– Доброе утро, – сказал Тэвин, зевая, его глаза немного опухли от сна. Волосы у Тэвина по бокам головы были сбриты, а посередине отрос длинный хайер, и это в сочетании с гладкой кожей цвета капучино – знаком его смешанного происхождения – придавало ему экзотический, нездешний вид. У него были длинные красивые ресницы, почти девичьи, хотя на девушку Тэвин был совсем не похож, и потому Валли они особенно нравились.

– Привет, – сказала Валли, улыбаясь. Когда Тэвин был рядом, день всегда начинался хорошо.

Он рассматривал мозаику на потолке.

– Ты уже догадалась, какое отношение все эти парни на лошадях имеют к банку и вообще к Нью-Йорку?

– Нет, – ответила Валли. – Но мне нравится.

– Да. Не всегда нужна причина.

Валли взглянула на него.

– Это очень мудро, Тэв. Спасибо.

– На здоровье, – ответил он, снова зевая.

Они сидели молча, когда со стороны бывшей комнаты отдыха для банковских служащих раздались какие-то суетливые звуки.

– Элла нашла в одном из кабинетов горячий шоколад, – объяснил Тэвин. – Только нужна вода, чтобы приготовить. Просто сунуть в микроволновку. Вид у нее паршивый, особенно изнутри, но пока работает.

– Это хорошо.

Шум внизу становился все громче: Элла хихикала и щебетала. Джейк негромко смеялся в ответ – потом все стихло. Джейк и Элла всегда так вели себя по утрам, если могли ненадолго остаться одни, – и ночью, конечно, тоже. Эти двое любили друг друга, неистово и ненасытно. Валли не возражала, это их дело, тем более они счастливы. Но из-за близости этой парочки Валли и Тэвин иногда чувствовали какую-то неловкость, оставаясь вдвоем, некоторую затянувшуюся напряженность, и не знали, что с этим делать. Кем они были друг для друга, Валли и Тэвин? Друзьями, частью одной семьи. Но… может, не только. Это еще надо было выяснить.

– Что будем делать сегодня? – спросил Тэвин.

– Займемся машинами.

– В табачный магазин?

– Ага.

Тэвин был недоволен. Его детство прошло в Гарлеме, в паре кварталов от табачного магазина на 131-й улице, и состояло из череды семейных кошмаров, виноватой в которых была частично его семья, частично Департамент социальных служб. О Гарлеме у него были только страшные воспоминания.

– Тебе не обязательно идти, – сказала Валли. – Мы справимся с Джейком и Эллой.

– Нет, я пойду. – Тевин, однако, выглядел растерянным.

– Что не так? – спросила Валли.

– Мы должны найти Софи, – наконец ответил он.

Валли вздохнула, после чего проговорила раздраженно:

– Нет.

– Уже две недели прошло.

– Ей нельзя доверять, – сказала Валли. – Надеюсь, она возьмет себя в руки, Тэв, но она не может вернуться к нам.

– А что, если бы это был я? – настаивал Тэвин. – Если бы у меня были проблемы.

– Мы бы помогли.

– Почему мне – да, а ей – нет?

– Потому что ты это заслужил, – ответила Валли. – Не мы ее бросили, Тэвин. Она нас бросила.

Перед тем как отправиться в Гарлем, Валли и Элла совершили свой ежедневный косметический ритуал. Стоя плечом к плечу перед зеркалом в ванной, они сделали маникюр, накрасив ногти темно-фиолетовым лаком прямо поверх старого слоя, – получалось коряво и уродливо, но удивительным образом этим внешним беспорядком они одновременно наводили свой, особый порядок.

Внешне девушки были полными противоположностями. Валли – светлокожая, коротко стриженная блондинка, крупного телосложения, доставшегося ей от русских предков. Элла – наоборот, миниатюрная, с тонкими чертами лица, американско-азиатского типа, с гладкими черными волосами, спадающими на узкие плечи. Со временем девочек объединил стиль одежды, они носили почти одинаковые эмо-наряды в одинаковых сочетаниях: рваные леггинсы под клетчатыми юбками или обрезанными шортами, плюс несколько слоев маек всевозможных цветов и материй, раздобытых на развале за магазином Армии Спасения по 25 центов за вещь или даром, в зависимости от того, какой менеджер работал в этот день. Когда одежда становилась слишком грязной, они обычно просто выбрасывали ее и шли на развал за новыми шмотками. Это было дешевле, чем стирать.

Когда ногти были готовы, девочки занялись глазами. Они покрыли ресницы толстым, жестким слоем туши, закончив процедуру, только когда тушь была настолько густо наложена, что уже не держалась на ресницах и черные крупинки усыпали кожу под глазами. Взглянули в зеркало, чтобы оценить результат, – соблазнительно, трагично, похмельно. Это занятие никогда не надоедало.

– Близняшки, – объявила довольная Элла. – Принцессы тьмы.

Джейк и Тевин обычно снисходительно относились к процедуре прихорашивания и терпеливо ждали, пока девочки выйдут из ванной. Все четверо активно принялись продвигать две больших коробки через заднюю дверь – запасной выход – и к узкому служебному проходу между их зданием и соседним. Они погрузили коробки в разбитую тележку из супермаркета, которую заранее спрятали за одним из мусорных баков. Каждый раз, когда они выходили из здания и входили в него, делать это надо было очень быстро и только тогда, когда их точно никто не видит. Пустой банк оказался отличным пристанищем для Валли и ее команды, и они не собирались привлекать внимание соседей, всегда готовых сунуть нос в чужие дела.

– До табачного магазина далеко, – сказал Тэвин, когда они направились к 87-й улице. – Может, поймаем минивэн?

– Запросто, – откликнулась Валли. – Мы же мечта любого таксиста.

– Вот что мы сделаем, – предложил Тэвин, ухмыляясь. – Мы все спрячемся вместе с коробками, а ты встань вон там одна, посверкай ногами и еще чем-нибудь. Точно кто-нибудь остановится.

– Валяйте, и хватит думать о моем «чем-нибудь», – сказала Валли, и Тэвин засмеялся.

– На хрен сдался этот табачный магазин, – огрызнулся Джейк, кажется, резче, чем намеревался.

Валли повернулась к нему.

– В чем дело?

– От Панамы у меня хреновы мурашки.

– Он дело делает, – пожала плечами Валли. – А ты чего хотел?

– Я знаю одного парня в Бронксе, зовут Кедрик. Он точно даст нам больше.

– Это слишком далеко, – сказала Валли. – И Панама дает телефонные карточки.

Слова Валли звучали безапелляционно.

– Кедрик хороший парень, – снова попытался Джейк, помолчав и пнув ногой старую коробку от пиццы. – И я уже сказал ему, что мы продадим ему машины.

Валли покачала головой и укоризненно взглянула на Джейка:

– Не надо было этого делать.

– Ну черт, я уже сделал.

– Ха, – сказала Валли, стараясь сохранить спокойствие и скрыть охватившее ее раздражение. Она не хотела обидеть Джейка. – Значит, в следующий раз, когда у нас будет что продать, мы отвезем ему. А сегодня едем к Панаме.

– Что за дерьмо, Валли! Почему ты все решаешь? – спросил Джейк заносчиво. – Меня это достало.

Тэвин и Элла спокойно и молча наблюдали этот бунтарский порыв Джейка, уже ставший своеобразным ритуалом, повторявшимся много раз прежде.

– Ладно, Джейк, пофиг, – сказала Валли. – Хочешь поменяться – пожалуйста, я устрою себе отпуск. Пару недель ты будешь главным. Придумывай, где нам взять денег, так, чтоб не попрошайничать все время, как все эти бомжи на улице, и где нам ночевать, если не спускаться в тоннели, и как сделать так, чтоб нас не надули, когда нам надо что-то продать. Только убедись сначала, что у тебя хороший план, Джейк, потому что, как ты помнишь, было время, когда мы все пошли за Ником и чуть не пропали.

Никто больше не сказал ни слова. Валли отвернулась от Джейка, в глубине души понимая, что ему нужна некоторая разрядка. Джейк шаркал подошвами по асфальту, пытаясь выпустить пар. Он снова пнул коробку от пиццы, она упала в канаву, полетели грязные брызги.

Валли всегда нравились парни, склонные к идеализму, к абстрактному мышлению – Джейк таким не был. Его мир был исключительно материален. Он был типичным образцом американского старшеклассника-качка, с горящими голубыми глазами, часто спрятанными за тем, что он называл «волосами Самсона», – нечесаной пепельной, сильно отросшей военной стрижкой, на которой когда-то настаивали его учителя в Огайо. Он поддерживал физическую форму нападающего – тайком выполняя отжимания, подтягивания и скручивания, когда мог улучить момент, – и даже носил школьную куртку, лиловую, шерстяную, с белыми кожаными рукавами и большой буквой «P» спереди, которую откопал на развале Армии Спасения за доллар и семьдесят пять центов.