В сиянии солнечного света, расположившись на бамбуковом плоту, убаюкиваемые мерным плеском погружавшихся в воду шестов, мы отправились вниз по реке Цзюцюйси, что значит «Река девяти изгибов». По берегам вздымались знаменитые известняковые пики Уишани. «Вон тот мы зовем черепахой, — сказал наш гид, ткнув пальцем в низкий скалистый выступ, поднимавшийся из воды». «А вот пик великого государя, — забавляясь, гид пускался в импровизацию, — тот камень зовется хань бао — „гамбургер“». Рядом виднелся участок с громоздящимися друг на друге плитами… «Там у нас „Титаник“», — продолжал показывать наш рулевой. Утес и вправду напоминал корабль с носом, обращенным по течению. К сожалению, небо быстро затянули тучи, начал накрапывать дождик, сменившийся немедля сильным ливнем. Мы быстро нашли укрытие под нависающей над водой мощной скалой, однако скоро должно было стемнеть, и это означало, что времени на задержки нет. К концу путешествия нас, промокших до костей, била дрожь, так что зуб на зуб не попадал. Гид высадил всю компанию на берег в кромешной тьме. Выбравшись на дорогу, мы стали сигналить и в итоге остановили проезжавшую машину.

В тот вечер я была скорее настроена на картофельную запеканку с мясом — на гастрономические приключения меня не шибко тянуло. Но был мой последний вечер в Северной Фуцзяни, и я решила, что мне надо съесть змею. У хозяйки ресторанчика госпожи Лю как раз имелось в запасе несколько змей, которые лежали, свернувшись кольцами, в клетках на заднем дворе неподалеку от кухни. Муж хозяйки выкинул сигарету и открыл крышку одной из клеток. Ядовитая змея вскинулась и зашипела. Он захлопнул крышку. Когда змея успокоилась, отважный мужчина снова поднял крышку, на этот раз с большей осторожностью, после чего схватил змею за горло длинными клещами. Змея дергалась и вырывалась, пока он не отхватил ей ножницами голову. Две рюмки с водкой уже были наготове. В одну из них он слил кровь, в другую дал стечь зеленоватым сокам из желчного пузыря.

— Пейте живее, — сказал он мне.

Я одну за другой опрокинула в себя обе рюмки с обжигающе огненным коктейлем: первым — красным от крови, вторым — горьким и одновременно вселяющим силы. Водка опалила мне горло, на глаза навернулись слезы, а от вида остатков крови в рюмке меня слегка замутило. Потом я увидела, как муж госпожи Лю с легкостью, будто держал шелковое нижнее белье, сорвал змеиную кожу, выпотрошил змею, нарезал и бросил в горшок с кипящей водой, добавив пригоршню дерезы.

Ресторанчик выходил на заросли чайных кустов и скалистые горы. Днем вид был потрясающий, вечером, когда солнце садилось за горизонт, от картины веяло безмятежностью и покоем. Широкие окна не были застеклены, поэтому за едой мы слышали стрекот насекомых, ощущая себя неотъемлемой частью пейзажа.

Заведение госпожи Лю специализировалось на местных продуктах, немалую часть которых дарила дикая природа. В холодильниках хранились самые экзотичные грибы: напоминавшие пальцы «когти дракона»; грибы серого цвета, называвшиеся «тысячерукими», а также куски большого гриба, названного в честь пика Великого Государя. На полках по соседству с побегами бамбука и луковицами, напоминающими когти, лежали дикие цветы с ярко-розовыми лепестками. Отдельный холодильник отводился мясу. Там, конечно, имелась и заурядная свинина, однако не ради нее народ шел к госпоже Лю. Постоянные клиенты ее ресторана любили полакомиться оленями, зайцами, черепахами и змеями.

Кухня была простенькая, чистенькая, выложенная белым кафелем, с рукомойником и парой газовых конфорок. Сам процесс приготовления тоже не отличался замысловатостью, но поскольку продукты были всегда свежими и хорошего качества, то в результате вкус у блюд получался изумительный. Суп из змеи придавал сил, само же змеиное мясо на костистом позвоночнике, слегка солоноватое на вкус, поражало своей нежностью.

Мы полакомились жесткой олениной, нарезанной ломтиками и приправленной свежими красными чили и луком; отведали диких грибов, фазана, жаренного в соевом соусе с морковкой и чили; зайчатины со сладким перцем, имбирем и чесноком. Подали нам и женьшень.

У госпожи Лю кончились яйца, поэтому, когда мы заказали жареный рис с яйцом, она отправила за ними сына, который исчез в наполненной шорохами и стрекотом тьме, держа путь в деревню к крестьянину, державшему кур.

Будучи иностранкой, уже давно принявшей для себя решение есть все, что дают, я вроде бы должна была чувствовать себя в своей тарелке. Однако меня мучила дилемма этического характера. Известно, что некоторые виды оленей, обитающих в этих районах, находятся на грани уничтожения. Откуда мне знать, может, на столе у госпожи Лю оказался один из представителей этих видов? В принципе то же самое касалось всей дичи, которая хранилась у нее в холодильнике. Мне оставалось надеяться, что змея, чью кровь и желчь я выпила с водкой, не была дикой «пятишаговой» (в Фуцзяни длинных гремучих змей называют «пятишаговыми змеями» — у бу шэ, потому что, если она тебя укусит, ты свалишься замертво, сделав пять шагов). Надо сказать, что змей я не шибко различала по узору на шкуре, а госпожа Лю особо не скрывала торговлю исчезающими видами местной фауны.

— Охраняемое животное (баоху дун-у), — прошептала она, показав мне черепаху в холодильнике.

Кроме того, госпожа Лю держала в клетке одну «пятишаговую змею». Была у нее еще и кобра, отмокавшая в кувшине с водкой и лечебными травами.

— Разве это не опасно? — недоумевала я. — Неужели вас не проверяют?

— Бывает, конечно, приходят с досмотром, — быстро ответила хозяйка, странно улыбнувшись, — но мы, как правило, знаем, когда ждать таких гостей.

Однажды, когда ее замели с поличным, инспекторы потребовали взятки в пятьдесят тысяч юаней. Однако она их раздобрила, пригласив на обед, и дело закончилось тем, что госпожа Лю в итоге выплатила только пять тысяч.

— Да и вообще, — продолжила она, — местные чиновники сами не прочь полакомиться исчезающими видами животных, что с большим удовольствием и делают. Естественно, не в открытую, в модных городских ресторанах. За таким угощением они едут в малоизвестные места, например ко мне. Да ведь и исчезающие виды животных делятся на несколько групп. За убийство животных первой группы, к примеру, панды, следует очень суровое наказание, — она провела ребром ладони по горлу, — за убийство животных второй группы вам светит полгода тюрьмы. А животные третьей группы — олени вот, одного из которых вам подали на ужин, вообще открыто продаются на рынке.

Я почувствовала резкий укол совести.

— Можете быть уверены, медвежьих лап ни у кого вы в холодильниках не найдете. Это слишком опасно. Однако, если чего-нибудь по-настоящему хочется попробовать, человек всегда отыщет способ. Хотите отведать медвежью лапу? Дайте мне знать за день и будьте уверены, я ее достану. Но за это вам придется дать мне задаток в тысячу юаней и заплатить еще тысячу после обеда. Такие продукты я достаю через посредников, в ресторане мы их не держим.

— Неужели находятся те, кто готов заплатить две тысячи юаней за какую-то медвежью лапу?! — удивленно воскликнула я.

— Ну конечно, находятся. Богатеи, главы компаний, ну и еще партийные и правительственные чиновники, — заметила госпожа Лю.

На следующий день мои друзья отправились обратно в Шанхай, а я остановила мотоциклиста, и он согласился меня подвезти. Мы ехали по долине дикой, неописуемой красоты — мимо террас, усаженных чаем, бамбуковых рощ и покрытых стерней рисовых полей, на которых паслись несколько буйволов. У подножья горы мы слезли с мотоцикла и принялись подниматься по каменным ступенькам, которые вели к буддийскому храму, располагавшемуся в поднебесной выси прямо возле обрыва утеса.

Как и большинство китайских крестьян, мой водитель оказался настоящим ходячим справочником по траволечению. «Вот это, — он сорвал несколько листиков, — надо заваривать и пить при тепловом ударе». Из нашего разговора я узнала, что в конце лета мой сопровождающий работает собирателем грибов, поставляющихся местным ресторанам. По его словам, самым ценным считается «красный гриб», окрашивающий суп в розовый цвет.