«Еще одним убийством больше. Почему мне так больно? Это были просто животные. Опасные, хищные животные. Я не мог оставить их в живых. Мне уже приходилось убивать и людей, и других существ. Может, дело в том, что сейчас я убил не сам, а приказал другим?»

«Нет, дурень. Просто раньше ты не был эмпатом. Не чувствовал тех, кого убиваешь. Для твоей ненормально-чувствительной совести это стало большим откровением. Ничего. Привыкнешь. Через пару лет понимание того, что враг — не просто фигурка в прицеле, но личность, будет только добавлять тебе удовольствия. Если доживешь, конечно».

Меч, кто же еще…

Владимиру было слишком хреново, чтобы пререкаться или огрызаться. Он медленно пошел обратно к БТРу, благодаря судьбу за то, что все трое зверей оказались самцами, и у них не было где-нибудь в логове щенков. Иначе, пожалуй, не смог бы. Чтобы ослабить боль, сейчас лучше было погрузиться в рабочую атмосферу, занявшись учетом насущных потребностей всей «команды» и построением планов на будущее.

Он осмотрел женщин — те вроде все были живы. Марай сказали, что два эмбриона в телах погибли, но успели провести исцеляющую работу, так что жизни всех шестерых вне опасности. Разве что в сознание теперь им приходить дольше. Ну и ладно.

— Баба с возу, кобыле легче. Оставим их тут — придут в себя, вернутся к остальным дракам.

Он посмотрел на выстроившийся вокруг легион.

— Вам нужно чем-то питаться? Если да, то чем и как часто?

— Нет, Владыка.

— Уже лучше. С какой скоростью вы можете летать?

— До двухсот километров в час, Владыка.

— Проходя сквозь препятствия, как Раэрон?

— Нет, Владыка.

— Поясните разницу.

— Мы можем проходить сквозь твердые препятствия, Владыка, но наша скорость снижается до шестидесяти километров в час. Кроме того, многие виды магических заслонов нас останавливают. Мы можем их пробивать, но при этом наша энергия иссякает. Когда ее становится слишком мало, один из нас гибнет, развоплощаясь окончательно.

— Ясно. Внутрь БТРа вы проникнуть не можете, там защита. Догнать проницателя своим ходом не можете. Сколько духов может поместиться внутри него, если там уже есть машина?

— Мы не знаем его внутреннего объема, Владыка.

— Ясно. В таком случае — оставайтесь при часовне. Охраняйте драков, пока они без сознания. Все, кроме шестерых. Шесть добровольцев — ко мне.

Весь легион ринулся вперед, отчаянно расталкивая друг друга лапами и хвостами.

— М-да, выдвижение по собственному желанию отменяется. Добровольцами будете вот вы, вы и вы, — он ткнул пальцем в ближайших призраков. — Остальные — в часовню. Женщин забрать с собой сможете, или ваши руки не берут материальных предметов?

— Сможем, Владыка, — один из духов легко взвалил «пленницу» на плечо.

— Отлично. Тогда все, кроме назначенных — марш на дежурство. Волонтеры — ко мне.

Призраки, беззвучно стеная, потянулись вереницей вглубь каменного коридора.

— Хорошо. Оставшимся — подождать пять минут. Хребет, расскажи мне вкратце, какими способностями обладают Марай. Я уже знаю, что они могут летать, излечивать смертельно больных, проходить сквозь препятствия, не нуждаются в еде, воде, воздухе. Предполагаю, что спать им тоже не нужно. В чем еще их преимущества перед обычными солдатами?

«Еще они могут похищать энергию из живых существ прикосновениями — это ты видел. Могут становиться невидимыми. Могут спрятаться в любом количестве в любой кусок часовни, даже самый маленький. Всю часовню на куски разбирать нежелательно, но пару шипов отломать можешь без опасений — вырастут заново».

«А внутрь машины их в обломке пронести можно?»

«Пронести можно, выпустить, пока обломок внутри — нет. Но в консервированном состоянии защитные заклятия на них не действуют, только при попытке выйти».

«Блин, что ж ты раньше не сказал. Еще таланты есть?»

«Нет, вроде бы все».

Возвращаться назад, чтобы отломать кусок часовни и извиняться перед призраками за свою глупость и непредусмотрительность, ужасно не хотелось. Стыдно, да и лениво. А пользы от сотни духов в кармане не так уж много. Ладно, будем считать, что так и надо было, хотя на самом деле он просто не сообразил узнать все возможные способы транспортировки легиона.

«Насколько надежна их невидимость? Кто и какими способами может обнаружить?»

«Хм. Дай подумать. Достаточно сильный вампир, с развитой эзотерической чувствительностью. Сканирующее заклинание Предела. Глаза эльфа — достаточно старого или тренированного специально для этого. Умертвие. Другой, более сильный призрак. Существа, приспособленные эволюцией для охоты на призраков — те же эрты, к примеру. Кажется, все из того, что я знаю. В Носфере, по крайней мере».

«Насколько велика вероятность наткнуться на что-то из перечисленного?»

«Смотря куда полезешь. В Твердыне и на Внутреннем Кольце — достаточно велика. На Внешнем и Среднем — вряд ли, там в основном смертные… По крайней мере, так было в прошлом… Я ничего не могу гарантировать в мире, где драки заселили Пик Кошмаров».

— В общем, понятно. Значит, так, вы, шестеро, отправляйтесь на материковые Кольца и любыми средствами соберите мне информацию, что там происходит. Где основные центры силы, военной и политической. Какая общественная структура. Кто уже знает о моем появлении и как знающие реагируют на это. Искать потенциальных союзников, отмечать врагов. Опасностям себя не подвергать, при первом намеке на обнаружение — отступать. Встреча здесь, через… — он быстро прикинул необходимое время, — тридцать дней. Вопросы?

— Позвольте исполнять, Владыка?

— Да. Отправляйтесь.

Духи дружно поклонились и растаяли в воздухе.

«Не очень хорошая идея, — заметил Меч. — Они, конечно, невидимы и могут подслушивать любые разговоры, но разведчик должен уметь еще и задавать вопросы — а горящему скелету довольно трудно поболтать с населением, не привлекая внимания».

«Извини, других разведчиков у меня просто нет. Есть другие предложения?»

«Воспоминания драков хотя бы».

«Уже искал. Похоже, они жили отшельниками и дела людей их не очень интересовали. Во всяком случае, тех, кого я выпил. Возможно, были профессиональные разведчики, которые занимаются другими народами, но они мне не подставились».

«Ну, можно вернуться и продолжить трапезу. Только на этот раз выбирать более аккуратно».

«Твоя доброта просто не знает границ! Ладно, вернемся к нашим баранам…»

Он залез в машину и скомандовал Раэрону возвращаться на предыдущую «остановку».

Там, где мистика реальна, никакой мистики нет.

Этот вывод юный Володя Белов сделал для себя еще в двадцатилетием возрасте. Чудо остается чудом, лишь пока оно существует в воображении людей. Стоит ему показаться на свет, оно перестает быть чудом и становится фактором повседневной жизни. Такова психика людей, что любое, даже самое невероятное явление они легко встраивают в свою парадигму. Нужно лишь получить доказательства, что оно в самом деле существует, и активно вмешивается в «повседневную» жизнь. Прочее — дело техники.

В этом легко убедиться даже в рамках одного-единственного мира. Для обывателя убийство окутано тайной, романтическим и ужасным ореолом. Для оперуполномоченного — оно всего лишь работа, очередной досадный случай. И даже если улики собрать не удается, труп просто переходит в разряд «висяков», раздражает, но вовсе не пугает.

То же самое в любой сфере. Эльфы могут быть «дивным народом» для человека, впервые услышавшего их музыку, но для короля людей, которого наградили такими соседями — они обычная политическая головная боль. Для некроманта ходячий труп не более ужасен, чем лежачий для мента. Как только ангелы начинают регулярно являться к священнику, они перестают быть сакральными символами, становясь попросту начальством — возможно, суровым, крайне влиятельным, но никак не сверхъестественным. И наверняка уничтожение миров для кого-то тоже лишено апокалиптического величия, являясь скучной и грязной работой — наподобие уборки мусора. Но этого опыта Владимир очень надеялся избежать.