Как только за окном стало смеркаться, Миша Сулейкин опять зажёг её. Снова квартира празднично озарилась.

Не без труда орудуя обожжёнными руками, он первый раз за долгую зиму разделся до трусов и, подсев к лампочке, улыбаясь, смотрел на неё.

Несмотря на боль, было тепло, светло и хорошо.

Правда, одна навязчивая мысль целый день не давала ему покоя. Миша знал, что это плохая, неправильная мысль, но отвязаться от неё никак не получалось. Он хорошо понимал теперь летящих на свет и гибнущих от него мотыльков.

Миша даже сам вдруг ощутил себя таким мотыльком, отчаянно пустившимся в последний, невероятный полёт. В тёмном и мрачном мире, в котором он жил, не было ничего лучше этой восхитительной, властно влекущей к себе яркости, этого пленительно горячего, обволакивающего света.

Миша уже не мог с собой справиться.

Ему до смерти хотелось на мгновение, на одно ужасное изумительное мгновение прижаться к лампочке лицом.

Мишина мама, ухоженная сорокалетняя дама, Элла Георгиевна Семакова, обеспокоенная тем, что Миша упорно не отвечает на звонки, приехала на третий день. Она открыла дверь своим ключом, переступила порог и сразу отшатнулась. В квартире стоял острый тошнотворный запах горелого человеческого мяса.

Почти нестерпимый свет голой торшерной лампочки ярко освещал лежащего на полу Мишу. Лицо его, грудь, живот и руки были покрыты ужасными тёмно-коричневыми струпьями.

Приехавшие спустя полчаса врачи скорой помощи установили смерть от почечной недостаточности, возникшей из-за обезвоживания в результате тяжёлых ожогов.

Одинокое такси быстро мчалось по ночному городу. По Крымскому мосту оно пересекло Москва-реку, свернуло с Садового кольца на Остоженку и там вскоре остановилось.

Женя достал деньги и протянул водителю.

– Может, попросим подождать? – предложила Рита. – Ты же сейчас назад поедешь. Метро ведь уже давно закрыто.

– О чём ты говоришь, я другое поймаю, – беспечно отказался Женя. – Это же центр, нет проблем.

Он открыл дверцу, вышел из машины и, нагнувшись, подал Рите руку, помогая ей. Она легко выпорхнула на тротуар и тут же оказалась в его объятьях.

– Ты разве от меня ещё не устал? – улыбнувшись, прошептала она.

– А разве можно от тебя устать? – ответил Женя вопросом на вопрос, по-прежнему крепко прижимая её к себе.

– А разве нет? – продолжила она игру.

– Только не мне, – на этот раз улыбнулся он. – Я тебя могу потреблять в бесконечных дозах. Наоборот, чем дольше, тем больше хочется.

– Пусти, сумасшедший, – засмеялась Рита. – Долго мы так будем стоять?

Женя нехотя отпустил её, при этом одной рукой обняв девушку за плечи. Рита в свою очередь обхватила его за талию, и так, тесно прижавшись друг к другу, они медленно пошли к подъезду.

Улица была совершенно пуста, только в самом конце её появились фары неспешно приближающейся машины. Это оказались старенькие «Жигули» тёмно-вишнёвого цвета с небольшой трещиной на лобовом стекле.

Валерий Сергеевич внимательно прислушался к звуку мотора, с одобрением кивнул головой. К мотору у него по-прежнему никаких претензий не было. Недаром он так тщательно следил за машиной.

И потом, всё же не кто-нибудь, а итальянцы-фиатовцы её когда-то собирали. Сейчас уже так не делают. Старенькая «копейка» – ВАЗ 2101 – работала как часы, настоящая верная подруга. Что его, правда, беспокоило последнее время, так это подвеска, там появился какой-то посторонний шумок. Ну и ещё, конечно, дребезжит крестовина. Но со всем этим пока можно подождать.

Валерий Сергеевич озабоченно взглянул на часы. Была середина ночи, самый её пик. Скоро уже начнёт светать.

Краем глаза он заметил влюблённую пару, бредущую по тротуару. Высокий светловолосый парень крепко обнимал стройную девушку в сиреневом платье. Хороший парень, сразу видно. Интересный. И девушка симпатичная.

Валерий Сергеевич усмехнулся. Когда-то и он так же гулял с девушками по ночам. Давно это было. Ещё до того, как он купил машину.

«Копейка» показала сигнал левого поворота и, свернув в ближайший переулок, исчезла за углом.

Как ни медленно шли Женя с Ритой, но подъезд находился совсем рядом, так что через несколько шагов они вынуждены были остановиться.

– Ну, я пойду? – сказала Рита, освобождаясь от его руки и заглядывая в глаза.

– Давай я тебя до квартиры доведу? – предложил он.

– Не нужно, – замотала она головой, – я тебя знаю, мы там застрянем, собаки соседские начнут лаять, перебудят всех. Не дай бог ещё папа проснётся. Нет уж, поезжай домой, поспи хоть немного, ведь тебе скоро вставать.

– Я люблю тебя, – сказал Женя.

– И я тебя люблю, – Рита просияла. – Очень, очень. Честное слово.

Она приподнялась на цыпочки, обняла его за шею, и они слились в долгом и страстном поцелуе.

– Ну всё, иди! – наконец сказала Рита, отрываясь от него и тяжело дыша. – А то это никогда не кончится.

– Хорошо, – кивнул Женя, однако с места при этом не сдвинулся.

Рита нажала на несколько кнопок на кодовом замке подъезда и открыла дверь.

– Позвони, когда приедешь. Я мобильник рядом на подушку положу.

– Ты же спать будешь, – улыбнулся Женя. – Я раньше чем за час не доберусь.

– Нет, – уверенно возразила она. – Не буду. Я подожду.

Но тут же поправилась.

– А если и буду, не страшно, ты меня разбудишь. Ладно?

– Ладно, хотя мне тебя жалко.

– Жалко у пчёлки. Пока, я пошла.

– Пока.

– Ну ты тоже иди.

– Хорошо, иду.

Но оба всё ещё стояли, смотрели, словно ждали чего-то, а потом, повинуясь единому порыву, бросились друг к другу для последнего, прощального поцелуя.

Валерий Сергеевич доехал до набережной Москва-реки и там тоже повернул налево. Через несколько кварталов он сделал ещё один левый поворот и опять выехал на начало Остоженки. Снова свернув налево, машина таким образом описала большой круг.

Проезжая мимо, он вновь увидел влюблённых. Судя по их страстному поцелую, парень жил где-то в другом месте, и им предстояло вот-вот расстаться. Иначе с чего бы это им целоваться у открытого подъезда при том, что девушка уже одной ногой шагнула внутрь, а парень всё ещё стоял на улице.

Валерий Сергеевич улыбнулся и опять включил поворотник. Машина замигала левым задним фонарём и неторопливо свернула в переулок.

Рита зашла в подъезд, тяжёлая дверь за ней скрипуче захлопнулась, разом отсекая шумную уличную жизнь.

Выражение лица её тут же непостижимым образом изменилось. Вроде бы всё ещё оставалось прежним – также блестели глаза, улыбались губы. Но в то же время и у блеска этого, и у улыбки появился какой-то иной, незнакомый оттенок.

То ли в связи с подобной переменой, то ли из-за скудного, тусклого освещения, Рита неожиданно стала выглядеть гораздо старше. В ней сейчас с трудом можно было узнать юную девушку, только что беззащитно прильнувшую к своему любимому. Теперь это была хоть и очень молодая, но уже вполне зрелая женщина, на лице которой при внимательном рассмотрении прочитывалось изрядное утомление.

Несмотря на усталость, Рита поднималась на лифте в превосходном настроении. Всё пока складывалось вполне удачно. Женя был очень славный мальчик. Она держала его на коротком поводке, и к телу пока не допускала. Вот Игорь уедет отдыхать, тогда, конечно, дело другое. Не будет же она одна сидеть все новогодние праздники.

С другой стороны, особых авансов Жене она давать не собиралась. Денег у него всё равно нет, да и не будет никогда, это ясно, но в качестве скорой половой помощи он вполне сгодится. Если, конечно, потратить на него какое-то время, малость обтесать, воспитать, обучить.