Дома Дмитрия Дмитриевича ожидал очень расстроенный Коля. Дмитрий Дмитриевич положил конверт с пластинкой на письменный стол и вышел на кухню. Человек сидел на табуретке возле газовой плиты и просматривал свежую газету. Из кабинета донесся звон разбитого стекла и испуганный возглас Коли. Дмитрий Дмитриевич вернулся в кабинет.

Коля стоял посередине комнаты, в его руках был черный конверт, а на полу блестели осколки пластинки.

— Руки-крюки! — сказал Дмитрий Дмитриевич. — Взял без разрешения, так хоть был бы осторожен… Вот человек…

— Вы обо мне? — спросил Человек.

— Это я о Коле, — ответил Дмитрий Дмитриевич, собирая осколки. — Не о вас речь…

Он достал веник и, сгорбившись и сопя, стал подметать пол.

— Дайте мне, — сказал Коля, — я подмету, это же моя вина.

— Знаешь, дорогой, если бы ты был моим лаборантом, то я бы…

— Вы бы?… — тихо спросил Коля. Он не раз мечтал стать лаборантом Дмитрия Дмитриевича. — Вы бы?…

— Я бы… Это был бы твой последний день на работе. Коля несколько раз переступил с ноги на ногу, как будто беря разбег, а потом вышел в коридор.

— Коля! — крикнул Дмитрий Дмитриевич. — Куда ты? Ты прости, если я не так сказал…

— Коля что-то думает и не говорит, — вмешался в разговор Человек.

— Не всегда говоришь то, что думаешь, — сказал Дмитрий Дмитриевич.

— Это характерно для населения этой планеты?

— Вам виднее, — быстро взглянув на Человека, сказал Дмитрий Дмитриевич.

— Со мной ничего, совершенно ничего не случилось, — .вдруг сказал Коля из коридора.

— Д-а-а-а… — Дмитрий Дмитриевич вспомнил, что сегодня Коля должен был сдавать последний экзамен. — Ну ты, во всяком случае, не расстраивайся… Был, знаешь ли, такой замечательный математик, собственно, геометр, Пуанкаре, один из основателей теории относительности. Так вот, когда он сдавал один раз чертежи, будучи студентом последнего курса, ему сказали, что он никогда не станет геометром…

— А мне какое дело до всяких там Пуанкаре? Все воображают себя умными, а вот как мне быть?

— Коля, будь терпелив, возьми себя в руки.

— На эту тему я все читал, я знаю, что все смогу. Я на логарифмической линейке за один час умножать и делить научился. Честное слово, чтоб Мне вспухнуть!

— Ты можешь вспухнуть? — удивился Человек.

— Это он так, преувеличил немножко.

— А вы что, подумали, что я действительно могу вспухнуть? Вот здорово… — Коля засмеялся, и смех его кончился чем-то вроде всхлипывания. Коля вытер слезы. — Не сдал я, вот что… Провалился…

— Физику не сдал? — спросил Дмитрий Дмитриевич.

— Да, физику… Теперь мне не быть ученым, а я так хотел! Я все изучил бы… Невезучий я, наверно. Все хорошо, хорошо, а потом сразу плохо… Вот метеорит нашел, какой интересный метеорит, а потом он рассыпался, исчез…

— Коля, — сказал Дмитрий Дмитриевич, — ты и представить себе не можешь, как я жалею, что он потерялся!

— Почему? — настороженно спросил Человек.

— Какой бы я шлиф сделал!.. — мечтательно протянул Дмитрий Дмитриевич. — Я распилил бы его на тонкие дольки, потом на шлифовальном круге…

— Но мне кажется, — сказал Человек, — что наша встреча, встреча со мной, компенсирует потерю метеорита? Не так ли?

— Это, конечно, так. А все-таки жаль… Каждый метеорит несет в себе следы своей истории, и я уверен, что даже метеориты, которые не могут говорить человеческим языком, расскажут свою историю в физических лабораториях, разболтают свои тайны в вакуумных камерах масс-спектрографов. И ключ лежит именно в числе и процентном содержании изотопов. Вот, например, литий… Или лучше возьмем кадмий, имеющий восемь изотопов…

— Восемь! — вздрогнул Коля. — Восемь? Дмитрий Дмитриевич, голубчик, сколько времени? Скорее скажите, сколько времени?

— Без четверти восемь…

— Я бегу, я опаздываю, меня ждут, еще не ждут, но будут ждать… Ну что я скажу? Я не пойду, никуда не пойду… Что мне сказать?

— Кому? — спросил Человек.

— Ей, Лене… Мне так стыдно, если бы вы только знали, как мне стыдно! Она почти согласилась стать моей женой через пять лет.

— Не смею советовать, — пробормотал Дмитрий Дмитриевич. — В этих вопросах я не очень…

— Коля, — неожиданно сказал Человек. — Коля, пойдем вместе. Ведь мы с тобой были вместе и на Юпитере-Дмитрии Дмитриевич покачал головой и улыбнулся:

— Вы будете мешать.

— Но ведь я не мешал, когда Коля брал меня к Серафиму Яковлевичу.

— При чем здесь Серафим Яковлевич? — сердито сказал Дмитрий Дмитриевич. — Вы еще многого не понимаете… Так ты пошел, Коля?

— Да, — ответил Коля из коридора. Хлопнула парадная дверь.

Человек и Дмитрий Дмитриевич в упор посмотрели друг на друга.

— Так чего я не понимаю? — осведомился Человек. Дмитрий Дмитриевич медленно произнес:

— Это не так важно. Важно, что я многого не понимаю. Я не понимаю… вас.

— Меня? — удивился Человек.

— И весь мой жизненный опыт говорит за то…

— За то… — откликнулся, как эхо, Человек.

— Все говорит за то, что два удивительных, из ряда вон выходящих события не могут быть не связанными друг с другом, тем более что они наблюдались почти одновременно. Колин метеорит и встреча с вами — вот эти события.

Человек ничего не ответил и вышел в коридор, а Дмитрий Дмитриевич, взглянув в зеркало шкафа, увидел, что лицо Человека скривилось в насмешливую гримасу.

Дмитрий Дмитриевич в раздумье ходил по кабинету, а Человек сидел на кухне, скрестив на груди руки, когда раздался звонок. Дмитрий Дмитриевич вышел в переднюю и открыл дверь.

— А, Коля? Что мало гулял?

— Я с Леной.

— Вот молодцы… Очень приятно, здравствуйте, Лена, рад с вами познакомиться.

Коля повесил на вешалку кепку и покраснел, увидев, что Дмитрий Дмитриевич помогает Лене снять плащ: он, Коля, не догадался этого сделать.

— Мы… ходили, ходили, хотели в кино пойти, но билетов не достали, — извиняющимся тоном сказал Коля. — Вот я и предложил зайти к вам, это ничего?

— Наоборот, очень хорошо… Сюда, пожалуйста. Дмитрий Дмитриевич, попросив прощения за беспорядок, накинул пиджак и сказал:

— Рассаживайтесь, друзья. Что, Леночка, Коля рассказал о своей неудаче?

— Рассказал.

— И как, вы к этому относитесь? Лена пожала плечами:

— По-моему, ничего страшного не случилось…

Коля перебил ее:

— Конечно, для тебя ничего страшного. А для меня — целый год…

— Не следует огорчаться, Коля, — раздался в кабинете громовой голос.

Все вздрогнули и обернулись. На пороге стоял Человек.

Коля вскочил:

— Познакомься, Лена… Ох, я забыл, ведь вы уже знакомы…

— Здравствуйте, товарищ Антихрист, — насмешливо сказала Лена.

Человек почтительно пожал ее руку. «Почему Антихрист?» — хотел было спросить Дмитрий Дмитриевич.

Но Человек заговорил снова:

— Ты был огорчен, Коля, что не можешь получить свое, земное, знание — так я понял причину твоего плохого настроения, — и я решил кое-что сделать для тебя… Вот!

Он протянул Коле правую руку. На ладони лежал уже знакомый Коле прозрачный кубик.

— Я помню, — сказал Коля. — Вы в милиции с его помощью показывали нам историю своего мира…

— Здесь не только история. В нем вся наука, известная до меня — до дня моего вылета к вам, и здесь же моя записная книжка… Пока тебе нужно научиться читать простейшие вещи, потом я научу тебя, как им пользоваться…

— Но это все на чужом языке, на вашем языке…

— Сегодня я сделал перевод. И это очень просто. Я узнал почти все ваши слова, во всяком случае, те, что были в словаре русского языка… И многое из энциклопедии. В кубике эти слова хранятся в виде электрических импульсов очень несложной формы.

— Что-нибудь в виде азбуки Морзе, точка — тире? — спросил Дмитрий Дмитриевич.

— Немного сложнее, но смысл тот же… Ты, Коля, положишь свою руку на подставку кубика, вот так… Что, больно?