Станислав с отвращением убеждался, что, служа в КГБ, вообще не обязательно быть честным и нравственным человеком. Один из его однокашников по разведшколе, известный там как Александр Шибаев, оказался Шишаевым, сыном начальника управления цветоводства при Моссовете. По окончании разведшколы Александр Шишаев был направлен на работу в японский отдел, и Левченко вскоре понял, как оказался в КГБ этот безнадежный тупица.

В Первом главном управлении офицеры умирали часто, в относительно молодом возрасте и, как правило, неожиданно; некоторых хватал удар прямо за рабочим столом, в их кабинете, или же в коридорах «центра». Причинами этих инсультов и инфарктов были постоянная перегрузка по службе и эмоциональные стрессы. Но как бы там ни было Первое главное управление постоянно испытывало нужду в цветах, и на протяжении ряда лет их поставлял Шишаев-старший, притом бесплатно, даже зимой, когда цветы можно было достать, помимо него, разве что на рынке, и стоили они там бешеных денег. КГБ отблагодарил своего поставщика, обеспечив покровительство и карьеру его сыну.

Как-то утром — дело было в 1973 году — Левченко услышал громкий крик полковника Калягина, начальника Седьмого отдела. Полковник кричал: «Пронников уговорил Исиду подарить Брежневу машину! Там во дворе ее сейчас проверяют. Спустись, погляди, чтоб наши ублюдки ее не раскулачили!»

Подполковник Владимир Пронников, начальник одной из оперативных групп токийской резидентуры, незадолго до того получил орден Красного знамени за успешную вербовку Хирохиде Исиды — бывшего министра труда. Исида оставался депутатом японского парламента и был видной фигурой правящей Либерально-демократической партии. В своих собственных интересах Пронников представил Исиду своему начальству как важнейшего потенциального проводника советского влияния в Японии, так что Советы всячески старались поднять его престиж. Советские руководители, в том числе тогдашний nредседатель Совета министров Косыгин, лично приветствовал его по прибытии в Москву, а к окончанию его визита приурочили такой жест: распорядились от пустить японских рыбаков, беззастенчиво задержанных в открытом море под предлогом, что они оказались в территориальных водах СССР.

В распространенной токийской газете «Асахи Симбун связи с этим появилось такое сообщение ее московского корреспондента, датированное 4 сентября 1973 года: «Советский Союз объявил сегодня, что он немедленно освободит всех 49 японских рыбаков, задержанных по обвинению в нарушении границы советских территориальных вод. Это заявление было сделано председателем Президиума Верховного совета во время встречи с Хирохиде Исидой, главой делегации японских парламентариев, находящейся в СССР с дружеским визитом». Получалось, что именно Исида сумел добиться освобождения злосчастных пленников. Не отдавая себе отчета в том, что Советский Союз хоть завтра может нахватать сколько угодно свежих заложников (все под тем же предлогом «нарушения границы территориальных вод»), японская общественность восприняла этот факт как свидетельство авторитета, коим пользуется Исида у кремлевской верхушки, и как доказательство той истины, что если хорошо относиться к Советам, то они обязательно «отвечают взаимностью».

Автомобиль, доставленный Исидой в Москву, представлял собой огромный лимузин марки «Ниссан», темно-красного цвета, изнутри весь кожаный и оборудованный новейшими достижениями автомобильной техники. Когда Левченко спустился во внутренний двор, чины из Управления охраны, отвечающего за безопасность советских лидеров, ощупывали и обнюхивали машину со всех сторон в поисках подслушивающих устройств, и его присутствие было явно излишним. Но приказ есть приказ, и он находился рядом, пока они не вывели ее со двора.

Левченко было известно, что КГБ периодически перекачивает в Японию через посредство Исиды миллионы иен, как бы для возглавляемой им «Парламентской ассоциации японо-советской дружбы». При этом знаменательно, что КГБ не требовал от своего агента Исиды отчета, на что израсходованы эти деньги. Очевидно, он приобрел эту дорогую машину по рекомендации Пронникова, знавшего, что Брежнев крайне неравнодушен к роскошным автомобилям заграничных марок, и Левченко подозревал, что она куплена на деньги КГБ. Брежневу, конечно, доложат, что это Пронников сумел подцепить на крючок японского деятеля — столь богатого и влиятельного, что ему ничего не стоит преподнести советскому боссу такую роскошную машину. «Словом, и здесь все тот же беспредельный цинизм», — в который раз подумал Левченко.

Если бы виновниками таких порядков в КГБ были отдельные лица, Левченко страдал бы меньше. Но дело было не в отдельных лицах. Большинство его знакомых и приятелей по новой работе казались честными и порядочными лишь до поры до времени — «пока позволяли обстоятельства». Левченко понимал, что все они — пленники как бы некоего культа, держащегося на жестокости, несправедливости, продажности и предательстве. Некоторые из них, достаточно для этого сильные, сумели выжить в джунглях КГБ, не принимая закона джунглей, другим это не удалось.

Наташа заметила, что ее муж теперь постоянно чем-то угнетен, и допытывалась у него, в чем дело. Он не мог открыть ей правду, — точно так же, как не мог признаться в том, что сделался верующим.

Новое назначение, состоявшееся в конце 1973 года, на время избавило Левченко от его мрачных дум. Кадровик Первого главного управления полковник Пастухов объявил ему, что КГБ решил направить его в Токио корреспондентом журнала «Новое время».

Этот журнал был основан в 1943 году в качестве легального прикрытия зарубежной агентуры советских органов безопасности. По распоряжению Политбюро, двенадцать из его четырнадцати отделений за границей были укомплектованы исключительно гебистскими кадрами. Правда, новый главный редактор журнала Павел Наумов настоял на том, чтобы каждый офицер КГБ, назначаемый на эти места, доказал в течение годичного испытательного срока свою профессиональную пригодность в качестве журналиста, то есть то, что он в состоянии писать статьи, пригодные для публикации в журнале. Полковник Пастухов — лысый очкарик, ветеран госбезопасности, отдавший ей 35 лет жизни, пояснил: «Наумов — известная жопа, все это знают. Но мы не можем ему приказывать, потому что Крючков (Владимир Крючков, начальник Первого главного управления) души в нем не чает. Так что тебе придется потрафить Наумову, — это главное, что от тебя требуется в первый год. Если он даст тебе коленкой под зад, нам придется посылать тебя от ТАССа или от «Правды», что уже хуже».

В редакции «Нового времени», размещавшейся на Пушкинской площади, рядом с агентством печати «Новости», Левченко начал работать с января 1974 года. На третий день в его комнату бочком втиснулся один из лит сотрудников — Жмеринский, держа в руках журнал «Ньюсуик» с карикатурой на Брежнева. Деланно хихикая, Жмеринский заговорщицки шепнул:

— Забавный рисуночек, не находишь?

Левченко поморщился:

— По-моему, непристойный.

Тот перестроился с проворством хамелеона:

— Я тоже так считаю. Забавно все же, как они из кожи вон лезут, пытаясь нас очернить. Это свидетельствует об их комплексе неполноценности!..

Левченко молча уставился на него.

— Ты чем-нибудь занят сегодня после работы? — спросил Жмеринский. — Сходили бы выпить пивка. Ради первого знакомства… Я угощаю!..

В грязноватой пивной Жмеринский заказал пиво и бутылочку водки. Левченко прекрасно понимал, что стукач обычно нуждается в паре глотков спиртного, прежде чем отважиться на «разговор по душам».

— Знаешь, я должен тебя предупредить… — начал Жмеринский. — Правда, может быть, ты уже сам это заметил. Но если нет, я просто обязан обратить твое внимание…

— На что?

— У нас в журнале очень сложная обстановка…

— Серьезно? Что же у вас происходит?

— Ну, ты наверно заметил, что восемьдесят процентов наших авторов и технических сотрудников по национальности евреи. Их никогда не пустят ни в какую заграничную командировку, а здесь им приходится ишачить дай Боже. Многие из них от этого совсем осатанели: еще бы — за границу не пускают, по службе не продвигают. У людей — никаких шансов. Жуть, правда?