Вблизи падут со треском холмы,

Вдали там гулы ропчут, громы,

Скрежещет бледный голод в тыл.

Ведет - и некая громада,

Гигант пред ним восстал в пути,

Главой небес, ногами ада

Касаяся, претит идти.

Со ребр его шумят вниз реки,

Пред ним мелькают дни и веки,

Как вкруг волнующийся пар;

Ничто его не потрясает,

Он гром и бури презирает -

Нахмурясь смотрит Сен-Готар.

А там волшебница седая

Лежит на высоте холмов,

Дыханьем солнце отражая,

Блестит вдали огнями льдов.

Которыми одета зрится:

Она на всю природу злится

И в страшных инистых скалах,

Нависнутых снегов слоями,

Готова задавить горами

Иль в хладных задушить когтях.

А там, невидимой рукою

Простертое с холма на холм,

Чудовище, как мост длиною,

Рыгая дым и пламень ртом,

Бездонну челюсть разверзает,

В единый миг полки глотает;

А там - пещера черна спит

И смертным мраком взоры кроет,

Как бурею, гортанью веет:

Пред ней Отчаянье сидит.

Пришедши к чудам сим природы,

Что б славный учинил Язон?

Составила б Медея воды,

А он на них навел бы сон.

Но в россе нет коварств примера;

Крыле его суть должность, вера

И исполинской славы труд.

Корабль на парусах как в бурю

По черному средь волн лазурю,

Так он летит в опасный путь.

Уж тучи супостат засели

По высотам, в ущельях гор,

Уж глыбы, громы полетели

И осветили молньи взор;

Власы у храбрых встали дыбом,

И к сей отваге, страшной дивом,

Склонился в помощь свод небес.

С него зря бедствия толики,

Трепещет в скорби Петр Великий:

“Где росс мой?” - след и слух исчез.

Но что! не дух ли Оссиана,

Певца туманов и морей,

Мне кажет под луной Морана,

Как шел он на царя царей?

Нет, зрю, Массена под землею

С Рымникским в тьме сошлися к бою:

Чело с челом, глаза горят -

Не громы ль с громами дерутся? -

Мечами о мечи секутся,

Вкруг сыплют огнь, - хохочет ад.

Ведет туда, где ветр не дышит

И в высотах и в глубинах,

Где ухо льдов лишь гулы слышит,

Катящихся на крутизнах.

Ведет - и скрыт уж в мраке гроба,

Уж с хладным смехом шепчет злоба:

“Погиб средь дерзких он путей!”

Но россу где и что преграда?

С тобою бог! - И гор громада

Раздвиглась силою твоей.

Как лев могущий, отлученный

Ловцов коварством от детей,

Забрал препятством раздраженный,

Бросая пламя из очей,

Вздымая страшну гриву гневом,

Крутя хвостом, рыкая зевом

И прескача преграды, вдруг

Ломает копья, луки, стрелы, -

Чрез непроходны так пределы,

Тебя, герой! провел твой дух.

Или Везувия в утробе

Как, споря, океан с огнем

Спирают в непрерывной злобе

Горящу лаву с вечным льдом,

Клокочут глухо в мраке бездны;

Но клад прорвет как свод железный,

На воздух льется пламень, дым, -

Таков и росс средь горных -споров;

На Галла стал нотой Суворов,

И горы треснули под ним.

Дадите ль веру вы, потомки,

Толь страшных одоленью сил?

Дела героев древних громки,

До волн Средьзенных доходил

Алкид и знак свой там доставил

На то, чтоб смертный труд оставил

И дале не дерзал бы ашор, -

Но, сильный Геркулес российский!

Тебе столпы ег-а, знать, низки;

Шагаешь ты чрез цепи гор.

Идет - одет седым туманом -

По безднам страшный Исполин;

За ним летит в доспехе рдяном

Вослед младый птенец орлим.

Кто витязь сей багрянородный,

Соименитый и подобный

Владыке византийских страи?

Еще росс выше вознесется,

Когда и впредь не отречется

Несть Константин воинский сан.

Уж сыплются со скал безмерных

Полки сквозь облаков, как дождь!

Уж мечутся в врагов надменных:

В душах их слава, бог и вождь;

К отечеству, к царю любовью,

Или врожденной бранной кровью,

Иль к вере верой всяк крылат.

Не могут счесть мои их взоры,

Ни всех наречь: как молньи скоры,

Вокруг я блеском их объят.

Не Гозано ль там, богом данный,

Еще с чудовищем в реке

На смертный бой, самоизбранный,

Плывет со знаменем в руке?

Копье и меч из твердой стали,

О чешую преломшись, пали:

Стал безоружен и один.

Но, не уважа лютым жалом,

Разит он зверя в грудь кинжалом -

Нет, нет, се ты, россиянин!

О, сколько храбрости российской

Примеров видел уже свет!

Европа и предел азийской

Тому свидетельствы дает.

Кто хочет, стань на холм высоко

И кинь со мной в долину око

На птиц, на сей парящих стан.

Зри: в воздухе склубясь волнистом,

Как грудью бьет сокол их с свистом, -

Стремглав падет сраженный вран.

Так козни зла все упадают,

О Павел, под твоей рукой!

Народы длани простирают,

От бед спасенные тобой.

Но были б счастливей стократно,

Коль знали бы ценить обратно

Твою к ним милость, святость крыл;

Во храме ж славы письменами

Златыми, чтимыми веками,

Всем правда скажет: “Царь ты сил!”

Из мраков восстают стигийских

Евгений, Цесарь, Ганнибал,

Проход чрез Альпы войск российских

Их души славой обуял.

“Кто, кто, - вещают с удивленьем, -

С такою смелостью, стремленьем,

Прешел против- природы сил

И вражьих тьмы попрал затворов?

Кто больше нас?” - Твой блеск, Суворов!

Главы их долу преклонил-

Возьми кто летопись вселенной,

Геройские дела читай,

Ценя их истиной священной,

С Суворовым соображай;

Ты зришь тех слабость, сих пороки

Поколебали дух высокий, -

Но он из младости спешил

Ко доблести простерть лишь длани;

Куда ни послан был на брани,

Пришел, увидел, победил.

О ты, страна, где были нравы,

В руках оружье, в сердце бог!

На поприще которой славы

Могущий Леопольд не мог

Сил капли поглотить сил морем,

Где жизнь он кончил бедством, горем!

Скажи, скажи вселенной ты,

Гельвеция! быв наш свидетель:

Чья россов тверже добродетель?

Где больше духа высоты?

Промчи ж, о Русса! ты Секване,

Скорей дух русский, Павла мочь,

Цареубийц в вертепе, в стане

Ближайшу возвещая ночь.

Скажи: в руках с перуном Павел

Или хранитель мира, ангел,

Гремит, являя власть свою;

Престаньте нарушать законы

И не трясите больше троны,

Внемлите истину сию:

Днесь зверство ваше стало наго,

Вы рветесь за прибыток свой, -

Воюет росс за обще благо,

За свой, за ваш, за всех покой.

Вы жертва лжи и своевольства,

Он жертва долга и геройства;

В вас равенства мечта - в нем чин;

Суля вы вольность - взяли дани;

В защиту царств простер он длани;

Вы чада тьмы, - он света сын.

Вам видим бег светил небесных,

Не правит ли их ум един?

В словесных тварях, бессловесных

У всех есть вождь иль господин;

Стихиев разность - разнострастье,

Верховный ум - их всех согласье;

Монарша цепь есть цепь сердец.

Царь мнений связь, всех действ причина,

И кротка власть отца едина -

Живого бога образец.

Где ж скрыта к правде сей дорога,

Где в вольнодумном сердце мнят:

“Нет царской степени, нет бога”, -

Быть тщетно счастливы хотят.

Ищай себе в народе власти,

Попри свои всех прежде страсти:

А быв глава, будь всем слугой.

Но где ж, где ваши Цинциннаты?

Вы мните только быть богаты;

Корысти чужд прямой герой.

О, доблесть воинов избранных,

Собравших лавры с тьмы побед,

Бессмертной славой осиянных,

Какой не видывал сей свет!

Вам предоставлено судьбами

Решить спор ада с небесами:

Собщать ли солнцу блеск звездам,