— Король Гавайев Камехамеха едет приветствовать вас! — сказал Ольхов. — Он весьма был огорчен гибелью Рогова!

Взволнованный Лигов приказал опустить парадный трап и выстроил экипаж. Гребное судно подошло к шхуне, и король неторопливо, с достоинством поднялся по трапу. На нем был легкий белый костюм. Никаких украшений не было на короле, только на шее поблескивала тонкая золотая цепочка с небольшими звеньями алого коралла.

Лигов ступил ему навстречу. Король с дружеской улыбкой протянул капитану и Ольхову руку с тонкими длинными пальцами и обменялся с ними крепким пожатием. На хорошем английском языке он сказал:

— Народ Гавайских островов приветствует далеких братьев! Темные блестящие глаза приветливо смотрели на Лигова.

Король был такого же высокого, как и капитан, роста, но шире в плечах. Старше годами. Голова его с короткими черными до синевы волосами гордо держалась на крепкой шее.

— Я очень счастлив видеть короля Гавайев на своем судне, — сказал капитан.

Выслушав ответ Лигова, король вместе с ним прошел вдоль шеренги выстроившихся китобоев, внимательно всматриваясь в их лица.

Затем король и Лигов направились на капитанский мостик. За ними поднялись несколько гавайцев и Ольхов, который на нетерпеливые расспросы Лигова сдержанно ответил:

— Сейчас все узнаете.

Камехамеха поднял руку — и на палубе, и в каноэ, вновь окруживших тесным кольцом шхуну, стало совсем тихо. Только с берега доносился приглушенный гул города.

Лигов увидел на палубе, у спардека, Марию. Она стояла с Тамарой и лейтенантом с «Иртыша». Это был высокий крепкий молодой офицер с необыкновенно густыми и широкими черными бровями и пытливым взглядом.

Король торжественно заговорил, и ему в ответ с палубы понеслись восклицания одобрения. Ольхов сказал Лигову:

— Пригласите Марию. Гавайцы хотят ее увидеть.

Мария поднялась на мостик, смущенная вниманием сотен глаз. Яркий румянец залил ее щеки. Камехамеха, поклонившись девушке, сказал несколько слов и обернулся к Лигову.

— Гавайцы желают великого счастья и любви вам, — переводил Ольхов. — Вот они и прибыли сюда для того, чтобы поздравить вас и провести с вами несколько часов.

Король надел на Марию большой венок из цветов и сделал знак гавайцам, находившимся на палубе. Там было шумно и оживленно. Люди расступились, образуя большой круг. В него вступили двое гавайцев. Один из них опустился на циновку. На коленях у него оказался инструмент, похожий на гитару. Все смолкли. Музыкант тронул струны, и нежная, чуть грустная мелодия поплыла в вечернем воздухе. Почти незаметно в мелодию включился голос певца. Гавайец пел о том же, о чем говорила гитара, но человеческий голос был еще более грустным.

Мария, крепко обхватив руку Лигова, слушала пение как зачарованная. По ее смуглым щекам тихо катились слезы.

Опершись на палку, устремив взгляд в море, точно пытаясь что-то рассмотреть на темном горизонте, стоял и вслушивался в пение Ольхов. Рядом с ним с гордо вскинутой головой, чуть нахмурясь, стоял Камехамеха. Король смотрел на город. Наверное, он сейчас думал о своей стране, где было слишком много непрошеных иностранцев…

Пение и звуки гитары стихли. Король подал новый знак, и гавайские девушки стали обносить всех вином.

Началось веселье. Певцов сменили танцоры. Затем в круг вышла девушка. Невысокая, с длинными распущенными волосами, в коротком сплетенном из травы костюме, она начала плавно раскачиваться род игру нескольких гитаристов и флейтистов. Грациозные движения становились все быстрее и быстрее, а гавайцы-музыканты все учащали ритм игры. Девушка танцевала на месте. Она точно кружилась, так быстры была ее движения.

Все были увлечены весельем, и только один из гавайцев сидел в стороне и что-то вырезал на доске сандалового дерева, часто поглядывая на мостик.

Стало темно, и над палубой загорелись десятки гавайских фонариков. Лигов пригласил короля к себе в каюту. За угощением они беседовали о жизни китобоев, о Гавайях. Камехамеха охотно отвечал на вопросы Лигова. Это был хорошо образованный человек, очень озабоченный судьбой своего государства…

Гавайцы были здоровыми, жизнерадостными, способными и морально чистыми людьми. Далекие Гавайские острова, открытые в шестнадцатом веке испанскими мореплавателями, до конца восемнадцатого века были неведомы миру. Испанцы скрывали свои открытия, а архипелагом не интересовались, обнаружив, что на нем нет ни золота, ни серебра.

Но вот в 1777 году на Гавайи натолкнулся английский капитан Джемс Кук. Он назвал их Сандвичевыми островами в честь морского министра Англии, но король Камехамеха Первый воспретил гавайцам произносить это название, и оно, исчезло, как исчез и сам Кук, убитый гавайцами за жестокое обращение с ними. И вот за ним ринулись к островам другие европейцы — мореплаватели, купцы, авантюристы, китобои. Они принесли с собой спирт, болезни, грабеж и насилие. Вырубались целые рощи ценного сандалового дерева. Особенно рьяно грабили острова американские дельцы. Сейчас они уже чувствуют себя тут хозяевами. Забирают лучшие земли, строят дворцы и виллы. Они тысячами селятся в этом прекрасном по климату уголке земного шара, оттесняя гавайцев, обрекая их на вымирание. Совсем, недавно американцы забрали себе остров Мидуэй, объявив его своей колонией. Так будет со всеми Гавайскими островами…

Король говорил ровно. Его красивые руки бессильно лежали на коленях. Камехамеха грустно улыбнулся:

— Мой народ стал несчастен. Но он забывает об этом, когда встречается с братьями. Слышите?

Он повернул лицо к двери. С палубы доносились веселые голоса гавайцев и русских, песни, смех. Король поднял бокал:

— За далеких братьей!

Лигов, отпив вино, спросил:

— Почему вы так называете нас, русских?

— Изо всех чужеземцев только вы не причиняете моему народу горя.

Король оживился. Он заговорил о русских моряках, которые бросили якоря у берегов его родины, не сделали по гавайцам ни одного выстрела, не ограбили, не обидели ни одного гавайца, а всегда относились к ним как к братьям, торговали с ними честно, не обманывали. Те русские, которые поселились на островах, показывают гавайцам, как лучше обрабатывать землю, учат ремеслу, лечат от болезней. Были случаи, когда, пьяные матросы учиняли скандалы. Но излишне выпитое вино делает человека бешеным.

Когда в 1815 году на Гавайи приехал представитель Российско-Американской компании Шеффер, он был ласково принят королем Камехамеха Первым, получил от него в дар большой участок земли и стал его советником. Это очень обеспокоило американцев и англичан. Они старались восстановить короля против русских и ждали для этого только удобного момента. Он скоро представился. Шеффер, путешествуя по островам архипелага, сдружился с королем Томари на острове Атувай. Томари обратился с просьбой принять его в русское подданство, так как он страдал от грабежей иностранцев. 21 мая 1816 года король сам поднял русский флаг над своим островом и передал России на вечность половину острова. Камехамеха Первый тоже намеревался стать русскоподданным, но иностранцы устроили провокацию, вызвали столкновения между гавайцами, и через год русский флаг был спущен. Однако гавайцы до сих пор считали и впредь всегда будут считать русских родными братьями…

Король вновь поднял бокал:

— За дружбу братьев, за то, чтобы мы жили одной семьей. Так будет, я верю!

Все вышли на палубу. Гулянье здесь продолжалось. Китобои с венками на шее танцевали с гавайскими девушками. Пели гитары. Лигов, обняв Марию, вошел в круг танцующих.

Ольхов сказал королю:

— Вот кто мог бы быть адмиралом твоего флота!

— Теперь уже поздно. — Король посмотрел на, бухту. Уже рассветало. На спокойной глади бухты стояли торговые и военные корабли под американским флагом.

Камехамеха дождался, когда Лигов и Мария, запыхавшись от быстрого танца, вернулись к нему, и, взяв у ближнего гавайца квадратную дощечку сандалового дерева, протянул ее Марии.