И рдяным заревом понт синий обагряют.

За громом громы ударяют,

Освечивая в тьме бездонну ада дверь,

Из коей дивий вол, иль преисподний зверь,

Стальночешуйчатый, крылатый,

Серпокогтистый, двурогатый,

С наполненным зубов-ножей разверстым ртом,

Стоящим на хребте щетинным тростником,

С горящими, как угль, кровавыми глазами,

От коих по водам огнь стелется струями,

Между раздавшихся воспененных валов,

Как остров между стен, меж синих льда бугров

Восстал, плывет, на брег заносит лапы мшисты.

Колеблет холм кремнистый

Прикосновением одним.

Прочь ропщущи бегут гнетомы волны им.

Печальная страна

Вокруг молчит,

Из облаков луна

Чуть-чуть глядит;

Чуть дышут ветерки.

Чуть слышен стон

Царевниной тоски

Сквозь смертный сон;

Никто ей не дерзает

Защитой быть:

Чудовище зияет,

Идет сглотить.

Но внемлет плач и стон Зевес

Везде без помощи несчастных.

Вскрыл вежды он очес

И всемогущий скиптр судеб всевластных

Подъял. - И се герой

С Олимпа на коне крылатом,

Как быстро облако, блестяще златом,

Летит на дол, на бой,

Избавить страждущую деву;

Уже не внемлет он его гортани реву,

Ни свисту бурных крыл, ни зареву очей,

Ни ужасу рогов, ни остроте когтей,

Ни жалу, издали смертельный яд точащу,

Всё в трепет приводящу.

Но светлы звезды как чрез сине небо рея,

Так стрелы быстрые, копье стремит на змея.

Частая сеча меча

Сильна могуща плеча,

Стали о плиты стуча.

Ночью блеща, как свеча.

Эхо за эхами мча,

Гулы сугубит, звуча.

Уж чувствует дракон, что сил его превыше

Небесна воя мочь;

Он становится будто тише

И удаляется коварно прочь, -

Но, кольцами склубясь, вдруг с яростию злою,

О бездны опершись изгибистым хвостом,

До звезд восстав, как дуб, ветвистою главою,

Он сердце раздробить рогатым адским лбом

У витязя мечтает;

Бросается - и вспять от молний упадает

Священного меча,

Чуть движа по земле свой труп, в крови влача,

От воя зверя вкруг вздрогнули черны враны,

Шумит их в дебрях крик: сокрыло море раны,

Но черна кровь его по пенным вод буграм

Как рдяный блеск видна пожара по снегам.

Вздохи и стоны царевны

Сердца уж больше не жмут;

Трубят тритоны, сирены.

Музы и нимфы поют.

Вольность поют Андромеды,

Храбрость Персея гласят;

Плеск их и звук про победы

Холмы и долы твердят.

Победа! Победа!

Жива Андромеда!

Живи, о Персей,

Век славой твоей!

Не ярим ли образа в Европе Андромеды,

Во россе бранный дух - Персея славны следы,

В Губителе мы баснь живого Саламандра,

Ненасытима кровью?

Во плоти божества могуща Александра?

Поли милосердием, к отечеству любовью,

Он рек: “Когда еще злодею попущу,

Я царства моего пространна не сыщу,

И честолюбию вселенной недостанет.

Лети, Орел! - да гром мой грянет!”

Грянул меж Белъта заливов,

Вислы и Шпреи брегов;

Галлы средь жарких порывов

Зрели, дух русских каков!

Знайте, языки, страшна колосса:

С нами бог, с нами; чтите все росса!

Весело росс проливает

Кровь за закон и царя;

Страху в бою он не знает,

К ним лишь любовью горя.

Знайте, языки, страшна колосса:

С нами бог, с нами; чтите все росса!

Росс добродетель и славу

Чтит лишь наградой своей;

Труд и походы в забаву.

Ищет побед иль смертей.

Знайте, яыки, страшна колосса:

С нами бог, с нами; чтите все росса!

Жизнь тех прославим полгзну,

Кто суть отчизны щитом:

Слава монарху любеэну!

Слава тебе, Бенингсон!

Знайте, языки, страшна колосса:

С нами бог, с нами; чтите все росса!

Повеся шлем на меч, им в землю водруженной,

Пред воинства лицем хвалу творцу вселенной,

Колено преклоня с простертьем рук, воспел

На месте брани вождь, - в России гром взгремел.

1807

Атаману и войску Донскому

Платов! Европе уж известно,

Что сил Донских ты страшный вождь.

Врасплох, как бы колдун, всеместно

Падешь как снег ты с туч иль дождь.

По черных воронов полету,

По дыму, гулу, мхам, звездам,

По рыску волчью, видя мету,

Подходишь к вражьим вдруг носам;

И, зря на туск, на блеск червонца,

По солнцу, иль протйву солнца,

Свой учреждаешь ертаул

И тайный ставишь караул.

В траве идешь - с травою равен;

В лесу - и равен лес с главой;

На конь вскокнешь - конь тих, не нравен,

Но вихрем мчится под тобой.

По камню ль черну змеем черным

Ползешь ты в ночь - и следу нет.

По влаге ль белой гусем белым

Плывешь ты в день - лишь струйка след.

Орлом ли в мгле паришь сгущенной -

Стрелу сечешь ей в след пущенной

И, брося петли округ шей,

Фазанов удишь, как ершей.

Разил ты Льва, Луне гнул роги,

Ходил противу Солнца в бой;

Медведей, тигров средь берлоги

Могучей задушал рукой:

Почто ж вепря щетино-черна,

Залегшего в лесах средь блат,

С клыков которого кровь, пена

Течет - зловоние и яд -

От рыла взрыты вкруг могилы,

От взоров пламенны светилы

Край заревом покрыли весь,

Арканом не схватил поднесь?

Что ж стал? - Борза ль коня не стало?

Возьми ковер свой самолет.

Ружейного ль снаряду мало?

Махни ширинкой - лес падет.

Запаса ли не видишь хлебна?

Гложи железны просфиры.

Жупан ли, епанча ль потребна?

Сам невидимкой всё бери.

Сапог нет? - ступни самоходны

Надень, перчатки самородны

И дуй на огнь, на мраз, на глад:

Российской силе нет преград.

Бывало, ведь и в прежни годы

Взлетала саранча на Русь,

Многообразные уроды

Грозили ей налогом уз.

Был грех, от свар своих кряхтели,

Теряли янством и главы, -

Но лишь на бога мы воззрели,

От сна вспрянули будто львы.

Был враг чипчак - и где чипчаки?

Был недруг лях - и где те ляхи?

Был сей, был тот - их нет; а Русь?..

Всяк знай, мотай себе на ус.

Да как же это так случалось?

Заботились, как днесь, цари;

Премудро всё распоряжалось,

Водили рать богатыри:

При Святославиче Добрыня

Убил дракона в облаках;

Чернец Донского - исполина

Татарского поверг во прах.

Голицын, Шереметев, Львовы

Крушили зубы в дни Петровы;

Побед Екатерины лавр -

Чесма, Кагул, Крым, Рымник, Тавр.

Неужто Альпы в мире шашка?

Там молньи Павла видел галл;

На кляче белая рубашка

Не раз его в усы щелкал, -

Или теперь у Александра

При войске нету молодца?

С крестом на адска Саламандра

Ужель не сыщется бойца?

Внемли же моему ты гласу:

Усердно помоляся Спасу,

В четыре стороны поклон -

И из ножон булат твой вон!

И с свистом звонким, молодецким,

Разбойника сбрось Соловья

С дубов копьем вновь мурзавецким

И будь у нас второй Илья;

И, заперши в железной клетке,

Как желтоглазого сыча,

Уранга, сфинкса на веревке

Примчи, за плечьми второча.

Иль двадцать молодцов отборны::,

Лицом, летами, ростом сходных.

Пошли ты за себя за злым;

Двадцатый хоть - приедет с ним.

Для лучшей храбрых душ поджоги

Ты расскажи им русску быль,

Что старики, быв в службе строги,

Все невозможности чли в пыль:

Сжигали грады воробьями,