— Надо по такому случаю выпить! — он свернул пробку бутылке и, разложив угощение, налил полный стаканчик, желая хорошо закусить, и начал здесь же на столе потрошить селедку.

Дзинь! — вдруг что-то выкатилось из ее чрева.

— Кольцо! Мое кольцо! — выпучив глаза, вскричал аспирант-чемпион, изучая знакомые царапины и латинскую надпись на ободке.

— Когда же успели выловить и засолить селедку, если я только позавчера бросил кольцо в океан? — недоуменно промолвил молодой ученый. — Нет, здесь без бутылки не разберешься, — решил он и надел кольцо себе на палец.

Первый стакан он выпил за Тигру, второй — за Варьку, а третий — за Ангия Елпидифоровича Хрисогонова и, как в первую ночь, продев руку в петлю хрисогоновского кнута, увалялся спать.

На утро Аркадий долго не открывал глаза, боясь, что вчерашняя радость окажется сном. Полкан давно стянул с него одеяло и уже несколько раз лизал его в щеку языком, а Тигра усами щекотала его нос, но он все не просыпался. Наконец открыл глаза Точно! И кнут, и сумочка, и все драгоценности Золотана Бриллиантовича Изумруденко были на месте.

По старой памяти Недобежкин машинально постучал шваброй в потолок.

— Эх, жалко Шелковников пропал в Америке, хотелось бы мне его увидеть сейчас. Зажили бы мы припеваючи, уж теперь бы я не был таким дураком, как раньше. Теперь все было бы совершенно иначе.

Через минуту в дверь раздался звонок, Недобежкин открыл, на пороге стоял секундант-бомж. Под мышкой он держал черного петуха с золотыми крыльями и сладко улыбался.

— А я прямо из Голливуда, с самолета вчера сошел и сразу же сюда, на самое дорогое для меня место, на вашу крышу, Аркадий Михайлович. Как я мечтал, что вы постучите. И вы постучали!

Шелковников вдруг разрыдался и бросился на грудь к Недобежкину, а Полкан с лаем начал прыгать вокруг двух друзей, и только Тигра, почувствовав за окном что-то недоброе, замерла, ощетинив шерсть и подняв хвост трубой.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

февраль — июнь 1993 г.