Пестъ восьмая 281 И разве, - разве быв водим Я богомудрием и Юнгом, В час некий буду созерцать Одними Томсона очами Прекрасно царство сельских видов! - Тогда в гостинице спокойно Оставлю верный жезл - и лягу, И там помажусь, - уврачуюсь Спасенья вечного елеем. И тако я умру безвестно От дому матери далече! - Тогда - и та из звезд малейших, Под коей некогда родясь, Дышал я на земле живых, - Какое б тайное влиянье На всю мою жизнь ни имела, - Не будет озарять меня, Не будет даже вредной силы Иметь на тлеюще чело И на рассыпавшися перси; Я ввек сию звезду забуду. - Сопутники моих дней юных Искать меня повсюду будут, Но не найдут уже меня. - Они последуют стезям, Проложенным моей стопой; Пожмут друг другу теплы руки, Мое воспомнят бедно имя И, в перси бья, возопиют; Но гласа их я не услышу; Я лягу близ пучины черной; Я в желтой персти здесь усну, Где ясные мои глаза Навек засыплются песками; Закроется студена грудь

282 Херсонида Сосновыми сырыми деками. - А ты, подруга сердца нежна, С которой было б все здесь мило, - В лугах, лесах, горах и долах, - Без коей здесь - увы! умру, - Ты, может быть, переживешь; Конечно, - ты живи! - еще живи! - Ах! - не закроешь глаз моих! Ты не оплачешь! - я усну, - Усну в пустыне, не оплакан Никем! - слеза из глаз катится; В слезе моей дрожит луна, Как мала сребрена звезда! - О скорбна мысль! - здесь устаю; Здесь томну арфу повергаю».

ИМН ЦАРЮ ЦАРСТВУЮЩИХ К Тебе, - которого премирный И вечно непреложный дух Колеблет твердь и дол обширный, - Там движет многозвездный круг, А здесь ось мира нагибает, Кавказы, - Альпы претирает; Твердыни в бездну низвергает; Под солнцем топит гор утес; Иль - высит, или ниц склоняет Тяжелый дольних царствий вес! - К Тебе, - Царю земных царей, - Воззвав, - колена преклоняю И томну арфу повергаю Из длани трепетной моей. Се Херсонис благословенной! Что ныне он? — что древле был? Он некий малый мир в вселенной, Над коим некогда парил Твой дух, - сей вождь небесных сил, Когда он, яко плод зачатой, Во мраке первобытных дней Зрел в бездне черных вод чреватой; Когда Любовь, - всех жизнь вещей, - На крыльях голубя летала Над нежною его пленой И в тихом чреве согревала Животворящей теплотой. Согрела, - он из бездн изникнул В прелестном, пышном виде вдруг, Как бы позорищный полкруг;

284 Херсонида А Ты, - а Ты над ним воздвигнул Блаженства пурпурну зарю Калифам, - капам и ЦАРЮ... Твой перст творящий, благостынный Во изобильи находил Сии леса гостеприимны; Твой перст чудесный воздоил Сии цветущи вертограды, Сии багряны винограды, Сии смоковниц древеса, Сии высокие раины И доброплодные маслины, Сребристых тополей леса, Гробины, кедры, буки, тисы, С бессмертным лавром кипарисы. Но в тот ужасный век седой, Как, потеряв он век златой, - Увы! - в железный низвергался, Где в первый раз металл раздался, Где вся растлилась плоть и кровь, Где в злость перелилась любовь, Где бранным рдело всё недугом; Брат стал не братом, - друг не другом; Где на безропотных главах Оливные венцы бледнели, А изверги в литых бронях Противу ближних свирепели И с быстрой молнией мечей В доспехах крепких, громозвучных На братиев, - отцев, - детей Полились в долах злополучных, - В сей век, - родивший дику брань, - Твоя багреющая длань, Потрясши огненный сноп молний,

Ими Царю царствующих 285 Сии хребты шатнула дольни Во основаниях своих, Шатнуло дно песчано их; Воздвигла трусы в царстве темном, Что, в чреве заревев подземном, Зевнули, - горы пали в гроб; Иль - быстро разлияла всюду Иноплеменников потоп, Что, вдруг исторгшись изнутрь-уду Кавказских седоглавых гор, Кровавый произвел позор. Когда ж во славе обновился Тот светлый полдень тишины, Тот век блаженный покатился Поверх холмов сея страны, Как примиренны небеса Излили благодатный ток На горы, долы и леса, На берег, камни и песок, - Твое вседетельное Слово, Чтоб бытие воздвигнуть ново, Здесь водрузило с лепотой Краеугольный камень свой, Да не подвигнутся священны Сии незыблемы хребты. Но как в владыках несравненный, Сын мира, - неба, - правоты, - Внук Ольги мудрой и прелестной, - По тьме увидел свет небесной, Твое, - предвечная Любовь, - Влиянье ощутил с струями, Где возродил он плоть и кровь Пред Херсонисскими брегами, - Ты, Боже, погасил навек

286 Херсонида Подземный пламенник средь бездны; Ты ржущим там горнилам рек: Не прейдете предел железный! Перуны раздраженны там Крутых брегов не потрясали, А дики свары по полям, Зажегши факел, - не ристали; Тогда лук сильных изнемог; Тогда вражды сотерся рог. Ах! - время в мире скоротечно Картины пременяет вечно! - Вещь кажда век имеет свой; Гнездящесь зло во тьме густой Еще свое чело вздымало; Еще те вежды разжимало, Что, только слабо воздремав, При первом открывались зове; А хитроокий грех, восстав, Желал прохлады в общем крове; Князь тьмы, - плотоугодный князь, Преторгши с небесами связь, Лелея песнью грех нечистой, Носил его в груди пушистой. - Тогда, - тогда всемстяща длань Еще сводила звезды в брань; Еще месть средь колес сверкала, Еще жезл медный простирала И богомерзких поражала. Высокоцарствуяй! - ужель Сия волниста колыбель, - Сия пениста зыбь пучины, Где в юности сей край почил, Вновь двигнет шумные стремнины, ПО 120

Имн Царю царствующих 287 Со дна с песком подымет ил И будет гробом водосланым, Где погребется и умрет, Покрывшись сводом волн пространным, Сей брег, сей дол и сей хребет! Ужели кровожадна свара, Дщерь ада, - Ктезифона яра, - Еще покатит средь колес Булатных копьев звучный лес? Ах! - удержи еще, Всесильный, Бразды сея судьбы строптивны! - Мятежны бури предвари! Продли дугу Ты хризолитну, Сей желтый пояс ниц простри И чресла препояшь холмов Блаженством мирных дней возможных! Расторгни ухищренный ков Исчадий Галлии злобожных, Друзей строптивых агарян, - И мышцей предвари всевластной Ужасных правил их обман, Да шум Секванских волн опасной Не отзовется в сих брегах И не промчится в сих хребтах! Благоволи - да Ангел мира Над каждым здесь холмом парит И, светом озаря эфира, На здешних долах водворит С блаженством тишину любезну! Да лиры златострунной гул Проникнет долы, горы, бездну (И никогда бы не уснул); Да всюду громко раздается,

288 Херсонида От Коза к Форусу прострется И тамо - ввек твердить клянется Любовь толь сильну, - яко смерть, Орестов, - Пиладов, - чад дивных, Которых рок грозил пожерть, - Сих двух душ слитых, неразрывных! Да ключ богатой лихвы, - труд, - На плуг облегшись искривленный, Ведет бразды нив углубленны В цветущей тишине минут И чреватеющей природе Различным семенем плодов Даст руку помощи в свободе, В тенях блистающих садов! Но паче здесь, Царь сил небесных! Владычество возобнови Сиона дщерей благовестных, Надежды, - Веры - и Любви! - Да Истина, - как солнце вечно, - Среди блаженной сей страны Стоит незыблемо, беспечно На сгибе суетной луны\ О Ветхий деньми! - Всемогущий! Воззри с осклабленным лицем! Храни во всякий век грядущий, Изникший сей из бездн Эдем\ - Да Херсонис в святом восторге Ввек славословит и поет Твое в нем имя, - как в чертоге, - Доколе россам лавр цветет!

Екатерина II. Портрет работы Д.Г. Левицкого. 1783 г.

Князь Потемкин принимает Крым в подданство России. Картина Б.А. Чорикова

Н.С. Мордвинов. Портрет работы неизвестного художника. Конец XVIII в.

3 «5 >

«5 «3 I

ПА. Румянцев. Портрет работы неизвестного художника. Конец XVIII в.

В.А. Зубов. Портрет работы ЖЛ. Вуаля. 1791 г. (?)

Александр I. Портрет работы Дж. Доу

€_£;^>r^$^ï^s£-£ Дополнения

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В «РАССВЕТ ПОЛНОЧИ» 259. ДАНЬ БЛАГОТВОРЕНИЮ Его Высокопревосходительству господину адмиралу и разных орденов кавалеру Николаю Семеновичу Мордвинову, милостивому государю и благотворителю с благодарнейшим сердцем приносит Семен Бобров. Марта 4 дня 1802 года. Вотще тюльпан в долине спит, Коль на чело его склоненно Скатился с тверди Маргарит, Подъяв чело одушевленно; Как в злачном храме, он в долине Приносит тонкий фимиам Багряной утренней богине. Благотворитель! - я тобой К блаженству ныне примирился С жестокосердою судьбой, Твоей душой одушевился. Денница мне - твоя душа; Она своей росой целебной, В очах ток слезный осуша, Врачует мой недуг душевной. И духи жизненные вспять Моей камене обращает, Да пламя Фебово опять По томным жилам в ней взыграет. 10*