Измат Хан собрал отряд из добровольцев своей родной провинции Нангархар. Он быстро завоевал уважение, потому что имел опыт, дрался с русскими и был ранен.

Армию Талибана нельзя назвать настоящей армией; в ней не было главнокомандующего, не было генералов, офицеров, званий; она не имела инфраструктуры. Каждый отряд действовал во многом независимо, подчиняясь командиру, выбор которого нередко определялся его личной смелостью в бою, характером и религиозными убеждениями. Подобно мусульманским воинам первых халифатов, они побеждали противника за счёт фанатичной отваги, принёсшей им репутацию непобедимых. Зачастую враг сдавался без единого выстрела, поражённый их пренебрежением к смерти. Когда же талибы наконец столкнулись с настоящими солдатами, с силами харизматического таджика Шах Масуда, они понесли первые ощутимые потери. Медицинского корпуса в их армии не было, и раненых просто оставляли умирать у дороги. И все равно талибы не останавливались.

У ворот Кабула они попытались договориться с Масудом, но тот отказался принять предложенные условия и ушёл в северные горы, где когда-то воевал с русскими. Так началась очередная гражданская война, теперь между Талибаном и Северным альянсом таджика Шах Масуда и узбека Дустума. Шёл 1996 год. Новое кабульское правительство признали только Пакистан (организовавший его) и Саудовская Аравия (оплатившая его расходы).

Что касается Измат Хана, то его жребий был брошен. Былой союзник, Шах Масуд, стал противником.

Гость прилетел на самолёте. Высокий саудовец, с которым Измат разговаривал восемь лет назад в пещерном госпитале в Джаджи, и пухлый низенький доктор, извлёкший из его ноги осколок снаряда, пожаловали к Мулле Омару. Засвидетельствовав проповеднику своё глубочайшее почтение, они подкрепили слова оборудованием и деньгами, чем заслужили пожизненную благодарность и безусловную преданность.

После взятия Кабула война взяла паузу. Едва ли не первым актом новых властителей стала казнь экс-президента Наджибуллы, которого вытащили из здания, где он находился под домашним арестом, предали пыткам, обезобразили и повесили на фонарном столбе. Так был задан тон будущим действиям. Измат Хан никогда не одобрял жестокости ради жестокости. Сражаясь за освобождение родины, он прошёл путь от солдата-добровольца до командира отряда, разросшегося до размеров одной из четырех дивизий армии Талибана. После победы Измат Хан попросил отпустить его домой, в Нангархар, и его назначили губернатором провинции. Находясь в Джелалабаде, он мог чаще навещать родную деревню, семью, жену и ребёнка.

Измат не слышал о таких местах, как Найроби или Дар-эс-Салам. Не слышал он и о человеке по имени Уильям Джефферсон Клинтон. Но он много слышал о некоей группе, называющей себя «Аль-Каида» и обосновавшейся в его стране. Измат знал, что приверженцы её объявили всемирный джихад против всех неверных, в особенности против Запада и в первую очередь против какой-то Америки. Но это был не его джихад.

Измат Хан сражался против Северного альянса ради того, чтобы раз и навсегда объединить свою страну, и альянс, отступая, оказался запертым в двух крошечных анклавах. Одна группа, состоявшая в основном из хазаров, была заперта в горах Дарай-Суф, другая, под командованием самого Масуда, укрылась в неприступном Паншерском ущелье и северо-восточном уголке под названием Бадахшан.

7 августа у американских посольств в двух африканских столицах взорвались бомбы. Об этом Измат ничего не знал. Слушать зарубежное радио запрещалось, и ему в голову не приходило нарушать запрет. 21 августа Америка ударила по Афганистану семьюдесятью крылатыми ракетами. Их выпустили два ракетных крейсера из Красного моря и четыре эсминца и подводная лодка из Аравийского моря.

Ракеты были нацелены на тренировочные лагеря «Аль-Каиды» и пещеры Тора Бора. Они несколько отклонились, и одна из них угодила в глубокую природную пещеру на горе около Малоко-заи. От взрыва гора раскололась, а весь её склон осыпался. Десять миллионов тонн скальной породы обрушились в лежащую внизу долину.

Вернувшись, Измат не узнал места. Долина была полностью засыпана. Исчезли река, сады, загоны для скота, мечеть, конюшни, дома. Исчезли вся его семья и соседи. Его родители, дядья, тётки, сестры, жена и ребёнок — все были погребены под миллионами тонн гранитных обломков. Раскапывать? Где и зачем? В один миг он стал человеком без корней, без родных, без клана.

В свете затухающего августовского солнца Измат Хан опустился на колени, повернулся лицом на запад, в сторону Мекки, склонил голову к земле и вознёс молитву Аллаху. Но теперь и молитва была другая; губы его шептали слова клятвы, слова кровной мести. Он, Измат Хан, объявлял свой личный джихад против тех, кто сделал это. Он, Измат Хан, объявлял войну Америке.

Неделю спустя он ушёл со своего поста и вернулся на фронт. Два года Измат сражался против Северного альянса. Но за то время, пока его не было, блестящий тактик Шах Масуд провёл контратаку, нанеся Талибану огромные потери. За то время, пока его не было, случилась бойня в Мазари-Шарифе, где сначала восставшие хазары убили шестьсот талибов, а потом изгнанные и вернувшиеся талибы зарезали более двух тысяч мирных жителей.

С подписанием дейтонских соглашений война в Боснии официально закончилась. Не закончился кошмар. Главным театром военных действий была мусульманская Босния, хотя воевали все — боснийцы, сербы и хорваты. Со времён Второй мировой войны Европа не знала более кровавого конфликта.

Как всегда, более всего страдало мирное население. Пристыженная и шокированная видом пролитой крови, Европа поспешила учредить международный трибунал в Гааге для суда над военными преступниками. Проблема заключалась лишь в том, что виновные вовсе не спешили выходить с поднятыми руками. Лидер Югославии, президент Милошевич, вместо того чтобы оказывать помощь в их розыске, приступил к подготовке новых этнических чисток, на этот раз на другой мусульманской территории, в автономном крае Косово.

Часть Боснии с исключительно сербским населением провозгласила себя Сербской республикой, и большинство военных преступников укрылись на её территории. Задача формулировалась так: найти их, установить личность, захватить и доставить в Голландию. Этим и занимались спецназовцы САС.

Проведя почти весь 1997 год в лесах и полях бывшей Югославии, Мартин вернулся в Британию уже подполковником парашютно-десантных войск и получил очередное назначение — инструктором в штабное училище Кимберли. В следующем году он стал командиром Первого парашютно-десантного батальона. Союзники по НАТО снова вмешались в ситуацию на Балканах, отреагировав на этот раз достаточно быстро. Благодаря их оперативности удалось не допустить такого развития событий, которое дало бы репортёрам полное право говорить о геноциде.

Разведчики убедили как американское, так и британское правительство, что Милошевич намерен зачистить территорию мятежного Косова и не собирается прислушиваться к увещеваниям. По их расчётам, примерно миллион восемьсот тысяч человек планировалось изгнать в соседнюю Албанию. Союзники предъявили Милошевичу ультиматум. Президент Сербии проигнорировал предупреждение, и колонны из тысяч плачущих, отчаявшихся косовских албанцев двинулись к горным перевалам.

НАТО не стало прибегать к наземной операции, предпочтя нанести удар с воздуха. В течение семидесяти восьми дней военные самолёты бомбили избранные цели. Понимая, что страна превращается в руины, Милошевич в конце концов сдался, и войска Североатлантического альянса вошли в Косово, чтобы попытаться установить порядок в царящем там хаосе. Командовал ими генерал Майк Джексон. Первый ПДБ был с ним.

Наверное, эта командировка стала бы для Майка Мартина последней, если бы не «Вестсайдские парни».

9 сентября 2001 года Афганистан облетела новость, встреченная воинами Талибана восторженными криками «Аллах акбар!». Охваченные безумной радостью, солдаты Измат Хана в полевом лагере у Бамиана палили в воздух. Их злейший враг погиб. Кто-то убил Ахмада Шах Масуда. Харизматический лидер, благодаря которому держался на плаву никудышный Раббани, опытный и талантливый военачальник, заслуживший уважение русских, опаснейший противник, громивший превосходящие силы талибов, сошёл со сцены.