Венгерец вновь венгерцем стал,
Героем стал на поле брани,
И мир, великий мир глядит
На чудеса в венгерском стане.
Венгерец вновь венгерцем стал
И вечно будет сам собою,
Иль в славный час, ужасный час
Умрем мы все на поле боя!
Пешт, 1848 г.
РЕВОЛЮЦИЯ
Пусть трусы бледнеют от песен моих —
Предчувствую я Революции вихрь!
Печальные нынче пришли времена!
Отцами ты брошена, наша страна!
Затем ли оковы с себя сорвала,
Чтоб новая цепь еще хуже была?
Могильную пыль ты смела, но тотчас
Втоптала судьба тебя в худшую грязь!
Но нет, не судьбой, не судьбой, не судьбой, —
Глумятся твои сыновья над тобой!
Отвратен и страшен тот грех сыновей,
Месть неба им будет во много страшней!
Не славы венец, но из сорной травы
Готовят колпак для твоей головы.
Сруби себе голову лучше сама,
Чем ждать от тирана на шею ярма.
Тебя закует только мертвую он!
Пусть празднует он день твоих похорон.
Пусть сядет на трон на могиле твоей,
Пусть люто тиранит могильных червей!
Но, родина, ты не погубишь себя,
Ты гневным огнем загорелась, скорбя.
Берешься за саблю, готова к борьбе!
Кому ж быть свободною, как не тебе?
Прими же в уста поцелуй сыновей!
Ты, мальчик, вина наливай поживей.
Целуем и пьем! Поднимается флаг.
Мы поняли: это к восстанию знак.
Пусть трусы бледнеют от песен моих —
Предчувствую я Революции вихрь!
Пешт, 1848 г.
ТЫ ПОМНИШЬ...
Ты помнишь, как с тобой глядели
Мы в первый раз на этот пруд?
С тех пор два года пролетели.
Не правда ли, как дни бегут!
Стоял такой же день осенний,
Тянулись ветви в синеву,
С деревьев ветра дуновенье
Бросало на воду листву.
Поверхность пруда отражала
Свод неба светло-голубой,
И так же лодка у причала
Покачивалась над водой.
Тогда еще я только мыслью
Навстречу счастью вдаль летел.
В прямом, не переносном смысле
Я целовать тебя не смел.
Прошло два года. Не досадуй,
Утрата их не тяжела.
За это время жизнь в награду
Безмерно больше принесла.
Она дала тебя в отплату,
Спасения меня лишив, —
К чему оно, когда сама ты —
Бессмертие моей души?
Побудем здесь, где о подруге
Тогда я и мечтать не смел.
Дай мне измерить на досуге,
Как несравненен мой удел!
Эрдёд, 1848 г.
ПРОЩАНЬЕ
Едва рассвет — и вот уже закат,
Едва пришел — и ухожу назад,
Едва успел тебя поцеловать —
И вот слова прощальные звучат!
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Я вместо лиры саблю в руки взял,
Я был поэтом — нынче я солдат,
И путь мой вместо золотой звезды
Кровавые сполохи озарят.
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Не жажда славы в путь меня влечет,
Не лавров я ищу на сей земле, —
Не уместятся лавровый венок
И розы счастья вместе на челе!
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Не жажда славы в путь меня влечет —
Давно все это умерло во мне!
Отчизны ради кровь свою пролью —
Вот для чего я нынче на войне!
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Не заклинаю: «Думай про меня,
Когда за родину я бьюсь и за тебя!»
Тебя я знаю! Знаю: у тебя
Одна лишь мысль — и это только я!
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Быть может, искалеченным вернусь,
Но и тогда ты будешь влюблена
В меня, в меня! Тому свидетель бог!
Он знает, как любовь моя верна.
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Эрдёд, 1848 г.
МОЕ ЛУЧШЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Я множество стихотворений
Писал, но славу принесет
Мне стих, которым буду Вене
Однажды мстить за наш народ.
О! Слово «смерть» клинком горящим
Впишу я в тысячи сердец!
Вот это будет настоящим
Стихотвореньем наконец.
Эр-Михайфалва, 1848 г.
ОСЕНЬ ВНОВЬ...
Осень вновь, опять, чаруя,
Красит мне мое житье.
Не пойму, за что люблю я,
Но люблю, люблю ее.
Утоплю глаза в просторах;
С косогора средь травы
Сяду слушать тихий шорох
Опадающей листвы.
Солнце на землю с улыбкой
Смотрит, с кротостью светя,
Словно мать, качая зыбку,
На уснувшее дитя.
У земли на самом деле
Сонный, а не мертвый вид.
Нет, она в своей постели
Не кончается, а спит.
Снявши платье дорогое,
Положила на кровать,
Чтобы было под рукою,
Как придется надевать.
Спи, красавица природа,
Спи до первых дней весны.
Пусть тебе до их прихода
Снятся сладостные сны.
Кончиками пальцев трону
Лиру тихую свою.
Легкий звук скользнет к затону,
Призывая к забытью.
Сядь, дружок, со мной в прохладе.
До тех пор молчи, пока
Смолкнет звук над водной гладью,
Словно шепот ветерка.
Если целоваться станем,
Чуть коснись губами губ,
Чтоб не разбудить касаньем
Дремлющих древесных куп.
Эрдёд, 1848 г.
НА ВИСЕЛИЦУ КОРОЛЕЙ!
Нет больше Ламберга 1 — кинжал покончил с ним.
Латура 2 вздернули. Теперь черед другим.
Все это хорошо, прекрасно — спору нет!
Народ заговорил — и вот залог побед.
Но мало двух голов! Смелей, друзья, смелей!
На виселицу королей!
1 Ламберг Франц Филипп (1791—1848) — граф, генерал австрийской армии. После роспуска венгерского парламента был назначен наместником в Венгрии и главнокомандующим венгерской армией; убит разгневанными массами.
2 Латур Теодор Байе (1780—1848) — австрийский министр; повешен в Вене революционным народом в октябре 1848 г.
Косарь скосил траву — но завтра вновь она
В полях расстелется, свежа и зелена.
Садовник обрубил деревья — через год
Их ветви новые дают и цвет и плод.
Когда корчуешь лес — не оставляй корней.
