– Он заключил дружбу с конунгом датским Хардакнутом, – продолжает выдвигать аргументы Эйнар.

Харальд пренебрежительно дергает углом рта:

– Мой тесть – великий конунг Гардарики Ярицлейв. Он дал за своей дочерью дружину. Мой сын – его внук.

Эйнар смотрит испытующе:

– Магнуса люди прозвали Добрым, а тебя – Жестоким. А крестьяне всегда любят доброго конунга.

– Он подкупал – а я побеждал. Конунгу нельзя быть добрым – он должен быть сильным. Я сильнее Магнуса.

– Но захотят ли тебя люди?

– Люди захотят, чтобы никто не смел напасть на того, кто живет в Норвегии. Люди захотят богатой добычи, взятой на чужих берегах. Люди захотят того, кто сделает их сильными и богатыми. Вы – кого хотите вы?

172. Харальд поднимается на возвышение среди толпы. Следом поднимается Эйнар и встает впереди него:

– Кто не слышал о славе Харальда?

Тишина.

– Кто не знает о несметных сокровищах Харальда?

Гудение.

– Кто забыл, что Харальд – сын нашего конунга?

Гудение делается громче.

– Кто сумеет лучше защитить нас от врагов, чем Харальд? – Эйнар повышает голос, он уже кричит.

Толпа начинает заводиться, гудение поднимается до рева.

– У кого в Норвегии есть удача больше, чем у Харальда? – кричит Эйнар, дирижируя толпой.

Приветственный рев. Собственно, для того и собирались, чтобы избрать Харальда.

– Пусть Харальд будет конунгом! – выкрикивает первым парень в толпе.

Рев.

Харальд встает впереди Эйнара. Эйнар спускается.

Бледное, со сжатым ртом и раздутыми ноздрями, торжествующее лицо Харальда.

173. Равнина под хмурым небом, и два войска на равнине. Разделенные полукилометровым пространством, сгрудившиеся в десяток неровных шеренг, по нескольку тысяч человек с каждой стороны. Щетина копий, крашеные щиты: зеленый стяг Харальда с одной стороны – и красно-белый флаг Магнуса напротив. Ожидание.

174. Харальд в центре строя, на белом коне. Поседевшая в многолетних боях, источая презрительную свирепость, окружает его когорта викингов. Ровным квадратом рядом (кольчуги, островерхие шлемы, мечи), как боевой механизм – сотня отборных дружинников Ярослава.

175. Магнус, худощавый темноволосый мужчина с морщинистым крестьянским лицом, умным и располагающим к себе, в центре своего войска смотрит на врагов. Сидя в седле, переглядывается с приближенным. Силы численно равны.

– Хорошая дружина… – не отрывая глаз от врага, задумчиво цедит приближенный.

– Двадцать лет он убивал во всех странах, – глядя туда же, негромко говорит Магнус.

176. Харальд медленно двигает коня, выезжает вперед своего войска. Шагом конь продолжает удаляться от строя своих. Вот Харальд проехал уже треть пространства между противниками – в безмолвии следят за ним с обеих сторон. Останавливает коня, спешивается. Втыкает в землю меч и вешает шлем на его рукоять. Делает еще десяток шагов вперед (ветер отдувает светлые волосы).

– Харальд, конунг Норвегии, хочет говорить с Магнусом! – громко взывает он, остановившись.

Магнус со своей стороны проделывает то же самое и отвечает звучно:

– Магнус, конунг Норвегии, согласен говорить с Херальдом!

И они сходятся посередине поля.

177. Друг против друга, в трех шагах, вперяют взгляды.

– Я разобью тебя, – тяжело, спокойно говорит Харальд.

– Это решат боги и оружие, – спокойно отвечает Магнус.

– Но я устал убивать везде. Я не хочу убивать на своей земле.

– Что ты предлагаешь?

– Твои люди хотят тебя. А мои – меня. Пусть так и будет. Я возьму себе половину. И ты возьмешь себе половину. В Норвегии будут два конунга. И никто не должен будет умирать.

– Ты хочешь, чтобы я отдал тебе половину владений. Что ты хочешь дать мне взамен?

– Половину того, чем владею я. Мои богатства очень велики, ты, наверное, слышал. У тебя будет земля и богатство. У меня будет земля и богатство. Это будет справедливо.

Магнус напряженно взвешивает.

– Если хочешь, мы можем решить все в честном поединке, – предлагает Харальд с проблеском злорадной угрозы.

Магнус принимает решение.

– То, что ты предлагаешь – справедливо. Пусть будет так: я согласен. Но прежде мы поделим сокровища, а потом – землю.

– Сокровища делить быстро, страну – трудно, – возражает Харальд.

Подумав, Магнус заключает:

– Будем готовиться к пиру. Завтра на нем мы договоримся, как все делать. Делить можно одновременно.

Заключают рукопожатие.

И поворачиваются каждый к своему войску, делают по несколько шагов, вздевают руки:

– Харальд и Магнус – конунги Норвегии! – это Харальд.

– Магнус и Харальд – конунги Норвегии! – а это Магнус.

178. Облегченный гул в войске Магнуса, ряды зыблются и смешиваются.

179. Разочарованно кривятся викинги, «старая гвардия» Харальда.

180. Вечер, лагерь, костры. У палатки Харальда.

– Ты зря уступил, – вздыхает седой викинг. – Мы бы перерезали этот сброд, как баранов.

– Бараны могут пригодиться. Лучше договориться с вожаком, – философически отвечает Харальд.

– Говорят, Магнус хитер…

– Хитра была Зоя. Хитер был Ярицлейв. Я пойду спать. А ты не спи, – приказывает Харальд и скрывается в палатке.

Поодаль от костра, среди спящих, раскрываются две пары глаз и внимательно прослеживают его движение.

181. Ночь, спящий лагерь, тишина под звездами. Из-под края палатки, противоположного входу, выползает фигура, встает – это Харальд – и растворяется в темноте.

Те же две пары глаз следят за ним. Два человека тихо встают и, пригнувшись, скользят за ним следом.

182. В драккаре Харальд говорит гребцам (их всего половина от обычного), бесшумно погружающим весла в черную гладь:

– Я переночую здесь.

Укладывают весла, бросают якорь – кусок железа на веревке.

– Всем можно спать.

Харальд укладывается на главном месте – у мачты, – с головой завернувшись в свой плащ. И вскоре уже похрапывает.

183. Лодка с двумя гребцами проявляется из тьмы и бесшумно касается борта драккара. Один из двоих придерживается за низкий борт драккара рукой, другой перелезает в корабль, мягко, беззвучно. В руке у него неразличимый предмет.

Подходит к тихо спящему Харальду, заносит предмет – это секира, звезды блеснули на лезвии – и рубит на пол-локтя ниже светлых волос, виднеющихся над краем плаща: там, где угадывается шея. Хряск и стук.

Вскрикивает и вскидывается кто-то на корабле, убийца двумя бесшумными прыжками перепрыгивает в лодку и она мгновенно и беззвучно тает во тьме.

Секира осталась в жертве – удар был силен, в палубу, похоже, вошло лезвие углом наискось.

За торчащую рукоять берется крупная мужская рука и выдергивает оружие. Откидывает плащ. Под плащом – пук соломы, окорок и бревно.

Человек берет в руки и рассматривает половинки чисто рассеченного окорока. Это Харальд. Он нюхает одну половинку, откусывает, жует, ест. Потом откатывает бревно ногой, а сам устраивается на прежнем месте. Рассматривает дыру в плаще, укрывается и снова засыпает.

184. День. Лагерь. Пир. Костры. Бочонки с элем и брагой, ковши и кружки. Туши быков и овец на вертелах. Хмельные воины за трапезой.

За столом, покрытым холщовой скатертью – Харальд, Магнус, десяток приближенных: серебряные кубки, жареные гуси. Гомон.

– Да хранят тебя боги, Харальд! – возглашает Магнус и пьет. Лицо у него доброе и приязненное.

– Хочу выпить с дружинниками Ярицлейва… за их конунга, моего тестя! – Пьяноватый Харальд выбирается из-за стола, подставляет под струю эля свей огромный кубок и уходит в толпу, чуть покачиваясь.

Пирующие вкруг костров не обращают на него излишнего внимания.

Оглянувшись, Харальд выплескивает кубок. Достает из-под одежды синий стеклянный пузырек византийской работы, внимательно рассматривает, откупоривает тугую притертую пробочку и выпивает. Достает зеленый пузырек – и выбулькивает в пустой кубок.