Вторая поездка Ольги в Невогород состоялась в 957-м году от рождества Христова и была связана с женитьбой Святослава, достигшего к той поре совершеннолетия. Конечно, с женитьбой можно было бы и не спешить, но жизнь молодого князя всегда полна опасности: от вражеского меча или стрелы никто не заговорен, а князь всегда стоит впереди своего войска, и все стрелы, все копья и мечи направлены на него. Нужен был наследник, потому что, не дай бог, случись что с князем, Русь может расколоться вновь, и этим воспользуются не только хазары, но и соседи помельче, которые всегда готовы кинуться на ослабевшую страну, как шакалы на смертельно раненного зубра.

Не с пустыми руками отправилась Ольга во второй раз на север: рядом с нею трудности дальней дороги безропотно делила молодая невеста для князя Святослава, Малуша. Ее Ольга наметила в жены своему сыну сразу же после своего посольства в Царьград, во время которого, помимо всех прочих дел, хотела обручить девятилетнего мальца с младшей дочерью императора Константина Багрянородного Анной, шести лет отроду. Но император отверг это предложение почти с презрением: не такой жених для своей дочери виделся ему, и уж, разумеется, не варвар из далекой Тавро-Скифии, каковой у них значилась зависимая от Хазарии Киевская Русь.

Не простая судьба выпала на долю девочки и ее брата Добрыни, детей деревлянского князя Мала. В 944 году пришел в его земли за дополнительной данью с малой дружиной киевский князь Игорь, муж княгини Ольги. И деревляне (они же древляне), рассудив, что если повадится волк в стадо, то от стада ничего не останется, напали на дружину и перебили ее. В этой резне погиб и князь Игорь. Узнав о гибели мужа, княгиня Ольга собрала войско, огнем и мечом прошлась по деревлянской земле, сожгла их столицу, князь деревлян пал в сече, а его дети, Добрыня и Малуша, превратились в рабов, однако жили при княгине и никаких утеснений не знали. Малуша вырастала в стройную и прелестную девушку, и женитьба на ней Святослава могла связать деревлян, не забывших страшного разоренья, учиненного в их землях княгиней Ольгой, с киевскими князьями родственными узами.

Прибыв в Невогород, княгиня Ольга учинила пышную свадьбу язычника Святослава и крещенной в византийской вере Малуши. Обряд проходил по языческому обычаю, поскольку ничего другого и не могло быть в этой северной глуши, где испокон веку поклонялись языческим богам. Несколько дней водились хороводы, жених был удален от невесты, в Священной роще Перуна горели костры, волхвы несколько раз проводили Святослава между кострами, приносили в жертву животных, мазали лицо жениха их кровью, а в последнюю из ночей положили Святослава в постель с юной девственницей, имя которой так и осталось тайной для молодого князя, а утром зарезали ее как овцу перед деревянным идолом, символизирующим бога земли и небес Сварога. И все это пришлось терпеть княгине Ольге, – да простит ее Христос за подобное святотатство! – но сохранение и укрепление власти требует от ее носителей угождать нравам и привычкам подвластных им народов, чтобы в тишине замаливать свои вольные и невольные грехи перед истинным богом, которому княгиня, отказавшись от язычества, вручила свою судьбу.

С тех пор миновало более семи лет. За эти годы Малуша успела родить троих сыновей, и княгине Ольге до слез хочется их увидеть, прижать к своей груди, приласкать. Да и Святослав, надо думать, за эти годы возмужал еще больше, набрался опыта и знаний, даже освоил грамоту, пишет иногда письма, но чаще Малуша, и все о своих детях, с изъявлениями любви к своей свекрови и безграничной преданности. Конечно, Святослав не взял в поход ни жены, ни детей. Но обещал, что как только войдет в Киев, сразу же велит им оставить Невогород и двигаться на юг.

И тут же тревога сжала сердце княгини Ольги: а ну как прознает наместник царя хазарского о движении на юг русских дружин, ведомых ее сыном! Ему не составит труда призвать себе на помощь кочующие в степи орды печенегов, мадьяр и карабулгар, восстание которых было жестоко подавлено в минувшие годы натравливанием одних на других. И как знать, чем все это обернется для Руси. Тем более что до сих пор лишь Олегу Вещему удавалось выстоять в битвах с хазарами: удача, как известно, сопутствует сильным и мудрым. Жаль только, что их дети часто не наследуют лучшие качества своих отцов. Вот и сын Олега Вещего, Олег II, свекр княгини Ольги, оказался не самым способным правителем. После смерти отца он растерял все его завоевания, и Русь окончательно подпала под иго Хазарского Каганата. Даже принятие Олегом титула кагана Руси в надежде стать вровень с каганом хазарским, не помогло ему добиться успеха, ибо титул – это еще не все, к тому бы титулу да лучшие качества его отца. Но чудеса случаются лишь в сказках. В первом же сражении войско Олега II было разгромлено, а сам князь попал в плен. Стоя коленопреклоненным перед иудеем Песахом, командующим хазарским войском, он оправдывался, что не своей де волей пошел против господина своего каганбека Хазарского, а по наущению Царьградского кесаря.

– Так поди и отомсти ему, – грозно молвил победитель, простирая руку в южную сторону. – Огнем и мечом пройди по его стране, не щадя ни малого, ни старого, никого из дышащих и движущихся.

И в 941 году повел Олег II, сын Олега Вещего, более пятисот ладей, приспособленных для плаванья по морю, на Царьград. А с ним пошел и сын его Игорь, муж Ольгин. Не доходя до Царьграда они разделились: отец пошел дальше, а сын высадился на берег со своей дружиной и, подчиняясь командам иудея-наставника, учинил на побережье дикий погром, уничтожая всех и все, что встречалось ему на пути, что двигалось и дышало. Между тем флот князя-отца был атакован византийским флотом, и многие корабли его были сожжены «греческим огнем». Бежал Олег с оставшимся войском к Тамани. Там он несколько месяцев ожидал решения своей судьбы из Итиля, и решение было такое: идти на ладьях вверх по реке Танаису (Дону), волоком перебраться в Итиль (Волгу), спуститься в море Хазарское (Каспийское) и напасть на мусульманские города, стоящие по его берегам, не щадя ни малого, ни старого, а половину взятой там добычи отдать каганбеку Хазарскому. Где-то там, на чужбине, и пал каган Руси Олег: посланная каганбеком его личная гвардия, состоящая из наемников мусульман-хорезмийцев, неожиданно напала на лагерь русов, и мало кто из них уцелел в этой сече и сумел вернуться в Киев.

А мужу Ольги, молодому князю Игорю, повезло: он сумел ускользнуть в густом тумане, укрывшем море и берег, от кораблей византийских и, вернувшись в Киев, занял стол своего отца. Да видно боги не простили ему злодеяний, свершенных на греческом берегу: ничем другим нельзя объяснить его гибель через три года после похода на Византию от рук деревлян, его данников.

Осталась княгиня Ольга одна с малолетним сыном Святославом на руках. Без войска, без опоры. С той поры наложил Хазарский Каганат свою тяжелую когтистую лапу на Киевскую Русь, беря с нее уже не обычную десятину, а две трети дани, собираемой с подвластных ей племен и народов, оставляя Ольге на собственные нужды жалкую треть. Каждый год требовал каганбег Хазарский воев в свое войско, и гибли мужи русские на чужой стороне, тем самым укрепляя Каганат и ослабляя собственною вотчину. И все меньше оставалось на Руси обученных и закаленных в битвах бойцов, чтобы защититься от этого произвола. А еще тяжкие унижения и издевательства, контроль за каждым шагом и словом, опасность быть убитой или потерять сына – и Ольга, отвезя сына на север, покинула Киев, перебралась в Вышгород. В нем княгиня чувствует себя в относительной безопасности: за ворота крепости наместнику хазарского царя Иосифа, сидящему в Киеве со своей стражей, хода нет.

«Доколе же терпеть, господи?» – тихо шепчет княгиня Ольга. Она крестится, вздыхая украдкой, чтобы никто не заметил ее минутной слабости.

Молодой стольник по имени Отич, человек грамотный, учившийся шесть лет в Царьграде и там же принявший христианство, а с ним имя Никифор, но лишь среди единоверцев откликающийся на новое имя, – как, впрочем, и княгиня Ольга на свое новое имя Елена, – ведающий делами княгини, оторвал ее от дум и доложил, что из Киева прибыл человек от наместника каганбека Хазарского.