От неприятностей меня спас милицейский «уазик». Который прямиком промчался к цыганскому дому.

– Ступай куда шла, – сквозь зубы недовольно проворчала цыганка и жизнерадостно заверещала, приветствуя милицию.

Хорошо, что Арсений был далеко. Пока я до него дошла – успела надышаться всласть.

– Они наркотой торгуют, а менты у них типа крыши. А бабка права – дура ты. И какого фига ты к ней пристала?

– А ты – трус! – Я все равно не смогла бы объяснить, зачем докопалась до этой цыганки.

На меня находит иногда. Вытворяю фиг знает что. Арсений должен был бы меня понять – он сам временами такой.

– Я не трус! Но бабка мне велела быть осторожнее. Можно сказать – просила.

Наверное, она была чрезвычайно убедительна, раз с того дня Арсений стал чаще заходить к ней в гости, а иногда и оставался ночевать.

– Она даже раскошелилась на ремонт. В комнате, где я обычно сплю, когда у нее ночую. Каких-то алконавтов наняла. Обои переклеили и все такое. И стол компьютерный купила. Ты заходи.

От таких предложений не отказываются. При первом удобном случае я прибежала гостевать. А бабки нет – вот незадача. Арсений мелочно суетился, бесцельно топчась по комнате. Высокий, тощий, почти красивый с почти длинными волосами. Он их отращивал, невзирая на явный школьный запрет и обещание репрессий в виде завуча, вооруженной портновскими ножницами.

– Сто тысяч опасностей. И все они подстерегают меня на каждом шагу. Так она сказала! – выкрикнул он, заметив мою ухмылку.

– Ага. Вот они – смотри! За дерево спрятались и ржут как кони.

– Кто?

– Да опасности твои. Смешной ты, делать им больше нечего.

– Побыла бы на моем месте – не смеялась бы.

– Да ладно тебе. Нравится трусить – трусь. А бабка где?

– Щас придет. Ее клиенты задолбали. Ушла проветриться. Не поверишь – с утра как начнут приходить, так чуть в очередь не становятся. Двор вытоптали – даже травы нет. А бабка себя не жалеет – никому не отказывает. Вчера парень приходил. Прикинь, пару лет назад только в инвалидной коляске ездил, а теперь – своими ногами. Он ей поклонился, вот так. – Арсений изобразил поясной поклон. – Наверное, она все-таки уникальная. Типа Ванги.

– Это вряд ли. Кстати говоря, наша церковь считает, что сила Ванги от дьявола. Кроме того, к Ванге правительство ходило. А я пока здесь президента не вижу. Президент, ты где? Наверное, под кроватью спрятался. – Я заглянула под кровать и радостно сообщила: – Нету его.

– Дурная ты все-таки. Не зря бабка про тебя говорит, что на тебя черт плюнул, когда ты родилась.

Новость меня поразила больше, чем я показала. Ни фига себе заявочки! Вообразить, как мама меня рожает, а у кровати черт рогатый караулит, слюни копит, я не сумела. Мама ему бы так между рогов закатала, что они мигом бы отвалились. Ко всему прочему, она у меня крещеная. Папа тоже. Вроде бы. Не помню. Надо спросить будет.

– А что она еще про меня говорит?

Арсений уловил мой неподдельный интерес и сразу стал довольный. Сейчас выпендриваться начнет. Артист фигов. Спорим – ни за что сразу не скажет? Вот удавится, а сначала на нервах побренчит.

– Так я тебе и сказал!

– Значит, больше ничего не говорила, – равнодушно заявила я.

– Знаю я твои штучки – меня на слабо не возьмешь!

– А я и не беру. Больно надо. Просто ты ляпнул не подумав, а теперь выкручиваешься.

– Ничего я не выкручиваюсь!

– Да ладно тебе, – сказала я ну очень добрым голосом. – Ты и про плюющегося черта только что сам придумал. Лишь бы меня расстроить.

Зная Арсения, я не сомневалась, что долго он молчать не будет.

– Ну, ты только не обижайся, она как-то сказала, что ты только с мальчишками дружить умеешь…

И хотелось бы возразить, но крыть нечем.

– А это при чем?

– И что мы на тебя плохо влияем.

– Это кто это «мы»? И как ты на меня влияешь?

– Ну, ты стала изгоем среди девочек.

– Изгой. Гой. Гой еси, добрый молодец…

– Не огрызайся. В общем, ты стала одиночкой и не сумеешь быть как все нормальные девчонки…

Мысли одна кошмарнее другой полезли мне в голову. Ведь мне и правда скучно с девчонками. Мне неинтересны их «бла-бла». И какой вывод? Если бы у бабушки были яйца, она была бы трамваем. Черт! Там не так – она была бы дедушкой!

– Я не могу быть изгойкой! – обрадовалась я. – Изгой – это тот тип, которого послали, а он мечтает вернуться к пославшему!

– Шутит он, все не так плохо. – Бабка, приветливо улыбаясь, вошла в комнату.

Ходит бесшумно как кошка. Мы даже не услышали, как дверь отворилась. Раньше ее за сто метров слышно было, а теперь – ни звука. Или она, только когда хочет, скрипит?

– Вот, я тут вам к чаю принесла, – злобно сообщила я и принялась шуршать пакетом, чтоб скрыть замешательство.

Мне так хотелось понравиться бабке, что я всегда приносила конфеты и рвалась прибраться в доме. Конфеты мы съедали сами, а из уборки мне доверяли вынос мусора. Шансов доказать вредной старухе, что я тоже кое-что могу, не предоставлялось. Как только удавалось завести разговор на вожделенную тему, бабка отмахивалась от меня как от назойливой мухи и делала непроницаемое лицо. Даже когда я про денежный заговор хвасталась. Мне казалось, она удивится – я же про него у Бреннана вычитала, а бабка такие книжки точно не читает. Но она рот поджала и сказала только, что заговоров на приманивание денег множество, а этот даже не самый лучший. Но, пока мы это обсуждали, она вовсе не на меня смотрела, а на Арсения. Ему явно интересно было. Еще бы – всем нравится стать везунчиком. Но когда он узнал, какую сумму в итоге я насобирала, интерес пропал.

Именно в этот день бабка дважды изменила своим привычкам, съела пару конфет, а потом потребовала:

– Руку покажи!

Я с готовностью протянула ладонь.

– Не ту. Левую.

Схватив меня за пальцы, она пристально уставилась на линии, проворчала что-то себе под нос и сообщила:

– Дрянь дело. Никакой силы воли. Побросает тебя жизнь.

– А как она меня бросать будет? – Отсутствие силы воли меня мало интересовало.

– Как-как – каком! По-честному, я от тебя такого не ожидала.

Кто бы мог подумать! Моя рука способна удивлять. Я даже немного загордилась, лишний раз убеждаясь в своей уникальности. Но меня быстро спустили с небес на землю самым бесцеремонным образом.

– Странная рука. Впервые такие линии вижу. Точнее сказать – во второй раз. У Арсения почти такая же. Существует много разновидностей линий судьбы. Иногда ее нет вовсе. А у вас – по три. Вот она началась, длилась, прервалась, а теперь их две.

– Как у черта рожки, – моя неудачная шутка осталась безответной.

Признаюсь честно – я не поняла, как один человек может исхитрится и отхватить себе несколько разных судеб. Бабка вцепилась мне во вторую руку и на обеих больно выгнула пальцы.

– Это – предначертанное от рождения, а на правой – результат твоих стараний.

Интересное кино – оказывается, я была к чему-то изначально предрасположена. Бабка вскользь намекнула на бурную фантазию и ясный ум, назвав это гремучей смесью. Линия счастья мелковата. Линия здоровья ничего так себе. Пояс Венеры обычный, без закидонов. Зато линия сердца четкая, нужного размера и конфигурации. По идее, на правой руке должно быть то же самое. Но не тут-то было. Линии настолько отличались, что даже я это видела с первого взгляда. Возникало стойкое подозрение, что это и есть результат моих стараний. Честное слово – я не хотела!

Вспомнив, как одноклассницы выискивали на своих руках «детей» и «мужей», я забеспокоилась. Нежелательно бы при Арсении раскрывать все личные секреты.

– Руки у вас похожие только в отношении линии судьбы, – продолжала бабка. – Почти. У него потери, а у тебя закидоны. А вот с определенного момента – как под кальку нарисованы. Но не брак. Тут не семья, знать бы, что это такое?

Пришлось изобразить живейший интерес и выдернуть руки из цепкого бабкиного захвата. Она проводила мои ладони взглядом, судя по всему, запомнив их досконально.