— Повадки Гастингса известны многим, — заметил Грет. — Я беседовал и со студентами, и с преподавателями. Гастингс многим студенткам помешал нормально учиться. И в каком-то смысле сломал им жизнь.

— Да, — кивнула Нэнси, презрительно усмехнувшись. — Некоторым преподавателям известно о похождениях декана. Но все предпочитают помалкивать. Он считается слишком уважаемой персоной.

— Рано или поздно все это выплывет на поверхность.

— Сомневаюсь. По-моему, Гастингс неуязвим.

— А что случилось на втором курсе?

— В один прекрасный день я поняла, что не сдам очередную сессию. Ведь все продолжалось по-прежнему: я не училась, а лишь плакала целыми днями. Поэтому, повинуясь внезапному импульсу, я забрала документы и уехала в Лос-Анджелес. Надеялась там найти работу…

— А встретила меня, — сказал Грег.

— Да, — улыбнулась Нэнси. — Но это произошло более чем через полгода.

Грег покачал головой.

— Из огня да в полымя!

На губах Нэнси вновь появилась улыбка.

— Можно и так сказать. — Она извлекла из кармана джинсов сложенный вдвое конверт. — Дорогой, я не знаю, что здесь написано. Просто не помню. Но письмо предназначалось тебе, а ты так его и не получил. Между прочим, я ждала ответа. А когда не дождалась, решила, что ты не можешь простить меня за мой побег. Что твое молчание и есть ответ. И тогда, глубоко оскорбленная, я решила больше не писать и не звонить тебе. — Она немного помолчала. — Мне очень жаль, что все так вышло… Что бы ни было в этом письме, оно отражает мое тогдашнее состояние. Может, там полный бред… но мне все равно хочется, чтобы ты это прочел.

Она протянула Грегу конверт.

Он взял, не сводя с нее глаз.

— Спасибо. Поверь, для меня чрезвычайно важен тот факт, что ты написала мне письмо. Даже если оно не содержит ничего особенного.

С этими словами Грег распечатал конверт и вынул исписанный листок бумага.

Пока он читал, Нэнси стояла у окна, глядя на окутанный сумерками сад. Услышав шелест складываемой бумаги, она обернулась.

— Ну что скажешь?

— Это… похоже на просмотр сюжета, снятого о собственной жизни. Читая, я вспомнил, как мы встретились…

— Я тоже только что думала об этом. Едва увидев тебя на съемочной площадке, я поняла, что в моей жизни появилось что-то особенное. И очень важное.

— Со мной тогда тоже происходило нечто подобное. Когда мой взгляд упал на тебя, я сразу решил: ты должна стать моей.

Нэнси усмехнулась.

— А помнишь, как мы впервые занимались любовью? Прежде я даже не подозревала, что такое возможно. А потом почему-то все испортилось. Известие о беременности выбило меня из колеи… Как же мне было плохо, когда я уезжала от тебя! И морально, и физически. Проклятый энцефалит словно проглотил меня в Глендейле, а через две недели выплюнул, слабую и измученную… Не представляешь, как я изумилась, когда ты появился на пороге моего магазина. Сейчас мне даже самой странно, что потребовалось несколько недель, чтобы я осознала: ты даешь мне еще один шанс. Еще одну возможность стать счастливой. Раз и навсегда.

— Ты в самом деле так думаешь? — с надеждой спросил Грег.

Нэнси посмотрела ему в глаза.

— Да, дорогой. Сейчас я так счастлива, что счастливее быть просто невозможно. Скорее всего, я этого не заслуживаю. Ведь мне понадобилось столько времени, чтобы понять, кто ты!

Грег улыбнулся.

— А кто я?

— Как-то раз Рэчел сказала мне, что ты очень необычный человек. Похож на волшебника. Она говорила, что ты способен совершать удивительные вещи. И это действительно так. Но ты гораздо интереснее. И важнее. Потому что любишь меня.

— Да, — сказал он. — Люблю.

— А я люблю тебя, — прошептала Нэнси. — Надеюсь, ты сможешь простить мне мою глупость. Забыть боль, которую я причинила тебе.

— Дорогая, это я надеюсь на твое прощение. За то, что давил на тебя, добивался любви… как будто этого можно достичь силой. Так что ты тоже дала мне второй шанс. И я, наконец, увидел, какая ты интересная, чудесная, удивительная личность!

В горле Нэнси словно образовался ком. Она попыталась проглотить его, но тщетно.

— Что там написано? — кивнула Нэнси на письмо, которое Грег по-прежнему держал в руке. — Всякая чушь, как я и думала?

— Прочти сама. И вынеси решение.

Она взяла исписанные странички из его пальцев. Да, почерк ее. Местами вялый и невнятный, он выдавал тогдашнее состояние Нэнси. Она начала читать.

«Мой дорогой Грег, пишу тебе, находясь в центральной больнице Глендейла. Я провела здесь две недели. Оставляя тебя в Лос-Анджелесе, я уже была очень больна — энцефалит. Мой мозг был инфицирован. Несколько дней я находилась в коме. А когда ко мне вернулось сознание, врачи сказали, что у меня произошел выкидыш. Я потеряла ребенка.

Мне очень горько сообщать тебе эту печальную новость. Ведь ты был так счастлив, узнав, что у нас будет малыш! И хотя поначалу я была обескуражена известием о своей беременности, в глубине души мне очень хотелось родить твоего ребенка.

Сейчас я чувствую себя полностью опустошенной. Как дерево, лишенное всех листьев. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь преодолеть это чувство. Я похожа на существо, обитавшее в раю, но неожиданно свергнутое в преисподнюю. Честно говоря, мне самой непонятно, почему я бросила тебя, почему все окружающее виделось мне в столь мрачном свете.

Знаю, что люблю тебя и больше у меня в жизни никогда не будет подобной любви. В то же время я осознаю, что очень сильно обидела тебя. Так что свои страдания я заслужила сполна. Но ты-то ни в чем не виноват! Если бы я не была столь самонадеянна, если бы послушалась тебя и обратилась к врачу раньше, возможно, наш ребенок остался бы жив. Мне кажется, что все испытания были посланы мне за мой эгоизм.

Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Если нет — я пойму. Ты столько сделал для меня, а я оказалась слишком взбалмошной и недостойной тебя. В итоге величайшая любовь моей жизни оказалась потерянной — по моей собственной еще.

Меня выпишут из больницы сегодня или завтра. Отчим настаивает на том, чтобы до полного выздоровления я поселилась у него. Но что-то мешает мне принять его приглашение. Я решила немного пожить у своей здешней подруги Ширли Карпентер. Ее адрес и телефонный номер указываю в конце письма.

Если я еще нужна тебе, найдешь меня у Ширли. Дорогой, пожалуйста, приезжай за мной! Даже если сердишься. Можешь ругать меня последними словами, только приезжай. И помоги мне излечиться от этой боли, потому что без тебя я не справлюсь.

Знай, что я тебя люблю. Твоя Нэнси».

Она дочитывала письмо с глазами, полными слез.

— Ты помнишь, как писала это? — спросил Грег.

— Да, сейчас вспомнила. Тогда я ненавидела себя за глупую гордость. Впрочем, не исключено, что именно она не позволила мне отправить это полное признаний письмо.

— Что ж, нам обоим требовалось время…

Нэнси взглянула на него и прошептала:

— А если бы я отправила письмо, ты приехал бы ко мне?

— Конечно. Ты сама это знаешь.

— Тогда все было бы по-другому.

— Верно. Но не факт, что лучше, чем сейчас. Нам обоим нужно было пережить этот год, чтобы понять, что мы потеряли. Например, я научился прислушиваться к тебе, не ограничивать твои порывы, уважать желания и помогать достигать их, а не настаивать на том, чтобы ты все делала по-моему.

— А я поняла, что иной раз тебе лучше известно, в чем я нуждаюсь, — улыбнулась Нэнси сквозь слезы. — Что ты старше и мудрее. И понимаешь меня лучше, чем я сама.

— Но самое главное — нам нужно было понять, как мы любим друг друга. — Грег подошел к Нэнси и крепко обнял ее.

Она потянулась вверх, поцеловала его в губы, затем шепнула:

— Я больше никогда не потеряю тебя, дорогой, никогда!

— А я не позволю тебе уйти от меня, — отозвался Грег, вдруг охрипнув от волнения.