А связь между энурезом и съедобным матрасом?

Марк:

Сомневаюсь.

Кейтлин:

Майкл Лэндон из «Домика в прерии» снял фильм про энурез.

Марк:

Какой-какой домик?

Кейтлин:

Был такой сериал в семидесятых.

Марк:

Я не смотрю сериалы, снятые до девяностого года. Иначе можно всю жизнь потратить на телевизор. Телевизионные архивы слишком велики.

Кейтлин:

Ну, актер такой с очень густыми волосами. Короче, в этом фильме мать вывешивала простыни на окно мальчика, пока тот был в школе, и после занятий он бежал домой, чтобы снять их, пока никто не увидел. Стал чемпионом по бегу.

Марк:

Может, сменим тему?

Кейтлин:

Мы должны обсуждать добро и зло. Как это соотносится с нашей игрой?

Марк:

В каком смысле?

Кейтлин:

Ну, мы ведь должны программировать идиотскую игру в стиле фэнтези с эльфами, звенящими-гремящими грибочками и все такое, но на самом деле тайно встраиваем туда монстра, который превратит игру в кровавую резню.

Марк:

Классная идея, правда?

Кейтлин:

Согласна. Давай сузим дебаты о добре и зле до одного-единственного вопроса: почему кровавая резня веселее, чем ее противоположность?

Марк:

Противоположность кровавой резни?

Кейтлин:

Например, «Спрайт-квест».

Марк:

Да, точно.

Кейтлин:

Повторяю: почему резня веселее, чем ее противоположность?

Марк:

Мне кажется, в своем вопросе ты исходишь из предпосылки, что кровавая резня – плохо. Это не совсем так.

Кейтлин:

Возможно.

Марк:

Посмотри на природу. Природа – гигантская мясорубка. Рано или поздно из ее отверстия вылетает все: кровавые брызги, кости, волосы.

Кейтлин:

Согласна.

Марк:

Природа говорит нам: «На этой планете слишком много людей, и я пытаюсь исправить положение. Птичий грипп не помог, но, поверьте, я готовлю кое-что получше. А пока, будьте добры, убейте побольше себе подобных».

Кейтлин:

Значит, кровавая резня – это хорошо?

Марк:

Вполне

На следующий день Кейтлин показала мне новую комнату, которую добавила к Логову Рональда.

– Как называется?

– Приемная дантиста.

У Бри были красные глаза.

– Бри, что стряслось?

– Я отправила французу длинное и страшное письмо.

– И что?

– Я сожгла мост навсегда! Зачем я его отправляла?

– Глупости! Мужчины никогда не читают женских писем длиннее двухсот слов. Тебе ничего не грозит.

Марк и Джон Доу согласно закивали.

Бри сказала:

– Я думаю, у компьютера должна быть клавиша, где написано «пьян», и если ее нажал, двенадцать часов не можешь отправить почту.

Кейтлин подхватила:

– У меня другая идея: клавиша «пошел на». Нажимаешь ее каждый раз, когда компьютер чем-то тебя раздражает. Заставляет компьютер испытывать боль. Если нажать «пошел на» с шифтом, получится команда «пошел на, сволочь» – компьютерный эквивалент бритвы, которой проводят по соскам.

На пробковой доске объявлений у кофейного аппарата появился плакат. Начинается новый сезон «Тетриса». Может, игра и устаревшая, но в нашей компании до сих пор самая любимая. Мы решили изобразить тетрисную сетку освещением пустой высотки в центре города. Грег – молодчина! – нашел идеальный дом. Уточнил, что никто там не живет: сто пятьдесят квартир, и все принадлежат людям за границей. Ковбой и Джон Доу придумали, как захачить алгоритм в осветительную систему здания, чтобы можно было играть на фасаде, стоя в парке напротив. Бредово, да?

Глядя на чертежи старой многоквартирки, я ударился в сентиментальные воспоминания. Когда-то я так подрабатывал на каникулах: ходил в высотки Грега, переставлял мебель на балконах, включал и выключал свет, чтобы здания выглядели жилыми. Покупатели не любят пустых домов. Это плохой фэн-шуй. Или только фэн. Или шуй.

Чемпионат по тетрису Сегодня, 19.00

Складыватели

против Комкалыциков

Джон Доу спросил:

– А кто такие складыватели и комкальщики?

– Так их называют в бумажной и макулатурной промышленности, – ответила Кейтлин.

– То есть?

– Производители туалетной бумаги делят конечных потребителей на две категории: люди, которые комкают бумагу, и люди, которые ее складывают. По пятьдесят процентов рынка.

Марк спросил:

– Бри, а ты кто? Комкальщик? Или складыватель? Бри ответила:

– Ты еще спроси, за черного я шпиона или белого.

– Не меняй тему.

– Я складыватель. Естественно!

– Ничего себе! Я думал, ты комкальщик.

– Сюрприз!

– А у нердов есть предпочтения? – спросил я. Кейтлин сказала:

– Подозреваю, что вероятность складывания выше. Здание мгновенно, как вирус, облетел письменный опрос.

Выяснилось, что программисты игр на восемьдесят процентов – складыватели, но немногие комкальщики гордятся своей точкой зрения. Дилан из отдела обслуживания серверов сказал: «Когда я комкаю кусок бумаги, я вижу экранный эффект частиц. Например, взрыв. В моей левой руке не кусок бумаги, а непространственное пиротехническое событие». Я зачитал это вслух. Бри посмотрела на меня:

– Зачем он уточнял, в какой руке? Даже левши должны брать бумагу в правую. Так не бывает!

Так все в офисе поняли, что Бри засекла новую цель. Дилан, берегись!

У меня зазвонил телефон. Грег, от родителей.

– Отец сказал мне, что мама слезла с пиписьки.

– Что?!

– Она не хочет быть дыркой для мужчины. Я выпалил:

– Моя мать не лесбиянка! – Антенны коллег поднялись словно по команде. – Я ездил к ней. Ей просто нужно время, чтобы… чтобы пройти семинар по улучшению качества жизни.

– Дико осознавать, что твои родители живут половой жизнью. Да еще и гомо.

– Мама не лесбиянка!

– Ты слишком активно возражаешь.

– Ладно, ты прав.

– Так и знал. -Как папа?’

– Не знаю, что его больше вырубает: измена или лесбиянство.

Грег, как и отец, понятия не имел о маминых пассиях, что живых, что мертвых. Зато одному Богу известно, что знает Грег и чего не знаю я. Неужели мама делит свои психозы между нами, как подарки на Рождество?

Я вспомнил про сорок девятый лот.

– Сейчас приеду.

Отец с Грегом загружали «хаммер» брата спортивными сумками. Погода стояла отменная.

– Эй, а куда вы собрались?

– В Уистлер. И ты с нами. Нужно сменить обстановку. Как раз смогу поговорить с Грегом о продаже этого участка.

– А где будем?

– В доме одного клиента.

– Класс.

Несмотря на поддатость, отец по-отечески заботливо пощупал шины.

– Грег, у тебя задние колеса сдуты.

– Папа, мне уже не шестнадцать! Оставь шины в покое.

– Да я тебе деньги хочу сэкономить! Черт, как подумаешь, что вы оба разъезжаете по городу с недодутыми шинами и зазря их изнашиваете… Будто вы из денег сделаны.

– Папа, в прошлом году я заключил сделок на сто миллионов баксов…

– Значит, ты слишком крут для вшивого старого папаши, который пытается по-своему тебе помочь.

– Лезьте в машину, оба! – скомандовал Грег.

Вскоре мы выехали на трассу девяносто девять и двинулись в горы. В альпийском климате я стал казаться себе здоровее, чем я есть – в этом, наверное, и заключается секрет привлекательности лыжного спорта.

Отец сидел впереди, прихлебывал из фляжки и талдычил что-то заплетающимся языком. В конце концов ему надоело осуждать своих детей-транжир. Мне было приятно, что он пользуется фляжкой, которую я подарил ему на Рождество несколько лет назад. Фляжки – это соковыжималки мира спиртного: есть у всех, но никто из них не пьет.

– Так что за она? Какая она? – полюбопытствовал Грег. Я хотел сказать, что она похожа на инопланетянина Альфа

из старого сериала, но сдержался. Даже не знаю, какое описание свободы расстроило бы Грега меньше всего.

– Она, э-э-э… -Она что?

– Ну, обычная.