– Итан, я не лесбиянка.

– Я ничего такого не говорю. Я просто спрашиваю, как у нее дела.

– В порядке. Она сегодня в Сиэтле, выступает с речью.

– О чем?

Она произнесла с вызывающей ноткой в голосе:

– Доклад называется: «Переосмысление вагины вчерашнего дня: к новой теории деторождения, постиндустриальной экономики и клиторальной практики».

Я молчал как рыба.

– Я не лесбиянка.

– Я и не говорю.

– свобода – образованная женщина, которая помогла мне расширить диапазон своей автоандрогинии и гормонального уклона.

Я молчал.

– Между прочим, все на научной основе. Я молчал.

– Если тебе уж так любопытно, в этом доме ужасная еда. В птичьей кормушке и то больше чем поживиться! И каждый кусочек с лекцией. Вскоре я начала мечтать о чипсах с газировкой, в тишине.

– Дом вон там.

Мы остановили автомобиль.

– А если люди начнут спрашивать?

– Итан, я сытая и богато одетая белая женщина. Даже если я буду выжигать на двери Кама узор в горошек прибором для карамелизации сахара, никто не станет спрашивать.

– Убедительно.

Мы принялись копать.

Четыре часа спустя.

– Итан, копать скучно, и конца-края не видно…

– Больше никогда не буду смеяться над гробокопателями! Мы углубились всего на фут в смесь высококачественной

почвы, обломков камней и строительного мусора. Столько копали, а Камов новозеландский папоротник даже не накренился.

– Мама, нам нужна помощь.

– Но кого позвать?

– Кейтлин.

Мама выразительно посмотрела на меня.

– Ты уверен?

– У нее кости как у украинской крестьянки. И семья из могильщиков. Она поймет.

– Только без подробностей. – Мама бросила лопату. – Черт побери! Насмотришься телевизора, и кажется, что раскопать могилу – пара пустяков.

Зазвонил телефон.

– Привет, Кейтлин!

– Привет, Итан! Ты где?

– Я у Кама с мамой. Помогаю тут кое с чем.

– С чем?

– Лучше не по телефону. Можешь приехать?

– Вообще у меня на полдень, ну, кое-что намечено. -Что?

– Это, ну…

– Встреча с Коуплендом, да?

– Нуда. Итан, мы уже говорили об этом тысячу раз. Перестань вымещать свою обиду на мне.

– Извини. Кто еще будет?

– Все джейподовцы.

– Ладно. Пока. Я нажал «отбой».

Мама спросила, что случилось, и я рассказал ей о собрании.

– Собрание! Совсем забыла. Уф-ф-ф-ф! – Она так яростно отряхнулась, будто на ней не грязь, а пиявки. – Итан, ты пока копай, а я вернусь около двух.

– Что?!

– Не нервничай!

– А мне можно с тобой?

– Нет. Ты должен копать.

Если бы я копал яму в компьютерной игре, я бы нашел часть разгадки или сокровище. Ферментированный труп байкера? Подарочек еще тот.

Я копал, копал… К двум часам яма была уже по пояс, но закончить дело я не мог. Я достал КПК и начал искать, где бы взять напрокат трактор или экскаватор. И вдруг с дороги донеслись голоса коллег из Джей-Пода.

– Итан?

– Ребята?

– Итан, – сказала мама, – твои друзья помогут тебе копать.

Я по понятной причине встревожился.

– Что?!

– Не до конца, не волнуйся. Я заехала домой и взяла инструменты для всех.

– Э… Здорово! Кейтлин сказала:

– Вы такой хороший друг! Решили поменять папоротник Кама на гималайский трахикарпус.

– И сами яму копаете, – добавил Ковбой. – Вот это я называю дружбой, вот это настоящая приверженность делу «зеленых».

Меня очень тяготила мысль о трупе Тима.

– Знаете, я тут подумал, что можно выкопать это дело трактором. Мне вряд ли понадобится помощь.

– Глупости, Итан! – оборвала меня мать. – Мы все взрослые, и все любим Кама. Копать будет весело, и вам, молодежи, полезно побыть на свежем воздухе и поработать физически. Бедный Джон Доу, например, похож на ребенка, нуждающегося в благотворительной помощи.

– Спасибо, миссис Джарлевски.

– Джон, это сущая правда! Я отвел мать в сторонку.

– Мама, ты что себе думаешь? Привела остальных – ты с ума сошла?

– Перестань волноваться! Как только мы почувствуем запах Тима, я заставлю всех уйти.

– Я хочу взять напрокат экскаватор.

– Ни в коем случае! А если он случайно заденет труп Тима? Надо уважать мертвых.

Компания начала копать, но дело шло медленно. Настоящих лопат было всего две. У Бри – совсем маленькая лопатка, у Кейтлин – лопата для обработки кромок, а Джону Доу досталась штука в форме шеста, которую отец купил в телемагазине в три часа ночи, перепив рома. Бри посмотрела на шест и сказала:

– Наверное, если держать его вверх ногами, он заплетает французскую косу.

Через час мы решили выкорчевать папоротник. Вшестером (мама командовала) мы умудрились вытащить его из ямы и откатить в сад камней. Интересно, что скажет на это Кам. Вряд ли что-то хорошее.

Все вели себя очень дружелюбно и стремились помочь друг другу. Несмотря на дурацкие инструменты, яма получалась отличная Ковбой в кои-то веки не забивался в угол, размышляя о смерти (и не договаривался о быструхе на троих). Джон Доу был полон сил, даже обнаружил до сей поры неизвестный нам талант: он имитировал телефонные гудки. Бри рассказала о парне, с которым встречалась вчера во второй и последний раз («Думаешь, что знаешь человека, и вдруг он начинает говорить о ротации сельскохозяйственных культур…»). Марк, дай ему Бог здоровья, трудился за всех.

Мама сбегала за перекусом в магазин здорового питания.

Мы сидели и ели. Я даже не помнил, когда мне в последний раз было так классно. И тут обуявшее нас веселье показалось мне подозрительным. Я догадался, почему все так радуются, и моя кровь превратилась во фреон. Я поставил коктейль с пыреем и сердито посмотрел на них:

– Вы все увольняетесь, так? Вот почему вы такие веселые. Молчание.

– Это правда. Ну, давайте колитесь!

Все опустили лопаты и посмотрели на Кейтлин.

– Итан, э-э-э…

– Я так и знал!

– Итан, это никак не связано с нашим отношением к тебе. Дуг сделал нам отличное предложение. Только идиоты бы не согласились.

– Дуг, Дуг, Дуг! Может, хоть расскажете мне, что у этого козла за идея?

– Итан, я говорила тебе уже тысячу раз: мы подписали договор о неразглашении. Сам знаешь, это святое. И позволь мне заявить во всеуслышание: я не хочу, чтобы Кам думал, что рассказала я.

Ну, Кейтлин!

– И когда вы уходите?

– Сегодня.

– Я уверена, твои друзья найдут способ забрать тебя к себе, когда там пообвыкнут. Правда ведь? – вставила мама.

Они закивали, даже слишком согласно. Я чувствовал себя, как последняя собака в Обществе защиты животных от жестокости.

– Не будь таким мрачным букой, дружок! И вообще… – Мама подумала, что бы еще сказать хорошего. – Научись находить радость в мелких событиях жизни. Смотри, какую большую яму ты выкопал!

Кейтлин пошла к крану ополоснуть руки.

– Итан, поговорим об этом вечером. А пока нам с Бри пора на косметические процедуры.

Парни тоже засобирались.

– Сегодня день новой обуви. Из Аргентины привозят «адидас» ограниченного тиража. Это от нас не зависит, Итан – нам пора. Извини, друг!

И снова мы с мамой остались вдвоем.

– Сынуля, не дуйся! А то у тебя появляется второй подбородок.

– Мама, ради всего святого, почему ты не можешь нарушить этот дурацкий договор и рассказать мне, что…

Мои слова прервал сиропный душок разлагающегося мяса.

– Мама, кажется, мы нашли Тима.

– Я пошла за фибризом.

Через четверть часа и две бутылки фибриза мы соскребли достаточно земли, чтобы показались несколько квадратных дюймов ковра из папиной комнаты.

– Итан, надо просто дернуть за ковер, и все. Проще не бывает.

– Мама, ковер от одного дерганья не поднимется. Надо браться за туловище.

– К чему ты это?

– Мама! Мне это делать, не тебе.

– Ты прав – зато ты не был в него влюблен.

Я потыкал ковер тупым концом лопаты. Мама спросила зачем.

– Не знаю. Наверное, определить, хрустик там или тянучка.