– Здравствуйте, – ответил нестройный хор голосов, и в ту же секунду Лена уронила ложку.

Я наклонилась, чтобы поднять чайный прибор, Привалова тоже, и мы стукнулись головами.

– Прости, – засмеялась я.

– Ерунда, – ответила Лена, наши взгляды пересеклись.

На лице девушки играла широкая улыбка, в глазах плескалось веселье. Казалось, Привалова едва сдерживается, чтобы не захохотать во весь голос.

– Можно сесть? – спросила незнакомка.

Лена моргнула. В ее глазах явно сквозило злорадство. Над верхней губой появилась цепочка мелких капель. Привалова схватила ложку и выпрямилась, я тоже приняла вертикальное положение и посмотрела на жену Эдуарда. Та сидела с невозмутимым лицом, ничто не напоминало о подавленном смехе. Я засомневалась: действительно ли секунду назад видела в ее глазах столь сильные эмоции?

– Кто не знаком, разрешите представить. Рената! Наша добрая волшебница, – захлопала в ладоши Софья.

– Скажете тоже, – смутилась коренастая шатенка, – я совсем не фея. Есть хорошая новость для Леры. Вот, держите адрес, езжайте прямо сейчас, около полудня вас ждет Ромальцева Евгения Михайловна, ей требуется женщина, не пьющая, аккуратная. Евгения Михайловна отправляется жить за рубеж, пока на пять лет. Сдавать московскую квартиру не хочет, и я ее отлично понимаю – жильцам, как правило, наплевать на чужие апартаменты, они их загваздают, и вообще, в комнатах появится чужая аура. Но бросить дом без присмотра стремно. Ромальцева хочет поселить в трешке даму с ребенком, жить та будет бесплатно, более того, даже коммунальные расходы Евгения берет на себя. От жилички требуется поддерживать чистоту в комнатах и ухаживать за двумя аквариумами. Как вам такие условия, Лера?

Мать Насти неожиданно расплакалась.

– Не верю, не верю, не верю.

Софья кивнула.

– Это чистая правда. Я же обещала, что ваша жизнь наладится.

Лера вскочила и выбежала в коридор.

– Бедняжка, – с сочувствием произнес Эдуард. – Рената, кофе?

– С удовольствием, – кивнула гостья.

– Лерочка счастлива, – зачастила Софья. – На нее просто эмоции нахлынули.

– Понимаю, – улыбнулась Рената. – Но в полдень ей следует встретиться с Ромальцевой. Будет лучше, если Валерия перестанет рыдать и поторопится, Евгения Михайловна доверяет моему выбору, но она не захочет иметь дело с истеричкой.

Эдуард повернулся к рыжеволосому парню.

– Патрик, можешь ей помочь?

– Это моя работа, – ответил тот и тоже ушел.

Лена тронула меня за плечо.

– Хочешь накормить Еврипида?

– Конечно, – спохватилась я, – думаю, геркулес будет в самый раз.

– Тогда пошли на кухню, – предложила Привалова.

Пока щенок с аппетитом лакал овсянку, я спросила:

– Кто такая Рената?

– Бизнесвумен, – коротко пояснила Лена. – Леру с Настей выгнала из дома свекровь. Валерия не москвичка, провинциалка не пришлась по душе матери мужа. А когда невестка родила глухую внучку, отношения их совсем испортились.

– Вот почему Настя так странно разговаривает! – запоздало сообразила я.

Лена кивнула.

– Девочка не немая, у нее серьезные проблемы со слухом, ей нужен специальный слуховой прибор, но у родителей не было денег. Настя сообразительная, она читает по губам, и у нее завидный запас слов даже для обычной восьмилетки. Когда муж Валерии умер, свекровь выставила невестку с внучкой на улицу. Эдик их на вокзале нашел и в приют привел. Три недели они с нами провели, и вот сегодня Рената квартиру нашла.

– Я думала, что девочке шесть лет, она выглядит маленькой. А Светлана как сюда попала? – не сдержала я любопытства.

Привалова оперлась о кухонный столик.

– Обычная история. Сирота из Моршанска приехала поступать в вуз. Окончила школу с одной четверкой, рассчитывала попасть в МГУ. Да только пятерки в Моршанске – это тройки в столице. Света не растерялась, когда увидела, что завалила сочинение, перетащила документы в затрапезный институт, поступила на первый курс, начала учиться. А как жить? Стипендии на три дня хватает. Устроилась в клуб официанткой, затем решила переквалифицироваться в танцовщицы, перестала посещать лекции. Долго объяснять не стану. Я ее обнаружила в прямом смысле этого слова на панели, у нас она недавно.

– Странно, что на кухне заправляет мужчина, – переметнулась я на служащих.

– Вадик профессиональный повар, – пожала плечами Лена, – раньше служил в ресторане, потом перешел к нам, а Патрик психолог.

– То есть они на зарплате? – кивнула я.

– Ну да, – после небольшого колебания подтвердила Привалова. – Много платить мы не можем, зато предоставляем им бесплатное жилье. Вадим после развода лишился квартиры, а Патрик жил в однушке с мамой, которую в шестьдесят лет потянуло выйти замуж за тридцатилетнего. Пасынок не ужился с отчимом и очутился у нас.

Я продолжила увлекательный разговор:

– А Николай Ефимович?

Привалова взяла вылизанную щенком до блеска мисочку и стала ее тщательно мыть.

– Он сам пришел, просто позвонил в дверь. Хорошо, что у дедушки паспорт был, мы узнали, что он сбежал из дома престарелых, ни родных, ни друзей у него нет. Там жуткие порядки. Эдик Поповкина повез назад, посмотрел на палату, на постель без белья, на суп из перловки, понюхал местный воздух – и назад вместе со стариком. Не смог Эдуард его там бросить. Николая Ефимовича никуда не деть, он с нами навечно останется, как и Костя. Не видела его еще? Он милый, исполнительный, аккуратный, служит в приюте горничной, полы моет, белье стирает и прочее. Костя слегка отстал в развитии, по документам ему больше двадцати, а по уму он не старше семилетки. – Лена улыбнулась и резко сменила тему беседы: – Ну, чем будешь заниматься?

Я начала строить планы.

– Наверное, попытаюсь погулять по саду, попробую приучить Рипа к аккуратности.

Лена вздернула брови.

– Рипа?

Я подняла щенка.

– Еврипид слишком пафосная кличка, лучше сократить до Рипа. Но у меня здорово болит нога, а на костылях я практически не могу передвигаться. Слушай, вроде бы моя собачка подросла! Вчера она была совсем крохотной, а сегодня потяжелела, и лапы, кажется, вытянулись.

– Зверята быстро трансформируются, – кивнула Привалова, – пошли, выдам тебе Буцефала.

Опираясь на плечо Лены, я допрыгала до больших стеклянных дверей, потом на террасу и обрадовалась. Сегодня вовсю светило солнце, тучи исчезли, ветер утих, было тепло. Отличная погода для прогулки по саду! Похоже, собака Афина разделяла мое мнение. Она тоже вышла на свежий воздух, пару раз шумно вздохнула, затем начала сосредоточенно облизывать Рипа, который свалился на спину и подставил здоровенной псине розовое брюшко.

– Свет, – коротко сказал Гектор, вылетая на террасу.

– Это лучше, чем тьма, – ответила я.

Ворон сел на кованую решетку, ограждавшую террасу, сложил крылья, чуть наклонил голову и произнес:

– Еврипид!

Щенок даже не вздрогнул.

– Еврипид! – повторил Гектор. – Дурак!

Я вступилась за найденыша.

– Он маленький, еще не выучил свое имя.

Ворон щелкнул клювом.

– Фина!

Собаколошадь повернула голову, в ее глазах застыл вопрос: «Чего надо?»

– Дура, – спокойно сказал Гектор.

Афина не обиделась. Она принялась толкать Рипа носом, явно приглашая щенка поиграть.

Я поморщилась.

– Фу, как некрасиво. Если ты умный ворон, это не повод оскорблять других.

Гектор расправил крылья, помахал ими, потом с легкой неуверенностью произнес:

– Дарья?

Я кивнула.

– Правильно. Именно так, но лучше Даша.

Гектор свистнул.

– Даша! Даша!

Я погрозила ему пальцем.

– Не наглей! Женщин свистом не подзывают. Я не позволю так обращаться с собой никому, даже очень умной, говорящей вороне.

Птица распушила перья.

– Даша!

– Слушаю, – ответила я.

– Дура! – объявил Гектор.

Я разозлилась, но через секунду мне стало смешно. Возмущаться хамством птицы очень глупо, она лишь повторяет услышанное, никаких мыслей в голове пернатого нет.