Но этой словесной перебранке так и не суждено было перерасти в скандал.

Тщательно осмотрев труп, насколько это было возможным в сложившихся условиях, эксперт заявил, что смерть девушки наступила приблизительно пять часов назад.

– Пять часов! Черт возьми! Да за эти пять часов преступник мог сесть в поезд и укатить километров за четыреста! Ищи его теперь, – сердито бросил Камагин, наблюдая, как лейтенант Зуев беседует с молодой женщиной.

– Неплохо бы найти голову, – сказал Лыков уже совсем другим тоном, без издевки.

Но Камагин не ответил.

Приехавшие два амбала, санитары с «труповозки», ни слова не говоря, деловито принялись упаковывать труп в пластиковый черный мешок.

– Поосторожней, ребята, – едва не закричал эксперт, глядя на их грубую работу. – На теле, на одежде могут быть улики. А вы ее крутите, как куклу.

На что один из амбалов рявкнул:

– А нам насрать на твои улики. Не нравится, упаковывай ее сам. А у нас еще пять вызовов.

Эксперт только покачал головой.

Покончив с оставшейся половиной пива, Валерка уставился в окно и призадумался. Его мучил вопрос: где Наташка? Пусть он поступил нехорошо, даже отвратительно, но она должна была прийти ночевать домой, а не зависать невесть где.

Схватив телефонную трубку, он тут же обзвонил всех ее подруг, в том числе институтских однокурсниц.

Наташи нигде не было. И без того не ахти какое настроение упало окончательно.

Пепельница незаметно наполнилась окурками, а он все курил и курил до легкого головокружения и тошноты, приходя к горькому заключению, что, раз Наташки нигде нет, значит, ее увел тот хлюст, с которым он подрался в ресторане.

Но, к своей досаде, Валерка не запомнил этого хлюста, вернее, его рожу. Так, вроде ничего особенного, рожа как рожа, невзрачная и неприметная. Пьяный Валерка был, и приглядываться некогда. Бил в эту рожу кулаком, а на том глаз нету.

«Хоть бы имя его узнать», – Валерка загрустил, испытывая еще больше жгучую ревность и представляя, как этот козел трахал Наташку. Уж чего-чего, а в сексе она изощренная мастерица. И позы выбирает такие, что ахнешь.

Тут у него промелькнула мысль: «Может, в ресторане того козла знают? Может, видели раньше? У официантов и барменов неплохая память на лица. А многих они знают и по именам».

Валерка и сам иногда захаживает в «Антарию». А вчера, во время драки, их как раз разнимал рыжий администратор Борис. Уж кто-кто, а Борис должен был запомнить этого хлюста. Он всю клиентуру знает. Он и подскажет.

Докурив сигарету и немного успокоившись, Валерка вышел из дому с твердым намерением немедленно съездить в ресторан и поговорить с рыжим Борисом.

Но Валеркиным планам не суждено было осуществиться.

С большим трудом выкарабкавшись из переполненного автобуса, он увидел толпу людей, милицию и машину-фургон, напоминавшую «Скорую помощь».

Вчера он садился в «тачку» здесь, на этой остановке. Было поздно. Ехал какой-то мужик на «жигуленке». Валерка и поднял руку. В лицо он водилу не запомнил, опять же из-за пьянки. Слышал Наташкин крик у ресторана, но психанул, не обернулся и сел в машину.

Пробравшись сквозь толпу, Валерка увидел, как два санитара укладывают в пластиковый мешок безголовое тело девушки. Его вдруг пробил озноб.

Валерка узнал в обезглавленной девушке Наташку! Ее туфли, те самые, которые они покупали вместе с обувном магазине. Ее юбка и водолазка. Сомнений быть не может. Это она.

Он стоял, смотрел на обезглавленный труп и не мог поверить. Да и не хотел. Только вчера расстались, а ее уже нет.

– Ваша знакомая? – спросили его.

Валерка повернул голову. Рядом стоял парень примерно одного возраста с ним, в белой рубашке и галстуке. В руке он держал папку с бумагами.

«Мент», – мелькнула мысль, и сразу представилось все, что за этим последует: бесконечные допросы, подозрения в убийстве и возможное затворничество в камере. И Валерка постарался сделать равнодушное лицо. Хмыкнул для верности и пожал плечами:

– Нет. Какая знакомая? Первый раз вижу. – Он резко повернулся и пошел сквозь толпу к остановке.

Как раз подходил автобус.

Лейтенант Зуев проводил его взглядом. Что-то показалось ему подозрительным в этом парне. Да и пошел он так, словно спешил побыстрее покинуть это нехорошее место.

Сразу вспомнились слова капитана Камагина: «Ты смотри, в толпе может находиться и убийца. Придет посмотреть на все со стороны. Нас оценить. Чего мы стоим…» «Зря я дал ему уйти, – пожалел Зуев, глядя на отъезжающий автобус. – Надо было побеседовать с ним как следует. Что-то он разволновался».

Валерка стоял на задней площадке автобуса и опасливо глядел назад. Ему казалось, что молодой мент нечто заподозрил и сейчас одумается, кинется догонять. Лучше немедленно сойти на ближайшей остановке и пересесть в другой автобус. И скорее домой. Затаиться и никому не открывать дверь, не подходить к телефону. Они скоро узнают, что Наташка была с ним. Это нетрудно. И могут повесить ее убийство на него. Наверняка повесят. Эта драка на виду у всех. В ресторане видели, как он ударил Наташку по лицу. И докажи теперь, что и не думал ее убивать. Он припомнил, как грозил ей при всех. Теперь в душе ругал себя за глупость.

Выскочив из автобуса, Валерка побежал домой, озираясь по сторонам. В каждом прохожем ему мерещился переодетый мент.

Телефон надрывался, досаждая противными трелями, но Валерка трубку не снимал. Догадывался – это звонит Наташкина мать. Значит, она еще не обращалась в милицию. Пусть думает, что его нет дома. А что он ей может объяснить после всего увиденного?

Теперь самое время успокоиться, хорошенько все обдумать. Выход должен быть. Ведь он не убийца. Он упал на кровать, спрятав от назойливых телефонных звонков голову под подушку. Не слышать бы и не видеть ничего и никого!..

Камагин сидел за столом в своем кабинете и с нетерпением ждал возвращения лейтенанта Зуева.

Сегодня, спустя часов пять после обнаружения трупа этой несчастной девушки, в дежурную часть обратилась гражданка Антипова с заявлением об исчезновении дочери, восемнадцатилетней Наташи. И, судя по описаниям одежды, найденная безголовая жертва – ее дочь. Материнское сердце подсказало, что с дочерью случилась беда.

Заявление не начиналось стандартным набором фраз типа: такого-то числа, примерно в такое-то время ушла из дома и не вернулась… Напротив, в нем было все конкретно. И даже фамилия и имя человека, с кем девушка в тот вечер ушла из дома. Это Валяев Валерий Николаевич. И тут же его адрес.

Но с Валяевым капитан не торопился встретиться. Во-первых, неизвестно, принадлежит ли найденный труп Антиповой Наталье. А это очень существенно. Вдруг похожая одежда на трупе – совпадение? Хотя за свою многолетнюю практику Камагин убедился – таких совпадений, до мелких деталей, быть не может. Да и описанные матерью родимые пятна на теле дочери подтверждают – это труп Натальи Антиповой. Но всему нужно формальное подтверждение.

Если опознание даст положительный результат – это уже процентов двадцать пять успеха.

Зуев вернулся в хорошем настроении и прямо с порога заявил, что Антипова опознала свою дочь.

– Зачем ты ее сюда привез? – шепнул Камагин.

– Я думал, вы захотите с ней переговорить…

Капитану пришлось предложить Антиповой стул, он побоялся, что она прямо сейчас упадет в обморок.

Одного взгляда на ее белое, точно мертвое, лицо было достаточно, чтобы понять – ни говорить, ни тем более рассуждать эта женщина сейчас не в состоянии. Поэтому нормального разговора и не получится, так, одни эмоции. И капитан глянул на Зуева с укором. Не догадался лейтенант, что ей надо успокоиться, прийти в себя после такого, может, выпить чего-нибудь успокоительного. Но оперативный кабинет не аптека, и, кроме бутылки водки, в столе у Камагина ничего не было.