Не слышно птичьих стай,

Увеселявших край;

Совсем умолк на кочках перепел-дергач,

И больше не пиликает сверчок-скрипач.

Замерзшим морем смотрит пустоши печаль.

Усталой птицей солнце низко тянет вдаль.

Лучей холодных пук

Стал стар и близорук —

Нагнуться надо, чтоб увидеть что-нибудь.

Напрасный труд. Кругом одно унынье, жуть.

Пуста сторожка и дощаник рыбака.

Скотина вся в хлевах, на хуторах тоска,

Пред пойлом у корыт

По стойлам рев стоит,

Артачатся бычки, упрутся и не пьют:

В закутах духота, им хочется на пруд.

Батрак снимает с балки листовой табак,

И на порог кладет, и режет, взяв тесак.

За трубкою в сапог

Полез, набил, разжег,

Сопит, попыхивает и косится вбок:

Не опустел ли в стойле кормовой лоток?

Шинкарь с шинкаркой спят, стоит их мерный храп,

Хоть выкинь вон ключи, замкнув подвал и шкап.

На шест у их ворот

Никто не завернет:

Зимой сюда ничья не сунется нога,

Метели замели пути. Снега. Снега.

Порывы ветра в поле рыщут вверх и вниз.

Вот вихря клуб рванулся к небу и повис,

Другой размел сугроб,

Рассыпав целый сноп

Снежинок, блещущих, как искры из кремня,

А третий взвыл и бьется с первыми двумя.

Но вот пурга без сил и уползла в углы.

Из разостлавшейся кругом вечерней мглы

Всплывает тень с кнутом

Разбойника верхом.

Пофыркивая, конь несет его домой;

За ними следом волк, над ними ворон злой.

Как изгнанный король с границы смотрит вспять

На родину, пред тем как на чужбину стать,

Так солнца диск, садясь,

Глядит в последний раз

На землю, и, пока насмотрится беглец,

С его главы кровавый катится венец.

Пешт, 1848 г.

НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Встань, мадьяр! Зовет отчизна!

Выбирай, пока не поздно:

Примириться с рабской долей

Или быть на вольной воле?

Богом венгров поклянемся

Навсегда —

Никогда не быть рабами,

Никогда!

Мы живем на белом свете

Перед дедами в ответе!

Вольным предкам нет покою

Здесь, под рабскою землею.

Богом венгров поклянемся

Навсегда —

Никогда не быть рабами,

Никогда!

Низок, мерзок и ничтожен

Тот, кому сейчас дороже

Будет жизнь его дрянная,

Чем страна его родная!

Богом венгров поклянемся

Навсегда —

Никогда не быть рабами,

Никогда!

Блещет цепь, но вдвое краше

Засверкает сабля наша.

Так зачем носить оковы?

Пусть клинки сверкают снова!

Богом венгров поклянемся

Навсегда —

Никогда не быть рабами,

Никогда!

Имя венгра величаво

И достойно древней славы.

Поклянемся перед боем,

Что позор столетий смоем!

Богом венгров поклянемся

Навсегда —

Никогда не быть рабами,

Никогда!

Где умрем — там холм всхолмится,

Внуки будут там молиться,

Имена наши помянут,

И они святыми станут.

Богом венгров поклянемся

Навсегда —

Никогда не быть рабами

Никогда!

Пешт, 1848 г.

КОРОЛЯМ

Редкостный подарок — откровенность —

Вам я, короли, преподношу!

Как хотите: хоть благодарите,

Хоть казните — выслушать прошу!

Пусть еще он цел, ваш замок Мункач, —

Не страшат подвалы и петля!

...Что бы там льстецы ни толковали, —

Нет возлюбленного короля!

Ха! Любовь! Цветок прекрасный этот

Вырван вами с корнем, короли,

Брошен под колеса колымаги,

На которой сами вы везли

Вами же нарушенные клятвы,

Всяческие блага нам суля...

...Что бы там льстецы ни толковали, —

Нет возлюбленного короля!

Вас сейчас народы только терпят...

Только терпят! Неизбежным злом

Люди вас считают. Вас не любят!

Трепещите! Все у вас в былом.

А в грядущем — ждите приговора,

Что готовит высший судия.

...Что бы там льстецы ни толковали,

Нет возлюбленного короля!

Я бы мог поднять на вас народы —

Вся земля восстала бы сейчас,

Чтоб с великой яростью Самсона

Миллионы ринулись на вас!

Я б ударил в колокол смертельный,

Вы бы дрогнули, ему внемля...

...Что бы там льстецы ни толковали, —

Нет возлюбленного короля!

Не бунтую! Что мне тратить силы,

Потрясая ветви тех дерев,

На которых все плоды созрели, —

Нет, уже загнили, перезрев!

Те плоды с ветвей сорвутся сами.

Будет так! Да примет их земля!

...Что бы там льстецы ни толковали, —

Нет возлюбленного короля!

Пешт, 1848 г.

ЖЕНА И КЛИНОК

Светят в небе звезды,

Дремлют в гнездах птицы,

На мои колени

Милая садится.

Нежная росинка

На ветвях у дуба,

Как тебя в объятьях

Мне баюкать любо!

Что же не целуешь,

Если взял в объятья?

Я не скуп на это —

Буду целовать я!

Слышишь... даже слово

Не договорилось,

В нашем поцелуе

Слово растворилось.

Вот какая радость!

Вот какая прелесть!

Жемчугами счастья

Мы с тобой оделись!

Но зачем так мрачен,

На стене висящий

Мой палаш венгерский,

Мой клинок блестящий?

Боевой товарищ!

Что ж ты, в самом деле?

Или мучит ревность?

Страсти одолели?

Если это — ревность,

То мужчинам смелым

Стыдно заниматься

Глупым бабьим делом!

Не ревнуй, не бойся,

А, дружа со мною,

Подружись, товарищ,

И с моей женою!

Ты ее высокой

Прелестью душевной

Будешь очарован,

О палаш мой гневный!

А с врагом сразиться

Родина прикажет, —

Кто тогда на пояс

Мне тебя привяжет?

Не жена ли скажет,

Расставаясь с нами:

«Будьте боевыми

Верными друзьями!»

Пешт, 1848 г.

ВЕНГЕРЕЦ ВНОВЬ ВЕНГЕРЦЕМ СТАЛ!

Венгерец вновь венгерцем стал!

Он сам собою стал отныне, —

Не будет больше он слугой

При иноземном господине.

Венгерец вновь венгерцем стал —

Ярма он не потерпит снова.

Звеня, осеннею листвой

На землю сыплются оковы.

Венгерец вновь венгерцем стал —

Сверкают палаши и шпаги,

Лучится солнце на клинках,

В очах горит огонь отваги.

Венгерец вновь венгерцем стал,

И пламенеют наши лица

Огнем развернутых знамен,

Зовущих в битву устремиться!

Венгерец вновь венгерцем стал!

Одно у всех венгерцев сердце,

И это сердце бьется так,

Что в ужасе враги венгерца.