Американцы умудрились нажить себе в мире такое количество врагов, что от сознания этого, мне кажется, можно прийти в ужас. От каждого американца так и пышет самодовольством, чувством превосходства. Порой кажется, что на лице у многих написано: «Я — Америка!». Американский образ жизни породил удивительный феномен, граждане этой страны стали слишком ее идеализировать, обожествлять. Конечно, невозможно говорить о народе как о монолите, как о чем-то целом, ибо он делится на единицы — индивидов, личностей, тем не менее сегодня Америка — это некая целостность: в том, что касается взгляда на Америку и ее роль в мире, сознание и чувства американцев сливаются почти воедино. Американцы, как когда-то советские люди, чрезвычайно, чрезмерно патриотичны. С одной стороны, это хорошо. Патриотизм — это сила. Но если Америка в своей политике ошибается, если она творит международный террор, а американцы этого не понимают или, хуже того, не желают понимать, это их ошибка, а ошибка — это вина. И тогда встает вопрос о чем-то вроде моральной коллективной ответственности.

К чему я клоню?

Чтобы вершить суд с точки зрения своих представлений о международном праве, Запад и прежде всего США сделали все, чтобы создать и создали Международный трибунал, который размещен в Гааге.

Не пора ли подумать о том, чтобы теперь создать мирской (общественный) Международный независимый трибунал, в котором рассматривались бы вопросы не юридического, а политического, морального, метафизического плана? Это мог бы быть суд совсем необычный, ибо судьями там могли бы стать выдающиеся умы и нравственные авторитеты различных стран; ибо там рассматривались бы совсем необычные «дела», по поводу которых с точки зрения права сегодня невозможно сказать ничего (взять тот же международный террор в различных его направлениях и формах); ибо это были бы совсем необычные судебные решения и «приговоры» в форме книг, фильмов, спектаклей и т. п.

Почему бы с такой инициативой не выступить России? Почему бы этот Трибунал не расположить в Москве? Это логично не только по существу: Россия — одна из самых миролюбивых стран, а русские — один из самых миролюбивых народов мира. Это оправданно и исторически. Ведь прежде чем идеологию ненасилия стал обосновывать Ганди, прежде чем под опекой Ф.Майора родился проект ЮНЕСКО «За культуру мира и демократии», была первая в истории человечества идея русского царя Николая II, который в конце XIX века обратился к странам и народам с призывом решать конфликты ненасильственными методами, созвать первую в истории Международную мирную конференцию. В мае 1999 года повсеместно отмечалось 100-летие Гаагского призыва к миру. Исторические инициативы России остались в тени. В частности, и предложение Николая II создать постоянно действующий орган по предотвращению войны и мирного урегулирования конфликтов. России гораздо выгоднее напомнить о себе именно в этом плане, чем ввязываться в бесперспективную войну с международным терроризмом на стороне США, ибо эта борьба рано или поздно упрется в саму Америку как главный источник этого зла.

Главный смысл всего проекта по созданию Международного независимого трибунала — очищение человечества от груза старых мифов, фобий, подходов и методов в разрешении конфликтов разного масштаба и разных уровней, постепенное изжитие «культуры» войны и насилия всех форм с целью замены их культурой мира. Этот момент не наступит сам собой, если этому не поспособствовать. Уяснение вины и ответственности за все случившееся и происходящее с человечеством есть в то же время и уяснение путей построения новой жизни. Это помогло бы человечеству обрести надежду на лучший исход той конфликтной и опасной ситуации, которая сложилась в современном мире.

Для России, да и многих других республик сегодня актуальным стал давно разработанный на Западе страх терроризма как эффективное средство манипуляции сознанием. Понятие террора (terror значит ужас) ввел Аристотель для обозначения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре. Это был ужас перед небытием, представленным в форме боли, хаоса, разрушения. Считается, что осмысление террора посредством театра породило ритуал суда как разновидности театра, побеждающего террор через закон. Позже, на волне Просвещения был открыт на Западе мощный метод воздействия на мысли и поведение граждан — террор. Доктрина превращения страха в орудие власти принадлежит якобинцам и подробно изложена в сочинениях Марата. Для создания массового страха новое государство шло на разрушение собственного образа как гаранта права — государство само организовывало «как бы стихийные» погромы тюрем с убийством политических заключенных. Марат же сформулировал важнейший тезис: для завоевания или удержания власти путем устрашения общества (это и есть политический смысл слова «террор») необходимо создать обстановку массовой истерии.

Вслед за государством террор в «войне всех против всех» стали использовать и политические силы, борющиеся с государством (или с его противниками). Так возник терроризм как средство устрашения общества и государства в политических целях. Он также возник как своего рода политический театр, зрители которого испытывают ужас. Главной целью его является не убийство конкретных личностей, а именно воздействие на чувства широкого круга людей. Согласно принятому в американской политологии понятию, терроризмом является «угроза или использование насилия в политических целях отдельными лицами или группами, которые действуют как на стороне, так и против существующего правительства, когда такие действия направлены на то, чтобы оказать влияние на большее число людей, чем непосредственные жертвы». Заметим, что терроризм бывает проправительственный, а часто и государственный. Но главное, что правящие круги научились использовать в своих целях страх, создаваемый террористами любых мастей, так что часто трудно бывает точно определить, кем созданы «красные бригады» и на кого они работают.

Таким образом, терроризм — средство психологического воздействия. Его главный объект— не те, кто стал жертвой, а те, кто остался жив. Его цель— не убийство, а устрашение и деморализация живых. Жертвы — инструмент, убийство — метод. Этим терроризм отличается от диверсионных действий, цель которых— разрушить объект (мост, электростанцию) или ликвидировать противника. Иногда цели совпадают (например, в покушениях на политических деятелей), но мы будем говорить лишь о терроризме, направленном против населения.

Выше говорилось, что есть страх разумный, когда человек верно определяет источник и величину опасности и принимает меры, которые ее снижают. Есть страх неадекватный (невротический), когда человек или впадает в апатию, или совершает действия, вредные или даже губительные для него самого. Цель террористов— создание именно невротического страха. Деморализованные и запуганные люди все делают сами, требуют от властей или хотя бы одобряют действия, которые этим людям вовсе не выгодны. Иногда это действия, которые выгодны террористам или чаще — заказчикам, нанимателям террористов. Иногда самый большой выигрыш получают политики, которые бесплатно пользуются «чужим» терактом. Например, для режима Ельцина дестабилизация сознания в результате взрывов была исключительно выгодна. На волне психоза можно было или укрепить самого Ельцина («коней на переправе не меняют»), или загодя без шума убрать его, призвав общество сплотиться вокруг «нового правительства». Да и не до скандала было с фирмой «Мабетекс» — даже неприлично вспоминать. О сербах вообще забыли, будто их и не было.

Атаки террористов могут быть направлены на узкую группу, к которой ты принадлежишь (такой группой были, например, жители дома в Буйнакске). Тогда опасность велика — идет прицельный огонь, стреляют именно в тебя. Но если бьют по очень широкой группе (например, по группе «жители России» или даже «москвичи»), то бояться за себя лично нет никакого смысла — вероятность стать жертвой очень мала, можешь попасть лишь под редкую шальную пулю. Во всяком случае, эта опасность на три порядка (в тысячу раз) меньше, чем вероятность стать жертвой катастрофы за рулем автомобиля. Из 15 миллионов водителей в России ежегодно гибнет порядка 1 на тысячу. От терактов в 1999 году в России погибло порядка 1 человека на миллион. Но мы ведь не боимся ездить на машине.