— Ближе, Риорза! Еще ближе! — Роман яростно рвал с плеч тяжелую кольчугу. Улучив момент, он одним прыжком перелетел на спину Верзилы, поскользнулся и едва не рухнул в воду, но неимоверным усилием удержался. Следом за ним перескочил Тано. Высоко подняв меч, маленький рыцарь обеими руками вертикально вонзил его в неизвестного врага.

Под водой словно взорвался вулкан — волны буквально вскипели. Высоко над ними взвилась страшная голова на длинной шее. Густая оранжевая грива казалась языком пламени, чешуя переливалась зеленью и золотом. Пряди гривы, хлестнув Тано по ногам, сбили его с ног; совсем близко ощерились желтые клыки. И тут свистнул тяжелый меч Романа.

Первый удар только перебил гадине хребет; шея перегнулась под прямым углом, и обратным движением меча Роман смахнул голову монстра. Обезглавленное тело забилось в агонии, вздымая пенящиеся волны. Кольцо, сжимавшее Верзилу, ослабло и черное туловище выскользнуло из смертельного захвата. Рыцари, не удержавшись, рухнули в воду, но тут же знакомая лопасть могучего хвоста поочередно переправила обоих на палубу катамарана.

— И выловил он их, как фрикадельки!.. — дурачась, пропел Роман. Рядом отплевывался едва не захлебнувшийся эльмит.

— Эй, приятель! Может, покажешь нам, ради чего мы тут искупались? — крикнул землянин зверю, который, уже позабыв о сражении, безмятежно плавал вокруг катамарана. — Не стесняйся, малыш!

Зверь высунул морду на бревна, отчего «Искатель» чуть было не перевернулся, и открыл пасть, позволяя Риорзе вытащить добычу. Невероятно, но цепи теперь уходили в серебряную скульптуру, изображающую не кого иного, как самого Зверюгу — только в масштабе. Очевидно, Сердце погрузилось в металл, оставив цепочки снаружи.

— Опять волшебство, — констатировал Роман. — Впрочем, каждое сердце должно находиться на своем месте. Закон природы, ничего не попишешь. Ну что, возвращаемся на остров? Наша миссия, как видно, окончена.

Еще издали экипаж катамарана заметил сияние над островом. Оно, как и туман подземелья, играло всеми мыслимыми цветами — сиреневым, апельсиновым, васильковым, даже лиловым. Верзила, взбивая хвостом пену, торжествующе взревел, и рыцари присоединились к этому реву, выкрикивая что-то радостное. Зверь уперся лбом в бревна и катамаран почти полетел над волнами.

Когда до острова осталось совсем немного, рыцари разглядели, что и очертания его изменились: по краю котловины, еще недавно поросшей деревьями, возвышались остроконечные башенки, соединенные ажурными мостиками. Высокие стрельчатые окна отражали солнечные лучи, а балкончики пестрели цветами. Востину, остров был землей женщин-волшебниц. Цветы были повсюду — и вдоль аккуратных аллеек, и вокруг фонтанов, в изобилии бьющих в садах, и на решетках уютных беседок, и просто по склонам горы.

В бухте их уже ждали. Маленькие женщины, закутанные в свои крылышки, точно в пелерины, теснились на пляже. Фея с изумрудом стояла у самой воды. Едва катамаран, подталкиваемый зверем, уткнулся в берег, рыцари спрыгнули на песок и помогли кормчему снять серебряную фигуру. Приличествующим моменту торжественным шагом, держа сокровище за цепочки, трое прошествовали к центру бухты; женщины расступались, пропуская своих спасителей.

На песке уже был приготовлен красивый, тоже украшенный цветами паланкин. Серебряную фигуру поместили в него среди бархатных подушек, и сразу десяток носильщиц взялись за ручки, чтобы унести паланкин во дворец. Тано, Риорза и Роман, повинуясь приглашающему жесту феи с изумрудом, отправились за ними.

Вблизи дворец оказался еще великолепнее. Теперь стало возможно разглядеть тончайшую резьбу, которой был украшен буквально каждый сантиметр стен и дверей, витые столбики лестниц, изогнутые карнизы, цветные стекла окон, изумительная вышивка занавесей. Повсюду сновали зверьки, которых путешественники видели на барельефах — треща крыльями, они сидели на перилах галерей, прыгали на подоконниках или кружили в воздухе, оглашая остров разноголосым посвистыванием.

Эрайна взяла за руку Риорзу и скрылась вместе с ним за одной из дверей, оставив рыцарей дивиться чудесам острова вдвоем.

— Интересно, а что стало с озером? — сказал Роман. — Пойдем, посмотрим?

Рыцарям не пришлось долго искать — озеро не исчезло, только берега его теперь были облицованы розовым мрамором. От широких ворот к воде спускалась та же самая полоса песка, и не успел Роман удивиться, как понял, для кого она была оставлена. В ворота, нетерпеливо взревывая, ввалился Верзила. Он с разбегу рухнул на искрящийся песок и съехал в воду, подняв тучу брызг. В озере он устроил настоящее представление — нырял, подпрыгивал, шлепал лапами по воде, переворачивался кверху брюхом, снова нырял… Из окон дворца, счастливо смеясь, выглядывали женщины и бросали зверю фрукты — общий любимец хватал их на лету, изгибая длинную шею.

— Что ж, братец, эту землю мы осчастливили, — смеясь, заметил Роман. — Теперь фея снимет заклятие молчания с нашего проводника, и можно снова пускаться в путь.

— Скорее бы, — со вздохом сказал Одинокий рыцарь.

— Фея Эрайна обещает отпустить нас, как только мы этого пожелаем, но просит хотя бы сегодня остаться на пир, — раздался сзади бас, и рыцари разом обернулись. Неслышно подошедший Риорза улыбался во весь рот, демонстрируя великолепные зубы.

— Как здорово, Риорза, что ты теперь можешь говорить! — восторженно сказал Роман. — Но пообещала ли фея, что заклятие исчезло навсегда? Можешь ли ты уплыть с острова?

— Да, теперь я могу говорить, когда пожелаю — разумеется, если только снова не вмешается Сай-ши-амат. Полностью заклятие исчезнет только с его смертью — или если он лишится своей колдовской силы.

— Так откуда ты родом, Риорза — или как нам тебя теперь именовать? — задал Тано давно занимавший его вопрос.

— Зовите по-старому, я привык к этому имени. А родом я из-за моря, — нахмурился кормчий. — Но довольно сейчас о том. В плавании у нас будет достаточно времени поговорить об этом… и о многом другом. Пора во дворец, рыцари — нас ждут, не годится быть невежливыми!

Безбрежное море — а может, океан? — расстилалось вокруг, точно шелковый платок. Неподвижная вода, застывшее небо без единого облачка — и палящее солнце в зените. Посреди бирюзового безмолвия стоял катамаран. Он начинал покачиваться только тогда, когда кто-то из экипажа лениво тянулся за флягой или фруктами. Даже мелкая рыбешка, обычно кружившая возле баллонов и прятавшаяся в их тени, ушла поглубже — от безжалостных лучей. Ничто не нарушало царивший покой. Был полный штиль.

Бесполезный парус растянули над палубой наподобие тента, и экипаж прятался в его обманчивой тени, больше похожей на насмешку, чем на защиту от солнца. Верхний слой моря был очень теплым, и мужчины все время окатывались водой, спасаясь от жары, а иногда и рисковали поплавать — правда, не слишком удаляясь. Остальное время они бездельничали: Роман брался за гитару и пел, Тано подыгрывал ему на тингури или сочинял что-то свое, а Риорза слушал, подтачивая свой и без того бритвенной остроты нож. Иногда он принимался рассказывать истории из своей рыбацкой жизни, избегая, однако, разговоров о более далеком прошлом.

С тех пор, как фея вернула ему дар речи, он принимал участие во всех беседах друзей — но редко начинал разговор сам. Вот и сейчас он разложил на палубе карту и принялся крутить ее, что-то бурча себе под нос. Роман оглянулся через плечо и посмотрел, чем занят кормчий.

— Как думаешь, Риорза, скоро ли кончится этот штиль? — поинтересовался он. — Сколько времени из-за него теряем!

— Кто знает, — пожал плечами кормчий. — Обычно такие затишья долгими не бывают: два-три дня, и снова ветер наполнит паруса. Надеюсь, что завтра мы тронемся с места. Посмотрим, каков будет закат.