Драга величественно «парила» над огромным водоёмом, покрытым довольно мощным льдом. Георгий попросил рабочего с драги пробить «лунку» во льду – оказалось, толщина льда более шестидесяти сантиметров. И это в ноябре!

– Какой же лёд к весне у вас здесь бывает? Ну, при льдоуборке, какой толщины льдины вы вытаскиваете?

– Да, пожалуй, больше метра. – Парторг говорил как-то неуверенно.

– Ты что, Толя, на «льдоуборке» ни разу не был, что-ли? Так говоришь, вроде как приблизительно.

– Да был, конечно, и довольно часто. Но как-то не обращал внимания на толщину льда…

– Да, понимаю. Вам ведь, партийным работникам, человек важен. А как он работает, в каких условиях, об этом ведь только технари думать должны!

– Ладно, не ёрничай. Ну, действительно, не обращал внимания!

– Вот видишь. А сейчас, в случившейся ситуации, нам как раз это знать очень даже важно.

– Да какая разница, Георгий Александрович? Драга всё равно подтоплена. Лёд уже «нарос», днище понтона недоступно. Работать нельзя. Что изменит толщина льда?

– А если мы с тобой уберём воду, и лёд убирать надо. Сколько людей сюда ставить? Сколько времени займёт уборка? Когда монтажники, сварщики приступить к работе смогут? Мы же с тобой График выполнения всех этих работ должны составить. А как же его составишь, не зная объёма работ?

– Да ладно тебе, Георгий Александрович. Не «харахорься».

Как ты этот лёд уберёшь! Что, плотину взрывать будешь?

– Да. Это было бы идеальное решение. Плотину взорвал, воду спустил, лёд из-под понтона выскреб и работай! Меняй сгнившее днище на новый металл! Да вот только весной драгу уже не запустишь. Да и летом не запустить тоже. Пока-то грунт при вашей мерзлоте отойдёт, оттает на солнышке. Да и оттает ли вообще.

И все работы по гидрооттайке, которая разморозила этот подтопленный полигон – все труды самоотверженных гидроотайщиков тоже псу под хвост? Снова ставь «поинты», снова начинай работу по оттайке грунта. И когда же работать? Когда начнём добывать алмазы? А эта драга, 202-я, она одна за сезон добывает алмазов больше, чем весь алмазный Урал. И что, товарищ парторг, нам с тобой родная страна спасибо за такую работу скажет?

– Ну, и что же делать?

– А чёрт его знает! Думать надо. Раз раньше не продумали все эти тонкости с водой, с местом остановки драги, с заменой понтона – сейчас что-то придумывать надо!

– Ты действительно думаешь, что – что-то не так сделали?

У нас опытные инженеры, проект в институте делали, не думаю, что какие-то есть здесь недоработки.

– Не думаешь? Тогда объясни мне, зачем воду в плотине подняли на максимальную отметку? Чтобы не промёрз полигон, поднять воду надо до контура полигона. Это, вот смотри отсюда, сколько, метров пятьдесят-шестьдесят. Так? Это по ширине.

А по высоте, по уровню воды? Три метра, не меньше! Если не все пять. Зачем? Представь теперь, что уровень воды на три метра ниже! Где вода, и где та драга? Никакого подтопа, никакого льда.

Меняй себе понтон по-сухому.

– Да, но весной-то драгу всё равно надо спускать в полигон, а как её спустишь без воды?

– Так ведь, дорогой Толя, Анатолий ты наш Викторович, на этой-то воде тоже ведь драгу не спустишь! Уровень-то воды всё равно поднимать придётся! Значит, всё равно на плотине нужны будут работы! Так зачем их сделали, причём не полностью, всё равно частично, осенью? Вот и затопили драгу. А ты говоришь опытные у вас инженеры. Не знаю, за что повысили в должности главного инженера. Я бы за такой просчёт такого инженера снял с работы, и больше к горным работам не подпускал на пушечный, как говорится, выстрел.

– Но ведь драгу ещё надо было и поднять на ту площадку, где она теперь стоит! Поднять, и на стапель поставить! Не краном же её сюда поставили. По воде заплыли!

– Ну, заплыли и что? Спустить то воду легче, чем поднять.

Спустили на три метра, ну на два – на метр уже опасно, вдруг подьём воды какой, снова все работы потерять можно. Но если всё равно спускать ту воду, так чего стесняться? Спусти побольше, весной всё равно подымать придётся. А с другой стороны, как горняк, я бы вообще основную плотину не трогал. Плотиной бы воду не поднимал. Опасно это. Лето, грунт талый, площадка подготовлена – отсыпай мелкие перемычки, закачивай воду насосом и подними эту драгу на любую, нужную тебе высоту!

И никаких водяных осложнений! И по этим же перемычкам, как при шлюзовой работе, весной спускай спокойно драгу в основной водоём! Вот и все проблемы! Вернее, никаких проблем!

– Вот видишь, как у тебя всё хорошо получается. Правильно сказал Демьянов, жаль, что тебя здесь тогда, когда на стапеля ставили драгу, не было. Сейчас бы хоть ссылаться не на кого было… Ладно. Раскритиковал ты всех славно. А что сам-то сейчас делать будешь?

– Не знаю, Анатолий Викторович, пока не знаю. Поползать, полазить, походить и подумать надо. Одно знаю, безвыходных положений нет! Человек обязан справиться со стихией! А это и не стихия здесь вовсе, так, недомыслие. Людское. Что-нибудь, Толя, придумаем. Вот это я тебе обещаю точно!

Калашников Евгений Петрович, главный инженер Объединения «Якуталмаз», собрал Техсовет по замене понтона драги 202 по настоянию начальника Ремонтно-строительного Управления Устиченко, которому руководством Объединения поручены работы по этой замене.

Устиченко возмущен до крайности. Ему поручено закончить работы по замене понтона драги к началу эксплуатации, то есть к апрелю месяцу. Но проходит уже ноябрь, скоро Новый год, а к драге специалисты его Управления даже подойти не могут! Всё это он и высказал на Техсовете.

– Я прошу снять с меня это задание, Евгений Петрович.

Оно не подготовлено хозяином, прииском Алмазный, рудником «Мирный», я не в силах выполнить поручение Объединения.

Сроки уходят, сроки практически уже ушли, я был вчера на драге, там всё обледенело, там подойти к драге опасно, какие могут быть там работы по замене понтона, когда понтон тот весь во льду! У меня нет слов, Евгений Петрович, я не могу никак характеризовать такую работу, вернее сказать – такую безответственность, поэтому я настоятельно прошу принять решение и снять с меня эти невыполнимые работы.

Чупин, главный инженер рудника «Мирный», в чьём прямом подчинении и была драга 202, участвует в совещании как член Техсовета. По-доброму, как это и всегда бывало в производственной практике Георгия, именно главный инженер предприятия, как его технический руководитель, должен доложить техсовету о тех мерах, которые принимает Рудник, прииск для выполнения этой замены. Но Чупин молчит. Краснопёров присел вначале куда-то в последние ряды большого собрания, но Калашников показал Георгию на стул впереди, в первом ряду – «тебя будем слушать».

Георгий не готов к Техсовету. Ему только сегодня утром сообщили об этом заседании. И о том, что будут рассматривать именно вопрос замены понтона драги 202. Для Георгия это полная неожиданность. Он всегда знал, что Техсовет, это серьёзное совещание, к нему надо готовиться, и готовиться тщательно, не один день, ему, Техсовету, этому коллективному разуму целой отрасли, надо представить конкретные предложения, конкретные мероприятия, согласованные со всеми Главными специалистами.

Он сидел в этом первом ряду отведённого Калашниковым ему места и думал, соображал, а о чём же он будет говорить, когда его спросят! А его спросят обязательно, иначе для чего Калашников посадил его в этот первый ряд совещания. Да, есть у него кое-какие намётки об освобождении драги ото льда, от этого пакостного затопления, он перед совещанием зашёл к Карачабану, Главному механику Объединения, рассказал вкратце, что он задумал, но времени не было, совещание у Главного начиналось, и разобрать с Карачабаном подробности своей задумки Георгий не успел. Единственное, что он успел, так это попросить Николая Георгиевича позвонить Главному инженеру треста «Спецмеханизации» Управления «Вилюйгэсстроя», чтобы он принял и выслушал Краснопёрова, главного инженера прииска «Ирелях», и чтобы постарался помочь прииску, о чём попросит Краснопёров. Что Карачабан и сделал, даже не зная, зачем Краснопёрову эта встреча. Время поджимало так, что даже и об этом поговорить было некогда – Ладно. Пойдём к Калашникову. Потом всё расскажешь подробнее.