— Для меня важно, что так надежнее. За убитых банда стала бы мстить, а напуганные до потери штанов юнцы постараются побыстрее выбросить эту встречу из головы.

— Ну вот, — фыркнула дроу. — Всю романтику испортил. Холодный и расчетливый эмиссар, что с тебя взять… А я уж понадеялась, что ты хотел доставить мне удовольствие.

— Одно другому не мешает, моя госпожа. Разве вы недовольны?

— Мерзавец… Как только окажемся на яхте — возьму трос и поколочу тебя как следует.

— Всегда к вашим услугам, — галантно поклонился вампир, едва сдерживая смех. С тем же успехом хрупкая эльфийка могла пригрозить забить его до смерти травинкой или волоском.

В порту их уже ожидал танцующий на волнах маленький кораблик — десятиметровый корпус в форме кинжала из черного стекла, с палубой черного же дерева и парусами из паутины. Эти паруса ловили не обычный ветер — рулевой маг наполнял их чистой стихией Воздуха, после чего судно устремлялось вперед с фантастической скоростью. Если ведущему хватало мастерства и силы удерживать поток, то разогнавшись до определенной скорости, яхта могла выпустить узкие стреловидные крылья и оторваться от воды, даже не используя левитацию. Этот класс кораблей так и называли — «летучими рыбками». Говорили, что при таране с воздуха они могут рассечь обычное судно на две половинки, а сами не получить ни царапины. Они бы стали основной ударной силой Внутреннего Кольца, если бы не любовь дроу к комфорту, который невозможно обеспечить на таком крошечном суденышке. К тому же, хотя все взрослые темные эльфы обладали базовыми мореходными навыками, до взлетной быстроты разогнать яхту мог лишь один из двадцати рулевых, а такие мастера обычно работали на линкорах.

Но даже скромные двести километров в час на воздушной подушке, которые выдала Назиль, покинув гавань, вызвали у вампира шок. Нет, конечно, на гравесе и быстрее можно. Но насекомое несет всего одного пассажира, даже рюкзак на спине всадника существенно замедляет его полет. Тогда как в трюме яхты можно было сложить несколько тонн — и это почти не скажется на ее мореходных качествах.

— И долго ты можешь держать такую скорость? — спросил он, зачарованно наблюдая за несущимися внизу волнами.

— Дней шесть, потом усну. Но это скука смертная, я буду так гнать, только если на хвост враги сядут… или хотя бы если что-то очень нужное впереди. Обычно я предпочитаю делать передышку каждые четыре часа. Ну… поскольку мы торопимся, можно дойти до берегов Твердыни без пауз, за сутки. Километров за двести от берега ляжем в дрейф, я отосплюсь, а на следующее утро уже будем высаживаться.

Зерт присел на корточки рядом с ее креслом.

— Не хочу тебя обидеть, но… Ты не преувеличиваешь свои силы? Целители сделали многое, но все же твое тело сейчас не то, что раньше, малышка. Совсем незачем ТАК спешить, я рассчитывал, что плавание займет дней десять…

— Иди ты… в трюм! — безапелляционно отрезала эльфийка. — Может, я и обрубок, но с колдовскими силами это никак не связано! Голова пока на месте, а энергию мне дает Мох.

— Как знаешь, — вампир бережно провел рукой по ее волосам. Назиль невольно ощутила прилив благодарности, и судно тут же слегка качнулось, теряя скорость.

— Не отвлекай! А то вообще на дне окажемся! Хочешь переспать — так и скажи, а не лезь к рулевому во время движения! Я, в принципе, не против, только давай через несколько часов, когда доплывем, ладно? — за грубостью и цинизмом она попыталась скрыть непроизвольную нежность… Уж не начинает ли она влюбляться в этого кровососа?

У Зерта просто челюсть отвисла. Он вернулся на корму и снова задумчиво уставился на кипящие волны. И минуты три собирался с мыслями, прежде чем заговорить:

— Знаешь, эльфенок, я считал себя старым, искушенным и циничным монстром. Ну, во всяком случае, по меркам смертных и новообращенных, для верхушки Братства я еще совсем юнец. Я могу соблазнить смертную женщину одним взглядом, я участвовал в оргиях, обычных и кровавых, я спал с такими существами, что только в кошмарах и привидятся. Но прямота твоего народа в этом вопросе даже меня порой сбивает с толку.

— А что, у вас на континенте сексом занимаются как-то иначе? — невинно поинтересовалась Назиль. — Если для вампиров вся близость заключается в укусе или в телепатическом контакте — тогда, конечно, извини… Ты уж просвети наивную островитянку…

— Занимаются как надо, не переживай. Но знаешь, даже для вампира секс подразумевает какие-то обязательства, чувство или долг… Да, со стороны вампирское общество может показаться довольно-таки развратным. Например, мастер имеет право отпользовать птенца в любой позе, когда захочет, или подложить под кого надо. Ну, так извини, на то он и мастер! Создание птенца — процесс очень интимный, накладывающий множество уз. Тот, кто тебя создал, первое время будет ближе родителя, брата или супруга. А с точки зрения сословной — он к тому же твой сюзерен, с правом первой ночи… и всех остальных заодно. Но все равно, старшие вампиры, кроме самых невменяемых, этим правом пользуются крайне осторожно, чтобы не превратить своего преданного слугу в злейшего врага. А у вас… такое впечатление, будто переспать — это как выпить вместе чашку чаю. Вы можете лечь с кем-то в постель, даже не зная его или ее имени — а через пару часов разбежаться, словно ничего не случилось, и забыть об этом эпизоде. Такого на Среднем Кольце не бывает, да.

— Ну, чай мы тоже с кем попало не пьем, — рассмеялась дроу. — Но в принципе — да, у нас с этим гораздо проще. Начинается обычно с изнасилований, а потом одно из двух — или входишь во вкус, или привыкаешь смотреть на такие вещи философски. Есть, конечно, еще те, кто не выносят, сходят с ума или замыкаются в себе… ну, такие у нас долго не живут.

— Бр-р-р… и что, всех поголовно в юности насилуют? Это обряд у вас какой-то?

— Да нет, какой обряд… Просто наши законы не предусматривают наказания за убийство, грабеж или изнасилование. Если ты не можешь защитить себя сам и не имеешь могущественных родственников или покровителей, которые могут за тебя отомстить, то всякий прохожий вправе с тобой сотворить, что пожелает. У большинства дроу семья или покровитель есть, конечно. Но они готовы раскачаться на месть, только если нападение чувствительно ударит по их карману, репутации или могуществу. За убитого — будут убивать, за грабеж — могут потребовать компенсацию, но только если отняли достаточно много. А за изнасилование что стребовать? Жертва-то вот она, жива, почти здорова. Есть, правда, семьи, которые мстят за честь своих членов, независимо от их возраста и положения — но это исключения. Большинство предпочитают не связываться из-за мелюзги, особенно если видимых повреждений насильники не оставят. А уж если насилует родственник или покровитель, который за тебя предположительно и должен мстить — тут вообще нет выхода, кроме как расслабиться и попытаться получить удовольствие.

— И ты… тоже?! — потрясенно посмотрел на нее Зерт.

— А что я, особенная, что ли? Мне еще повезло — как дочь Мастера Арены я имела бесплатный доступ к лучшим учителям боя. Девственность я потеряла в двенадцать лет, а своего первого насильника убила уже в четырнадцать. У большинства этот период длится дольше — с десяти лет, когда эльф становится сексуально привлекателен, и до восемнадцати, когда он начинает что-то представлять в боевом плане и уже способен себя защитить.

Вампир поежился. Он считал свое родное Среднее Кольцо малоприятным местом для жизни — и не без оснований. Но в сравнении с молодостью большинства дроу — владения Воскресителей просто райский уголок! Или ему только так казалось с непривычки? Возможно, некоторые вещи, которые для него привычны и естественны, могли бы напугать эльфийку не меньше. Голод, например. Вряд ли даже самому безумному и извращенному дроу придет в голову убивать своих родственников, чтобы съесть их и протянуть еще пару дней. А Зерт воочию наблюдал подобные случаи во время пищевых кризисов.

— Извини, я не буду, раз тебе неприятно, — глухо сказал он. — Но я теперь понимаю, почему ты так истолковала мои действия. Честное слово, у меня и в мыслях не было приставать. В моей стране такое прикосновение означает просто доверие и поддержку…