Мать Реджи, Мелисса, была почти на семь лет моложе двух старших братьев, а за нею, спустя два года, появился на свет Джеймс.

Джеймс отличался буйным нравом, посылал всех к чертям и жил так, как ему хотелось. В семье Мэлори запрещалось даже упоминать имя тридцатипятилетнего Джеймса. Во всяком случае, для Джейсона и Эдварда он как бы не существовал, но Реджи любила его по-прежнему, ужасно тосковала по нему, поскольку виделась с ним лишь изредка, да к тому же тайно. За последние девять лет это произошло всего шесть раз.

Но если уж говорить откровенно, больше всех она любила Энтони. Он, как его сестра Мелисса, Реджи и Эми, унаследовал черные волосы и ярко-голубые глаза прабабушки, которую считали цыганкой, хотя в семействе Мэлори этот скандальный факт всячески отрицали. Возможно, Реджи очень любила дядю Энтони потому, что он был таким же беззаботным, как и она сама.

В свои тридцать четыре года Энтони по-прежнему оставался для семьи ребенком, и Реджи воспринимала его скорее как брата, чем как дядю. Когда Джеймс покинул Лондон. Энтони начали считать отъявленным повесой в семействе Мэлори. Но если Джеймс порою бывал жестоким и суровым, как Джейсон, то Энтони больше походил на добродушно-беспечного Эдварда. Энтони имел славу обольстителя. Мнение света ничего для него не значило, зато для дорогих ему людей Энтони готов был сделать невозможное.

Реджи улыбнулась. Несмотря на бессчетное количество любовниц, сомнительных приятелей, скандалы, в которых фигурировало его имя, несмотря на все дуэли и дерзкие пари, Энтони становился другим человеком, когда дело касалось Реджи. Он готов был вызвать на поединок любого за один-единственный косой взгляд в ее сторону. Даже отъявленные распутники вели себя прилично, когда она навещала своего дядюшку, и ограничивались невинными шутками. Узнай дядя Джейсон, что Реджи находилась в одной комнате с дружками Энтони, он бы страшно разгневался и брату не поздоровилось бы. Но Джейсон ничего не знал, а Эдвард, хотя кое о чем и догадывался, смотрел на это сквозь пальцы.

Четверо дядюшек обращались с нею как с родной дочерью, поскольку вырастили Реджи с двухлетнего возраста, когда погибли ее родители. С тех пор, как ей исполнилось шесть лет, они буквально не могли поделить ее. Эдвард с семьей, Джеймс и Энтони в то время жили в Лондоне, поэтому у них с Джейсоном чуть не вышло ссоры, когда тот стал настаивать, чтобы Реджи отправили в его загородное имение. В конце концов Джейсон согласился, чтобы она полгода жила в Лондоне у Эдварда, где могла бы часто видеться с Энтони и Джеймсом.

Когда Реджи исполнилось одиннадцать, Энтони решил, что он уже достаточно взрослый, чтобы на время забирать Реджи в свой особняк. Братья выделили ему летние месяцы, и Энтони с радостью принес в жертву на это время свой образ жизни и превратил холостяцкую берлогу в уютный дом. Это нетрудно было сделать, так как вместе с Реджи приезжали горничная, няня и многочисленные гувернантки. К тому же Энтони и Реджи два раза в неделю обедали у Эдварда. Однако семейная атмосфера не изменила его отношения к женитьбе, и он оставался холостяком. Теперь, когда Реджи начали вывозить в свет, ей уже неприлично жить месяцами в его доме, поэтому она виделась с Энтони довольно редко.

Ах, она все равно скоро выйдет замуж. Правда, ей не очень-то этого хотелось, лучше бы ей разрешили повеселиться еще годик-другой. Но дядюшки оставались непреклонны, полагая, что она должна найти подходящего жениха и создать семью. Разве не об этом мечтают все девушки? У них был серьезный разговор с Реджи, и, хотя она всячески пыталась убедить их, что еще не готова покинуть лоно семьи, настойчивость дядюшек победила, и Реджи сдалась.

Она изо всех сил хотела сделать им приятное, ведь она так их любила. Она приводила на их суд поклонника за поклонником, но кто-нибудь из дядюшек всегда находил в любом какие-то недостатки. Реджи поехала в Европу, но вскоре устала смотреть на каждого мужчину как на потенциального супруга и вернулась домой. У нее не было друзей, она не могла развлекаться по своему желанию, поэтому никакой радости поездка ей не доставила. Каждого мужчину она должна была подвергнуть строжайшему разбору. А вдруг он и есть тот идеальный жених, который понравится всем ее дядюшкам?

Реджи уже отчаялась найти такого человека, и больше всего на свете ей хотелось прекратить эти бессмысленные поиски. Она решила встретиться с дядей Тони, который понял бы ее и не колеблясь походатайствовал за нее перед Джейсоном. Но оказалось, Тони гостил у своего друга и вернулся только прошлой ночью.

Реджи дважды за этот день справлялась о нем, однако всякий раз он отсутствовал. Наверное, он уже получил оставленную ею записку. Тогда почему же он не идет?

Стоило ей об этом подумать, как во дворе раздался стук подъехавшей кареты. Реджи засмеялась от радости:

— Наконец-то!

— Что? — осведомилась Мэг. — Я еще не закончила. Думаете, легко причесать ваши волосы? Я же советовала вам укоротить их. Так будет легче и мне, и вам.

— Ах, Мэг, оставь, пожалуйста, — нетерпеливо бросила Реджи, вскакивая с места, и шпильки упали на пол. — Дядя Тони приехал!

— Куда вы направились в таком виде? — неодобрительно спросила Мэг.

Но Реджи уже выскочила из комнаты, не обращая внимания на грозное «Регина Эштон!», несущееся ей вдогонку. Подбежав к лестнице, ведущей в холл, она вспомнила про свой весьма легкий наряд и спряталась за угол, решив сначала удостовериться, что это действительно ее дядя. Но вместо знакомого баритона она услышала женский голос и, осторожно выглянув из своего укрытия, к своему великому разочарованию, увидела, как дворецкий беседует с дамой, а не с дядей Тони. Реджи ее узнала. Несколько дней назад она видела ее во время прогулки по Гайд-парку. Черт возьми, где же Тони?

В этот момент Мэг схватила ее за руку и повлекла обратно в комнату. Горничная иногда допускала в обращении с Реджи некоторые вольности, но ей это, прощалось, ведь она, как и няня Тесс, знала хозяйку с пеленок.

— И как взрослая девушка может так себя вести! — проворчала она, усаживая Реджи перед трюмо. — Где ваши манеры, мисс? Чему вас учили?

— Я думала, это дядя Тони.

— Нечего оправдываться.

— Я должна с ним поговорить, и ты знаешь почему, Мэг. Только он мне поможет. Он напишет дяде Джейсону, и тогда я смогу отдохнуть от погони за женихами.

— И как, по-вашему, он убедит господин., маркиза?

Реджи лукаво улыбнулась:

— А он ему напишет, что я предоставляю любимым дядюшкам самим выбрать мне жениха Мэг покачала головой и вздохнула:

— Вряд ли вы будете счастливы с тем, кого они выберут, девочка моя.

— Может быть. Но мне уже все равно, — решительно заявила Реджи. — Конечно, раньше я хотела найти себе мужа, а теперь поняла, что мой выбор не имеет значения, раз его не одобряют дядюшки. Я целый год ездила на все балы и рауты, они мне до смерти надоели, я их почти ненавижу. А ведь мне так не терпелось попасть на мой первый бал, помнишь?

— Понимаю, дорогая, — утешила ее Мэг.

— Хорошо бы это понял дядя Тони и согласился бы мне помочь. Тогда я поеду в наше поместье и буду вести там спокойную, безмятежную жизнь. С мужем или без мужа, не важно. Если сегодня вечером я встречу подходящего молодого человека, то завтра же выйду за него замуж. Я готова на все, только бы удалиться от светской суеты. Но, к сожалению, это вряд ли случится, и пусть лучше займутся поисками мои дядюшки. Им понадобится не один год, ведь они никогда не могут ни о чем договориться. А пока они не придут к согласию, я буду жить дома, в Гаверстоне.

— Не пойму, зачем вам помощь дяди Тони, вы и сами можете все объяснить господину маркизу. Вы его не боитесь, прямо веревки из него вьете, разве не так? Расскажите ему, как вы несчастны, и он…

— Ах нет, ни за что! — горячо воскликнула Реджи. — Дядя Джейсон не должен знать, что я несчастна, он себе этого никогда не простит!

— Слишком уж вы добры, моя девочка. Себе же во вред, — проворчала Мэг. — Или вы решили молча страдать?