Читатели, знакомые с рассказами «Октябрь в председательском кресле» и «Надгробие для ведьмы», догадаются, в каком направлении развивалась мысль писателя. Разумеется, геймановский «Лягушонок» находит спасение на кладбище, где вместо волков — призраки, а вместо пантеры с медведем — вампир и оборотень. Желающие искать параллели и скрытые аллюзии найдут их в большом количестве, но куда интереснее задержаться на отличиях.

Тема ребенка, постигающего новый мир, — одна из важнейших в творчестве Геймана. Главные герои его произведений, будь то Тень из «Американских богов», Ричард Мейхью из «Задверья» или Тристан Терн из «Звездной пыли», по-детски наивны в столкновении с небывалым и, может быть, поэтому так легко приспосабливаются к необычным условиям. «Мальчик» Геймана мечтателен, погружен в себя и непременно одинок. Его невольное проникновение в иную реальность — это еще и бегство. Он легко сходится с волшебными существами и небывалыми монстрами, но не может найти общий язык со сверстниками. Он спасает целые миры, но не в состоянии решить простейшие бытовые вопросы.

Никт, главный герой «Истории с кладбищем», и похож, и непохож на своих литературных собратьев. С одной стороны, его вполне устраивает существование за оградой кладбища; с другой — неудержимое стремление к получению нового опыта влечет мальчика в большой мир.

В историях взросления большинство читателей, прежде всего, интересует процесс, а не результат. Кому какое дело, какую нишу в обществе волшебников занял Гарри Поттер после победы над силами зла? Кого интересует, какой женщиной стала повзрослевшая Лира Белаква из трилогии Филипа Пулмана «Темные начала»? Прошел герой путь от желторотого птенца до могучего орла — и слава богу. Однако не все замечают, что орлы на выходе получаются разные. Маугли, к примеру, превратился в настоящего мужчину-вожака. Могучего, мудрого и справедливого. Ему всего и осталось, что возглавить какое-нибудь племя, жениться и завести наследников.

Для Никта, вышедшего за ворота кладбища, история только начинается. Из мечтателя-домоседа он превращается в мечтателя-странника. В большом мире его ждут далекие земли и невероятные приключения. Перед нами образ, созданный иной, нежели у Киплинга, идеей самостоятельности. Впрочем, нельзя не заметить определенной нерешительности, присущей юному Никту. Этот недостаток приходится исправлять его потусторонним опекунам. Они все время как бы слегка подталкивают мальчика в правильном направлении. Такой скрытый инфантилизм в любом из главных героев Геймана достаточно четко обрисовывает позицию автора в отношении взросления. Мужчина по-настоящему живет только до тех пор, пока в его душе сохраняется мальчишка.

Очень хороши образы обитателей кладбища. И дело здесь даже не в ярких, самобытных чертах характеров — меньшего от Геймана ждать и не приходится… Поражает странная правдоподобность потустороннего бытия, где-то глубоко внутри возникает уверенность, что так оно и бывает. Тихая дружная семья усопших, завершивших свой жизненный путь, спокойно ждет Конца Дней. Поражает мягкая, не нарочитая толерантность, с которой относятся друг к другу и своему подопечному члены кладбищенской общины. Многим живым стоило бы поучиться терпимости у этих вечных квартирантов склепов и гробниц.

Наставники Никта занимают более активную позицию. Они не привязаны к какому-то конкретному месту и способны оказывать прямое воздействие на внешний мир. Однако, несмотря на свою чудовищную сущность, неизменно справедливы и по возможности аккуратны.

Таким образом, весь негатив, имеющийся в книге, приходит Со стороны живых. Ничего хорошего от общения с людьми воспитанник призраков не получает. Одни боятся его, другие пытаются использовать, третьи — и вовсе убить. Едва наметившаяся романтическая линия обрывается, так и не начавшись. И все же новый Маугли точно так же, как когда-то его предшественник, уходит от своей необычной семьи, близкой по духу, но отличной по природе. Почему это происходит? Может быть, потому что писатель убежден: в большом мире нужно что-то менять. А кому еще этим заниматься, как не живому человеку, познавшему главную тайну посмертного существования: мы способны вмешиваться в ход событий лишь до тех пор, пока дышим.

Гейман обладает удивительной способностью гармонично встраивать в текст заимствованные элементы, а старые заезженные образы и концепции по его воле приобретают свежий, оригинальный вид. В новом романе, как и в предыдущих вещах, очень сильна постмодернистская линия. Помимо регулярных аллюзий с «Книгой джунглей», Гейман широко использует литературный и мифопоэтический потенциал своей родной страны. Старые английские стихи и песенки перемежаются цитатами из Шекспира. Не забывает автор и о своих «любимцах». Например, в мире за упырьей дверью обитают ночные мверзи, существа, описанные Говардом Лавкрафтом в романе «В поисках неведомого Кадата». Правда, несмотря на явную привязанность Геймана к творчеству знаменитого американского мистика, в произведениях ученика нет фирменной лавкрафтовской безысходности. Добро все равно торжествует, даже если его завернули в саван.

«История с кладбищем» — это омут, в который погружаешься и сладко тонешь, пока не достигнешь дна. Простая сказка скрывает в себе больше, чем кажется на первый взгляд. И все-таки это не умаляет ее достоинства именно как сказки, которую приятно перечитывать, уютно устроившись у горящего очага, когда за окном свирепствует непогода.

Николай ОДИНЦОВ

Генри Лайон ОЛДИ, Андрей ВАЛЕНТИНОВ

АЛЮМЕН. КНИГА ТРЕТЬЯ. МЕХАНИЗМ ЖИЗНИ

Москва: ЭКСМО, 2009. — 448се. (Серия «Стрела Времени»). 10 100 экз.

В КБ харьковских фантастов Г.Л.Олди и А.Валентинова продолжает кипеть работа. Уже сконструированы и запущены на полную загрузку механизмы времени и пространства. И вот, наконец, сорваны пломбы с «Механизма жизни» — самого сложного и неоднозначного из трех элементов, слагающих «Земную оперу». Для того чтобы постичь принцип его работы, герру Алюмену и его команде придется отправиться в далекий Санкт-Петербург, в самую берлогу «русского медведя».

От города Петра до Смоленска еще далеко, однако наших знакомых пришельцев ждут в России весьма серьезные испытания. Дело в том, что старый враг братьев Эрстедов, великий и ужасный Эминент, также решил припасть к невскому граниту в компании своих необычных миньонов. Разумеется, северной Венеции есть чем ответить на этот европейский десант. Наши масоны тоже не лыком шиты. Аналогия с КБ не случайна. Из трех книг цикла в последней более других ощущается присутствие закулисной силы, направляющей героев к определенной авторами цели. Олди давно декларировали формирование сюжета и философской основы любого романа именно по принципу конструирования, а не выращивания, подразумевающего определенную вольность персонажей. Известны также случаи, когда герои демонстрировали непокорность уготованной им судьбе. Мотив неизбежности в «Механизме жизни» мог быть введен как раз для предотвращения такого демарша.

Единственный герой, которому предоставлена полная самостоятельность, это Огюст Шевалье. Кто в здравом уме будет «накидывать ошейник» на свободолюбивого француза? Именно поэтому его путь отмечают шекспировские метания и муки выбора. Речь, конечно, идет о взаимодействии с потомками и той роли, которую Огюст может сыграть для возможного будущего. Однако наступит ли оно? Не все еще карты легли на стол, и самые страшные силы только готовятся войти в мир.

Николай Калиниченко

Игорь НЕДОЗОР

ЗАКОН АБОРДАЖА

СПб.: Крылов. 2009. — 384 г. (Серия «Мужской клуб: fantasy») 3800 экз.

Каждый, кто в детстве с увлечением читал «Остров сокровищ» Р.Стивенсона или «Одиссею капитана Блада» Р.Сабатини, навсегда сохранил в душе стойкую привязанность к «пиратскому роману». К сожалению, по-настоящему захватывающих книг о приключениях «джентльменов удачи» не так уж много. И еще меньше тех, где похождения флибустьеров разворачиваются на фэнтезийном фоне или сопряжены с НФ-элементом.