Дом Тадокоро находился неподалёку от развалин замка. Гисукэ Канэзаки провели в дальнюю просторную комнату. Окно выходило во внутренний дворик-сад — точь-в-точь такой, какие бывают перед буддийскими храмами секты дзэн: причудливые камни, пруд с карпами, над ним — на невысокой скале — полыхающий багрянцем клён.

Тадокоро хорошо вписывался в интерьер и сам походил на настоятеля буддийского храма.

— Сколько лет, сколько зим! — приветствовал он гостя, сияя улыбкой.

— Простите, всё никак не мог выбраться вас проведать, — улыбнулся в ответ Гисукэ.

— Даже и не припомню, когда мы с вами в последний раз виделись…

— Месяца три назад, когда вместе встречали на вокзале премьер-министра. Он ездил тогда в западные провинции.

— Да, да! Как неловко, запамятовал я!.. Надеюсь, в Мизуо всё благополучно, господа члены комитета здоровы?

— Да, все в добром здравии.

— Прекрасно, прекрасно…

Тадокоро снял крышку сигаретницы, взял сигарету, щёлкнул зажигалкой… Если он интересуется, как поживают господа из комитета, значит, он в последнее время с Синдзиро Мияямой не виделся. В то же время Тадокоро — политик и открывать свои карты, не станет. Если и виделся с Мияямой — не скажет. Ясно только одно: без поддержки Тадокоро Мияяма — ноль. И коль скоро он задумал пролезть на пост мэра, то только с благословения своего благодетеля. В таком случае предварительная договорённость уже существует.

— И с чем же вы к нам пожаловали?

Выпустив струю дыма, Тадокоро взглянул на Канэзаки. Ему было за шестьдесят. Седина, короткая аккуратная стрижка. Лицо продолговатое, густые брови, резкие морщины. Да, прозвище «настоятель буддийского храма» как нельзя более ему подходило.

— Да никаких особенных дел у меня нет. Решил вот навестить вас, удостовериться, что вы здоровы и благополучны… а заодно понежить старые косточки — окунуться в воду горячих источников Намицу. Думаю, больше чем на сутки не задержусь, но и это неплохо.

Гисукэ Канэзаки только наполовину осуществил предложение Дои: решил поехать на горячие источники, но без женщины. Сейчас он не без сожаления думал, что О-Маса очень скрасила бы ему эти сутки.

— Я очень тронут таким вниманием; право, даже неудобно. Я знаю, человек вы занятой. Подумать только, политическая деятельность, газета и основное ваше дело — сакэ… Действительно, не грех и отдохнуть! — На лице Тадокоро появилось выражение сочувствия. — О ночлеге вы уже позаботились?

— Нет ещё.

— В таком случае я мог бы найти вам подходящий дом. Вы один или в сопровождении?.. — При слове «в сопровождении» глаза Тадокоро лукаво заулыбались.

— Один.

— Неужели?! Боюсь, вам будет грустно и одиноко. Да, я понимаю, лет вам ещё немного, но вы человек строгих правил… Не то что Мияяма…

— Разве Мияяма такой шустрый?

— Да нет, точно мне ничего не известно, но он порой любит напускать на себя этакую игривость, — ушёл от прямого ответа Тадокоро. — Если хотите, закажу вам номер.

— Если бы вы любезно согласились отужинать со мной сегодня вечером, тогда я попросил бы вас заказать номер — какой вам по вкусу.

— Благодарю, но сегодня вечером никак не могу. К сожалению, на вечер у меня уже есть договорённость. А вообще-то, действительно, жалко. Мне бы самому хотелось побеседовать с вами в спокойной обстановке.

— Прискорбно, но что поделаешь. Я ведь свалился вам как снег на голову… А насчёт гостиницы не беспокойтесь, я устроюсь…

Гисукэ Канэзаки не мог стерпеть, чтобы Тадокоро купил его такой подачкой, как оплата гостиничного номера.

Поговорив ещё немного о том о сём, Канэзаки, как бы между прочим, наряду с другими текущими делами, коснулся интересующей его темы.

— Господин председатель, я хотел узнать, каково мнение провинциального комитета насчёт предстоящих выборов мэра Мизуо?

— Выборы мэра? — не выказав никаких эмоций, переспросил Тадокоро. — Вроде бы ведь уже решили просить Хамаду потрудиться ещё один срок. Во всяком случае, у нас здесь считают, что это вопрос решённый. А что, в Мизуо есть какие-нибудь иные мнения?

— Нет, конечно, никаких иных мнений нет, — уверенно сказал Канэзаки, желая хоть так поставить заслон проискам Мияямы.

— Я так и думал. Ведь провинциальный комитет уже решил, что Хамада остаётся ещё на один срок. Правда, официально мы ещё ничего не сообщали, торопиться нам некуда, но наше мнение не изменится, — Тадокоро говорил об этом спокойно, как о чём-то общеизвестном.

— А каково ваше личное мнение?

— Я, естественно, за Хамаду. Он хорошо работал два срока, думаю, и третий срок поработает не хуже, — всё так же спокойно произнёс Тадокоро и перевёл взгляд на край стола, где неподвижно сидела муха, неизвестно откуда взявшаяся в эту пору.

Покинув дом Тадокоро. Гисукэ взял такси и отправился на горячие источники Намицу.

Это местечко находилось в городской черте, но езды туда было минут двадцать пять. Дорога после одного из поворотов словно бы выбегала за пределы города, вокруг тянулись поля, луга, что создавало определённое настроение.

Гисукэ, не обращая внимания на пейзаж, погрузился в свои мысли. Тадокоро говорил об избрании Хамады на третий срок, как о чём-то давно решённом. Когда Гисукэ завёл об этом речь, ни малейшего волнения не отразилось на лице председателя провинциального собрания. И действительно, какие могут быть волнения, если в который раз пережёвываешь одно и то же?

Скорее всего, Тадокоро ничего не знает о притязаниях Мияямы. Будь ему что-нибудь известно, вряд ли он смог бы держаться так невозмутимо и спокойно. Разговор, конечно, был мимолётный, и заехал к нему Гисукэ как бы между прочим — по пути на горячие источники, но ведь Тадокоро далеко не дурак, сразу разобрался бы, что давнишний противник его ставленника Мияямы закидывает удочку неспроста. И при такой ситуации это проявилось бы хоть как-нибудь — в словах, во взгляде, в интонации… Нет, на протяжении всей беседы «настоятель» оставался абсолютно безмятежным, так притворяться просто невозможно.

Значит, Мияяма ещё не обработал провинциальный комитет. Однако слухи на пустом месте не возникают. Возможно, кто-нибудь из сторонников Мияямы, готовя почву для дальнейших действий, пустил слушок по городу. Кто-то ведь шепнул на ушко хозяевам «Дзинъя», а они передали дальше…

Мияяма — человек хитрый, коварный, даже каверзный. И уж коль пошли такие разговоры, за ним нужен глаз да глаз.

Впрочем, если Тадокоро остаётся на прежних позициях, волноваться нечего. Руководство провинциального комитета будет поддерживать его, а не Мияяму. И председатель провинциального комитета, депутат парламента Инагаки, конечно, согласится со своим заместителем.

Перебирая в уме подробности беседы с Тадокоро, Гисукэ пришёл к выводу, что не зря приехал в Кумотори — теперь можно не волноваться. Настроение у него заметно улучшилось.

Сельские пейзажи кончились. Машина свернула налево, к речке, и взору открылся мостик с украшенными красными лакированными шишечками перилами. Отсюда начинались горячие источники Намицу. Гостиницы располагались по обеим берегам речки.

В сгустившихся сумерках ярко сияли неоновые вывески над крышами и фонари у подъездов. Сквозь ветви ивовых аллей, тянувшихся вдоль реки, мерцали уличные огни. Противоположный берег тоже светился неоном и люминесцентными лампами.

Горячие источники находились в горной впадине. За гостиничной улицей, на пологих, покрытых рощами склонах тоже были отели. Световые пятна, блики, маленькие радуги, вспыхивая в гуще деревьев, завораживали и манили, обещая отдых и удовольствия. Расположенность источников внутри города и удобное сообщение привлекали в Намицу массу народу. Здесь отдыхали не только жители Кумотори, было много приезжих и из районов Киото и Осаки.

Водитель такси спросил, в какую гостиницу ехать, но Гисукэ не знал. Он был здесь всего два или три раза на банкетах в первоклассных отелях и никогда не оставался ночевать. Когда случались дела в провинциальном управлении или в комитете «Кэнъю», он тоже успевал закончить их за день и к вечеру возвращался домой.