокрыть; Весы на равных чашах взвесят В одной снопы, в другой туман; А поздо-цвет2 меж бледным злаком, Тюльпаном выходя, предскажет Грядущу пасмурную осень, - Тогда, возлюбленный Филипс3, Певец британския Помоны, Живописующий природу В ея прелестной простоте! - Знак зодиака, показывающий август месяц. Colchique; Colchicum Autumnale. Английский стихотворец.
Песнь третья 83 О! - если бы я мог играть В свирель приморску толь же нежно, Как ты певал в своих садах! О! если бы! - но глас мой слаб, А ты, - а ты всегда велик; Тогда учи осенним песням Меж тем как пухлый сын Семелин1, Плющем власистым увенчанный, Со мной омоет рдяну голень В широкой савроматской кади, Червленым соком обагренной, Куда роскошна осень сыплет Из кошниц полносочны грозды! - Но если дух живый возникнет Из искрометных струй вина, Тогда как кравчий подносить Начнет из рук своих багровых Сосуды, полны крови Вакха, И в тихом вечеру осеннем Веселья круговая чаша Ходить попеременно будет Вкруг сельского стола простого, В крови проснется спящий пламень И будет тонко пресмыкаться По нежным мозговым волокнам, То, Вакх, не мни, чтоб я забыл, Тебе всесожигая жертву, Принесть другую тихим нимфам\2 Ты пламенен, а нимфы хладны; Две жертвы, вкупе растворенны, Не помрачат душевных чувств; Тогда пускай лесные силы То же, что Вакх. Под именем нимф здесь действительно разумеется вода.
84 Херсонида Среди кустарников нагих Воспляшут на стопах косматых И, выгружая острый сок, Возвысят в топоте три-скок На звонком косогоре брега В хвалу кишмиша белосочна Иль асмы крупной багроцветной1, Котора в оживленных мыслях О розовых устах напоминает, К каким в то время мыслим с жаром Свои уста мы прилепить. Ах! - сколь не редко здешни тени В часы роскошны приглашают К себе аркадских пастухов И миловидных их пастушек? - Но тут ни Дафнисов аркадских, Ниже прекрасных Амарилл, Иль их цариц сердец не видно. Лежит божок румяный праздно Под тенью топола иль вербы; Сам капли слез горючи льет, Рукою влажны очи трет. Там брошен полный стрел колчан; А здесь изломан лук повержен С беззвучной дряхлой тетивой. Любовь печальная чуть дышет, Не резвится, или не пишет На древе строк заветных сердца, Или в часы вечерни лета Из рук отважных не кидает На полну белу грудь пастушек В Таврии много и других родов хорошего винограда; но сии два рода, кишмиш и асма, в Судацких садах самые лучшие и крупные.
Песнь третья 85 Благоуханных васильков И мелкоцветных гиацинтов, И незабудочек прелестных, Иль сельских и простых румян\1 340 Здесь скифски смуглые селяне Сидят с угрюмыми челами Под тенью сочных виноградов. Их гурии прелестны, - правда; Но розы уст, багрец ланит И алебастровые груди Под кисеею погребают И возраст часто сокрывают В своей ревнующей симаре2; Хотя полвека бы пробило, 350 Но их морщины б, утаясь Под анатольской аладжей3, Сокрыли б надпись: «Помни Смертъ\» А вместо бы того шептали: «Младый Мурза, не ошибисъ\ А если - кровь кипит, - влюбись!» Иль заключенные сидят, Как бы Данаи в медных башнях, Под стражею скопцов в гаремах4. Им неизвестны те беседы, 360 Где с недостатком совершенство Открыто в просвещенном мире; Лишь мыльня в вкусе азиатском Роскошным служит им гульбищем, Свиданья местом и бесед. 1 Herbe au vipère; Echinum vulgare. - Сим цветком поселянки румянятся. 2 Симара есть верхнее платье татарских женщин. 3 Аладжа - материя турецкая. 4 Гарем есть половина дома, определяемая для жительства магометанки.
