Начало IV в. было временем небольшой передышки для Римской империи в ее движении к закату. Казалось, было преодолено то, что в III в. представлялось неизбежным, ибо после падения династии Северов в 235 г. территория империи оказалась охваченной разгулом военной анархии. Трон становился легкой добычей солдатских императоров, за пятьдесят лет он принадлежал двадцати двум монархам. Рим, бывший еще недавно единой мощной державой, распадался. Провинции провозглашали свою независимость от центральной власти, сражаясь из-за границ и устанавливая собственные пограничные кордоны. Больше не было единых законов. На местах право сменил произвол. Сила стала главным доводом в любых спорах и тяжбах.

Это была не только военная сила, но и сила денег, а деньги обесценивались. Исчезло из обращения золото, которое пряталось в тайниках предприимчивыми людьми, чтобы вновь появиться при стабилизации политического положения. Сенат являл собой жалкое зрелище. Споря о правовых основах государства, законодатели своими словопрениями оскорбляли даже память о римских законах.

Цены росли, исчезало продовольствие, что приводило к голоду среди значительной части населения. Никто не хотел работать — ни рабы, ни крестьяне, ни ремесленники. Городские магистраты и управители поместий не выполняли своих функций. Плебс бунтовал, требовал хлеба и смены власти. Человеческая жизнь потеряла всякую цену, а знаменитая «римская свобода» — всякие гарантии. Все это приводило к крайней психологической и духовной напряженности в обществе. Люди уже не верили в покровительство римских богов, процветали восточные культы. Популярнейшими фигурами стали маги, прорицатели, астрологи. Все жаждали чуда. Набирала силу новая религия, пришедшая из Иудеи, — христианство.

Однако в 284 г. на трон римских цезарей вступил Диоклетиан. В детстве ему, уроженцу далматинской провинции, гадалка предсказала великую судьбу. Простой солдат, во многом благодаря личным заслугам поднявшийся до высот власти, Диоклетиан сумел приостановить развал империи и приглушить пожар войны и междоусобиц, пожиравший несколько десятилетий римский круг земель. Суть реформ Диоклетиана была проста: он сумел, наделив крестьян землей, обязав ремесленников заниматься делом «из рода в род» и стимулировав их труд рядом привилегий, обуздав торговцев единым тарифом, а официалов жесткими мерами заставив выполнять предписания центральной власти, стабилизировать сельское хозяйство, производство, управление и торговлю. При нем были введены твердые цены на товары, разумно изменена система налогов и обуздана инфляция. Гражданская власть была отделена от военной, реформировалась армия. Диоклетиан вёл довольно жесткую политику и в области религии и идеологии, при нём имели место широкие гонения на христиан и усилился божественный ореол императорской власти. В конце своего правления Диоклетиан совершил поступок, аналог которому едва ли можно легко обнаружить в мировой историк. Обладая безграничной и, что особенно важно, реальной властью, Диоклетиан в 305 г. без видимых причин отрекся от трона и удалился в свое имение на берегу Адриатики, где отдался радостям сельского хозяйства, бесповоротно предпочтя их обольщениям власти.

Преемник Диоклетиана Константин Великий (306–337), продолжив его реформы, тем не менее отказался от религиозной политики своего предшественника. В 313 г. был издан Миланский эдикт, ставивший христианство в равное положение с другими религиями, — преследования христиан прекращались. Константин, осознавший консолидирующую роль религии в укреплении государства, сам также стал христианином. Историки спорят, было ли крещение Константина совершено по божественному наитию или по тонкому политическому расчету; думается, одно не противоречит другому. В любом случае, это было событие, имевшее огромное значение не только для Рима, но и для европейской цивилизации. Со времени Константина закладывается союз государства и христианской церкви, христианство начинает превращаться в государственную и мировую религию, впитывая в себя и пресуществляя римский универсализм. Первоначально христианство принесло людям великую мечту о царстве истины и справедливости, служившую духовному объединению человечества, тому, чтобы «имя Божие святилось» в людях, чтобы «царствие Божие пришло в мир», чтобы «воля Божия исполнилась» и на небе, и на земле. Но союз с властью вместо единения в церкви и в обществе привел к разделению и даже вражде. Церковь вступила в эпоху тринитарных и христологических споров, продолжавшуюся несколько веков и чреватую не только религиозным расколом, но и идейным размежеванием общества, политическими распрями, преследованиями и казнями инакомыслящих, наконец, пагубным разрушением общественных связей. Вместо того чтобы действовать великою силой любви, церковь обратилась к власти и принуждению, желая не только увещеванием, но силой утвердить свой абсолютный авторитет. Отступление от высших нравственных принципов обернулось против самой церкви. Внутри нее начали образовываться все новые и новые еретические течения, которых к концу IV в. насчитывалось уже более полутораста.

Тем не менее в IV в. христианская церковь выдержала, быть может, серьезнейшее испытание. В острейшей религиозной и, не боюсь добавить, политической борьбе выкристаллизовалась основа единства веры, которая должна была консолидировать христианство и церковь. В 325 г. на Никейском соборе под покровительством императора Константина Великого был принят Символ Веры, который стал определенным рубежом в спорах о Троице. Он гласил: «Верую во единаго Бога-Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Им же вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна. И воскресшаго в третий день по Писанием. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящего, Иже со Отцем и сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь».

Триединство — наиболее неумопостигаемая идея христианства. В этой религии всеединый сущий Бог позволяет людям познать себя через Божественный Логос и Дух Святой, но не отвлеченно, а через Логос, воплощенный в распятом и воскресшем Спасителе, а Дух — в живом, неистощимом начале духовного возрождения. Но и Бог-отец, и Бог-сын, и Бог Дух святой не есть три Бога, они лишь три ипостаси абсолютно сущего.

В первой четверти IV в. возникает арианство, доктрина, которая, даже будучи впоследствии, казалось бы, преодоленной, на протяжении многих веков давала неожиданные ростки в христианстве. Александрийский священник Арий (256–336), отличавшийся огромной энергией и упорством в спорах, заявил, что Логос, воплощенный в Христе, т. е. в конкретном человеке, является рожденным, а следовательно, не единосущным Богу-отцу, т. е. Бог-сын меньше Бога-отца. С точки зрения «здравого смысла», согласно которому и Земля представляется плоской, такое утверждение выглядит «более правдоподобным». По против Ария решительно выступил александрийский епископ Афанасий (295–375), человек, не менее решительный и не желавший делиться ни с кем своим влиянием. Постепенно споры о Троице приобрели характер всеобщей одержимости, особенно в восточных частях империи. По свидетельствам современников, в городах останавливалась всякая деятельность, не работали даже бани, ибо все спорили о «рожденном и нерожденном».