150 Херсонида Другой пусть вестником отыдет В отеческу свою страну И возвестит о происшествий!» Тут первый, жертвуя собою, Велит другому ехать в дом; Но сей упорствует, - скорбит И хочет сам быть тою ж жертвой. - Один другого убеждает Соблюсть дни собственны свои; Один с другим наперерыв В стяжаньи смертной чести спорит; Всегда во всем согласны быв, В сем случае лишь не согласны. - Один согласен был на то, Чего другой и сам хотел, Но сей желал того с упорством, На что не склонен первый был; И так о смерти оба спорят. «Нет, мой любезный Пилад! - нет; Ты не умрешь, - вещал Орест, На жрицу кинув нежный взор, - Так, правда, - я желал бы жить, Дабы ее, - ее любить». - Орест сие вещал не вслух, Но к слуху тихо приклоняся. - «Ах, Пилад, - знаешь ли? - люблю, - Пред смертию открыться можно, - Люблю сию девицу милу, Я ощущаю тайно божество, Что движет сердце к ней мое; Но ты живи! - ты не умрешь; Ты обладай прекрасной сей, А я - умру; мой долг умреть...» 270 280

Песнь пятая 151 «Ах! мой возлюбленный! мой друг! - Вещал тогда унылый Пилад, Склоняся также к уху тихо И сам взглянув на жрицу страстно, - Ах! друг, прости мне! - перед смертью Открытость в совести - есть долг; И я - еще хотел бы жить Для сей - для сей девицы милой; Как жизнь - ея любил бы я; Затем и жизнь еще мила; Я ощущаю неку силу, Влекущую к богине милой; Но другу - посвящаю жизнь; Живи, - живи еще, любезный! Владей навек ея рукою! А я, - я за тебя умру...» «Не спорь! - я за тебя умру», - Возвыся глас, Орест вещал. Оба громко перед народом Мне чувство умереть велит; Честь, - совесть, - дружба - все гласит. Орест Ты совестию непорочен; А я - где я от фурий скроюсь? Живи! - люби! - а я - умру. Пилад Мне дружба и любовь всесильна Пасть жертвой за тебя велят. 300 310

152 Херсонида Оба «Мне боги умереть велят; Ты видишь, как они манят!» «Не спорь! - мне должно жертвой пасть От сей руки - священной». - Оба, вырываясь, вопиют: «Прости!» - Так юноши любезны Вели сей страшный дружбы спор. - Сей узел бы не разрешился, Когда б сама судьба всемощна Не поспешила разрешить. - Прекрасна жрица с изумленьем Внимала долго их толь странну Решимость нерешиму дружбы; Меж тем успела приготовить С подробностями некий свиток, Который к брату был начертан; Потом, - взирая на Ореста, Вещает с томным воздыханьем: «Послушайте, - друзья почтенны! Я вижу в вас необычайный, Неслыханный пример любви; Вы оба, - так, - вы оба редки, Достойны лучшей доли, чести; Тужу, - но кто-нибудь из вас В сем месте по святым обетам Сей час быть должен скорой жертвой, И кто-нибудь один из вас Отыдет вестником в отчизну И свиток сей - вручит там брату... Ну! - кто решился? - час приспел».

Песнь пятая 153 Сказав, развертывает свиток. - О чудно - действие судьбы! - Орест бросает взор - и зрит Свое начертанное имя. - «Небесны силы! - восклицает, - Возможно ль? - жрица! - ах! познай! - Почто препровождаешь свиток? - Но льзя в жертве - брата зреть?» «Как? - ты, - ты, брат! - Opecml - возможно ль? Ты ль, бедный мой Opecml - мой брат? Ужели, - ах! - ужели, Фива, Мои вздыханья наконец Проникли страшный твой престол? - О буди! - буди ввек священна!» Так жрица вопияла тут, Но глас в ея гортани умер; Священный нож из перстов пал; Ток слезный градом покатился. - Потом, друг друга обнимая И силе рока удивляясь, Благословляли строгу Фиву. - Все зрители недоумели, Безгласны были и дивились Толь сильной дружбе, как богине. - Позорище остановилось На всеторжественном признаньи Божественного действа рока. - Народ чувствительный ликует, Расходится, - дивится Фиве. - И сам Фоант в то время понял, Что сердце каменно в нем тает. Уже тогда склонялся день; Вечерни тени нисходили

154 Херсонида На тощий жертвенник Дианы. - Освобожденные друзья, Чудяся сами силе рока, Диане воспевают песни. Тогда под тению вечерней, Как все уже в покое было, Связуясь новою любовью, Уединяются на мыс. - Каких бесед, каких вопросов, Каких вестей взаимных тамо Ни излилось из уст в свободе? - Здесь Ифигения находит В себе жизнь нову, новы чувства И вопрошает: «Возвести! Орест дражайший, возвести! - Ах! - сердце бьется, как помышлю, Что брата бы - должна была Сестра -Диане в честь - убить! Но возвести теперь мне вкратце! Еще ль наш жив отец великий? Еще ли мать жива? - сестра, - Дражайшая моя Илектра?» «Ах, Ифигения! - почто? - Орест ей отвечает в скорби, - Почто сие повелеваешь? Ужасны фурии опять Во груди оживут моей... Отец мой умер - не под Троей, В Мицене, - о судьбина люта! - А мать моя - забыла долг; Эгист, - любимец - и злодей; Долг был отмстить им - сей рукой... Долг был отмстить, - я каюсь, - боги! - Любезная! - не принуждай Вещать мне! - повесть не кратка».

Песнь пятая 155 «О брат мой! - жрица возопила, - Что хощешь ты сказать? - дрожу! - Меня объемлет пламень некий! - Спеши окончить страшну новость!» «Как ты в Авлиде, - рек Орест, - Была на жертву ведена, Кто мнил, чтоб ты жива осталась? Всяк верил, что ты пала в жертве; Все добродушные рыдали. О всемогущи небеса! Какою мрачностью густою Вы кроете судеб изгибы? - Сие жрецам открыто лучше. Не помнишь ли, где я воспитан? - Воспитан при дворе Фокейском, Где сей достойный сердца Пилад Стал другом мне, - вторым стал мною. - Сколь дружба велика моя, Столь страсть неистова была, Любовь ужасна к Гермионе, - Надменный Пирр, - младый герой, - Ахилла славного сын славный, Был также мой соперник страшный. - От падших стен великой Трои Он возвратясь в Эпирску область, Спешил взять руку Гермионы. - Как можно снесть удар толикой? - Я сам страдал по Гермионе, Страдал мучительной любовью. - В тоске, в отчаяньи жестоком Я вторгся в брачный храм священный, Постиг - и пролил там - кровь Пирра, А Гермионой - овладел; Но что? - извне увидев рай, Внутри себя нашел я ад. -

156 Херсонида Ах! - с самыя отца кончины, По смерти Клитемнестры, - Пирра, Ужасны адски силы гнали, Терзали, рвали грудь мою. - Тогда Оракул возвестил, Чтоб в очищенье чувств моих Лететь на парусах - сюда. - Вот! зри, как рок играет мною? - Сей Пилад, - друг мой, - все* оставил, Оставил свой Пелопский двор, Чтоб не оставить лишь меня; Он всё со мною разделял, Во всём, - во всём вторый был я... Он истинной любви достоин, И больше, - больше, чем любви; Он и твоей любви - достоин; Ах! - если б вздох признался твой!..» «Так, - Ифигения почтенна, Достойна жертв сердечных жрица! - Тут Пилад прерывает речь, - Так, - он мой друг, - вторый есть Пилад, Мне мнится, - непременны парки В минуты нашего рожденья Как бы умыслили согласно Одну нить жизни нашей прясть. - Я разделяю все с Орестом; Я разделяю саму жизнь; Я умереть готов с Орестом, Кровь, - кровь одна струится в жилах; Мое же сердце, - о любезна, - Принадлежит к нему, - к тебе!» Сказал - и воздохнул он втайне. При сих словах лице девицы Покрылось утренним румянцем. Она бросает взгляд любви 460 470

Песнь пятая 157 На Пилада - второго брата; Ея внимание к нему Оживлено любовью было. - Орест, немного помолчав, Беседу заключает сим: «Да, - здешний царь бесчеловечный, Зверообразный сей Фоант, Циану претворя в тиранку, Столь целомудренну богиню, Облек престол ея во ужас; Он ненавистник человеков; Забыв права гостеприимства, Велел нас влечь под тяжку стражу, Карать и умертвить для жертвы! - О кровопийца, - плотоядец! - Пусть я решился умереть, - Но умереть непринужденно? - При слабостях моя невинность Всегда торжествовать должна; Уже намеренья меня Оправдывают пред богами. Сестра любезна! ты и я В судьбине дней друг с другом сходны. - Та ж самая богиня грозна, Которая спасла тебя, Спасла меня теперь от жертвы. Погиб бы я, - о страшны боги! И от кого? - от рук сестры! - Как обливается грудь кровью? - Конечно, - или гнев богов, Иль суеверие людей Располагает слепо нами. - Уже ты руку заносила... И тот же час меня познала. - О благодетельность небес! 500 510

158 Херсонида Они удар свой отвратили; Они прочли мою всю совесть; Они теперь повелевают Страну очистить от чудовищ, От суеверья, - от Фоанта, - От гнусных жертв, - убийств кровавых. - Уже Диана внемлет нам; Ей лучший храм не здесь, - то правда; Богиня требует не нашей, Но лютого Фоанта крови... Блестящи звезды светят нам, Благоприятствуют рукам; Что медлить? - боги помавают; Ночь благодетельна; - пойдем?» Так кончил речь свою Орест. - Священница вручает нож, Который заносила в храме На жертвенно закланье брата. - «Спеши, мой брат! - она взывала, - И сим железом освященным Отмсти дракону в багрянице! Отмсти бичу странноприимства!» Орест и Пилад, ополчася, Покрыты тайным мраком нощи, Вступают в царские чертоги. - Фоант во сне - уснул сном вечным. Тут Ифигения, Орест И Пилад, вечный спутник их, - Собрав сокровища, сколь можно, И взяв драгой кумир Дианы, Как оскверненный здесь убийством, Сокрытый парус направляют Чрез бурные Эвксински волны К брегам отеческим пелопским.