Девочка резвей касатки, У нее свои повадки: Чуть возьмешь – за нос хватает, Прядь твоих волос хватает, Отвернешься на минутку – Разобидишь не на шутку. У кого есть сын – спешите, Девушку не проглядите!

Любит Машу вся округа, Отнимают друг у друга, Тетка дарит ей теленка, Дядя – белого козленка, Бабка дарит ожерелье, Как невесте к новоселью. Всем в ауле нашем знатном Имя русское приятно!

Но когда дитя уймется И заснет – отцу взгрустнется: Вспомнит он у колыбели Дым войны, сестру в шинели, Ту, что жизнь спасала другу, Шла с бойцами в дождь и вьюгу, – Ведь ее в той дальней дали Тоже Машей называли. Там ее похоронили. И солдаты на могиле Думу думали, тоскуя: «Нам бы доченьку такую!»

Сон дочурки тих, спокоен, И в лице ребячьем воин Ищет, словно отголоска, Сходства с той далекой тезкой И тихонько шепчет: «Маша!..» Вырастет резвунья наша Под отцовскою опекой Славным, смелым человеком. Ей подарком с поля боя – Имя русское простое.

ДЕТИ ДОМА ОДНОГО

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ИЛЬИЧА

В доме очень простом он родился над Волгой в апреле. В эту пору у нас расцветают в долинах цветы, Возвращаются птицы в лесные свои колыбели И без снежных папах шелест листьев встречают хребты. Начинался тот день перекличкой гудков пароходных. В суете своих дел не заметив, конечно, того, Как в далеком Симбирске инспектор училищ народных Поклонился соседям, пришедшим поздравить его. Было будничным все. От забрезжившей утренней рани До вечерней звезды, изливавшей мерцающий свет, Не стреляли из ружей в нагорном моем Дагестане, Как обычай велит, если мальчик родился на свет. Рядовой этот день у истока событий, вначале, Для Ульяновых только особенным сделался днем. На семейном совете Владимиром сына назвали, Но никто в целом мире не ведал пока что о нем. А вблизи от Симбирска звучали над трактом печальным, Заглушив бубенцы всех фельдъегерских троек собой, То мятежная песня, то звон, что зовется кандальным. Впереди еще битвы и главный, решительный бой. Были стачки, восстанья. Смыкались ряды поколений. Жизнь нельзя удержать. Время – всадник в походном седле. И на подвиг Октябрьский повел свою родину Ленин, Чтоб судьбой, а не призраком стал Коммунизм на земле. Был он мудр и прост, прозорлив и всегда человечен. Жил заботой и болью еще не окрепшей страны. Как он дорог нам всем! Неподкупной любовью отмечен День рожденья его – самый светлый под небом весны.

О ЛЕНИНЕ

Вижу глаза его цвета каштанов, Светлые волосы, словно льняные. Передо мною Володя Ульянов, В жизни встречаемся мы не впервые.

Помню, как в школу пришел я учиться, Книгу открыл и, волнуясь немного, Встретился с ним на заглавной странице: Так начинается наша дорога.

Век, словно море бурливое, вспенен. В нем ни покоя, ни отдыха нету. Смотрит с портрета задумчивый Ленин, Взглядом орлиным окинув планету.

Как он нам дорог! Иду ль по долинам Или в ауле проснусь на восходе, Слышу – зовет его родина сыном, Слышу – отцом называют в народе!

РОДНОЙ ЯЗЫК

Родился я в горах, где по ущелью Летит река в стремительном броске, Где песни над моею колыбелью Мать пела на аварском языке.

Она тот день запомнила, наверно, Когда с глазами, мокрыми от слез, Я слово «мама», первое из первых, На языке аварском произнес.

Порой отец рассказывал мне сказки. Ни от кого не слышал я таких Красивых и волшебных… По-аварски Герои разговаривали в них.

Люблю язык тех песен колыбельных И сказок тех, что в детстве слышал я. Но рассказал о далях беспредельных И всех сограждан отдал мне в друзья Другой язык. С ним шел я через горы, Чтоб родины величие постичь. То был язык могучий, на котором Писал и разговаривал Ильич.

И сердцем всем, сын горца, я привык Считать родным великий тот язык.

ВЕРА ВАСИЛЬЕВНА

Мать родную никто не заменит. Мы с детства Это знаем. Всем сердцем я к матери льну. Но лишь стоит мне в годы былые вглядеться, – С нею рядом я женщину вижу одну…

Я навек озарен этим взглядом лучистым И улыбкой, что в душу запала, светла. Не забыть мне ту осень, поблекшие листья, Руку теплую, что на плечо мне легла.

Вспоминаю себя семилетним пострелом В дальнем горном ауле. Осенней порой На меня, как родная, она посмотрела, Та приезжая женщина с речью чужой.

Первый русский урок позабыть я могу ли? День погожий в сиянье сквозной синевы… Друг наш, Вера Васильевна, в горном ауле Двадцать лет прожила ты – посланец Москвы.

Сколько бед, сколько горестей ты одолела, Сколько трудностей встретила ты на пути, Сколько сил отдала ты любимому делу, Продолжая нелегкой дорогой идти.

Кулаки, озверевшие в злобном бессилье, Камни в окна швыряли и школу сожгли… В ночь пожара, когда тебе смертью грозили, Комсомольцы тебя от бандитов спасли.

Годы лучшие, время расцвета, здоровье Отдала ты аулу, приехала в глушь… А тебя возле мельниц ручных, у жаровен И в мечети чернили наветы кликуш.

И к тебе, что чохто не носила, я помню, Дочерей не пускали горянки в те дни. Ты прости их, муллою обманутых, темных, Ты прости их, – не сразу прозрели они.

Знаю, рано твоя голова поседела, Но такие, как ты, не отступят в борьбе. По ночам ты, вздыхая, на север глядела, И родная Москва вспоминалась тебе.

И Арбат, и квартира в том доме, что рядом С магазином цветочным, и старая мать, Что к далекому югу прикована взглядом И вовек не устанет безропотно ждать.

Средь вершин, где лепились орлиные гнезда, Вровень с горным селеньем, на дикой скале, Над тобою сияли московские звезды, Свет России, что путь указует земле.

Друг наш, Вера Васильевна, схожа была ты В эту пору с героями нашей земли, С коммунистами красных полков, что в двадцатом В наши горы свободу и мир принесли.

По ночам ты бралась за тетрадки при свете Самодельной коптилки, мерцавшей едва. На графленых страницах аварские дети Выводили впервые по-русски слова.

И лучилось, как солнышко, каждое слово, Вековую завесу срывавшее с глаз. …Мы сидели за партами в школе, готовы В жизнь вступить, что скликала на подвиги нас.

Мы росли. Нас крутые влекли перевалы, Мы мечтали трудиться, творить, открывать. Ты в дорогу далекую нас провожала, Наставляла, как мать, обнимала, как мать.

И, почувствовав неодолимую силу, Покидая гнездо, улетали птенцы. Ну, а ты оставалась и новых растила Там, где гор снеговые сияют венцы.

Сыновья этих гор, мы сражались без страха, Мы прошли сквозь бесчисленные бои. На рейхстаге пылающем: «Мы из Хунзаха», Начертали штыками питомцы твои.

В неоглядное небо взвивается сокол, И уходят в учебный поход моряки. Кто там в плаванье дальнем, в полете высоком? Не твои ли вчерашние ученики?

Речка горная взнуздана мощной плотиной, И сияют селения, как маяки… Кто огни коммунизма зажег на вершинах? Не твои ли вчерашние ученики?

Дипломаты советские мир неуклонно Защищают повсюду врагам вопреки; Выступает с открытием новый ученый… Не твои ль это бывшие ученики?

Верный друг, ты дала нам широкие крылья, Ты для нас распахнула просторы земли. Дети тех матерей, что свой век проводили В тесной сакле, – мы нынче весь мир обошли.

Но любой из нас, где бы он ни был, навечно Сохранит в своем сердце погожий денек, И спокойный твой голос, и взгляд твой сердечный, И улыбку, и первый наш русский урок.

Мы готовы, как в годы далекие, снова Сесть за парту, учебник раскрыть и тетрадь, Слушать, как произносишь ты русское слово, С места встав, на вопросы твои отвечать.

И, как прежде, к доске выходить на уроке И задачи решать, хоть и трудные – пусть! Декламировать Пушкина светлые строки, Маяковского стих повторять наизусть.

Мать родную никто не заменит, я знаю. Но взгляни в этот час на взращенных тобой – Их сердца говорят: ты для нас как ротная, Ты для каждого матерью стала второй.

Мы от отчего дома сегодня не близко, Только мысли несутся знакомым путем. Наш поклон тебе, Вера Васильевна, низкий, Мы всегда под твоим материнским крылом.

В КОЛОННОМ ЗАЛЕ

Вечер, счастьем окрыленный. Дом Союзов весь в огнях. Горец, в зал войдя Колонный, Восхищенно молвил: «Вах!»