Медведей привлекала пища. Когда-то (всего лишь пятнадцать лет назад, хотя сейчас эти времена стали уже историей) на островах существовал закон, согласно которому умирать на Свальбарде было запрещено – тяжело больных или пострадавших в несчастных случаях с заведомо летальным исходом вывозили по воздуху или морем на материк, чтобы они умерли и были похоронены на Большой земле. Этот необычный закон был продиктован природными особенностями Свальбарда: захороненные трупы в условиях вечной мерзлоты практически не разлагались, и сообразительные белые медведи быстро поняли, что разрывать могилы куда проще, чем охотиться на моржей или тюленей. А вкусив человеческого мяса, медведи превращались в существ страшных, предпочитавших эту пищу любой другой, и охота на них больше походила на войну, которая шла почти на равных: в полярной ночи, когда кругом непроглядный мрак, а летящий снег забивает глаза и бинокуляры, снегоходы, инфраскопы и огнестрельное оружие не давали людям особого преимущества. При всей своей кажущейся медлительности белый медведь атакует стремительно, и если расстояние между зверем и его жертвой невелико, у охотника мало шансов пережить убийственный бросок полутонной мохнатой туши. Конечно, в итоге люди, поднаторевшие в науке убивать, одолели бы зверей, но Эйрик не хотел ненужной траты драгоценного топлива и боеприпасов. И ярл не хотел зря терять бойцов: каждый воин в ощетинившемся мире, откатившемся в раннее средневековье, ценился очень высоко. И сейчас, поглядывая на мятущиеся за окнами белые космы снега, властитель Свальбарда размышлял, а не повесить ли ему пару-тройку наиболее оголтелых зверобоев в назидание всем остальным (помнится, такая мера помогла несколько лет назад, когда его оголодавшие викинги порывались сожрать зерно из Всемирного семенохранилища, устроенного на архипелаге норвежцами). «Воины мне ещё понадобятся, и скоро, – думал он, – не зря прибыл сюда этот седой парень с замашками хайлевела и статью прирождённого вояки-милитара…».
– Ещё виски, Хендрикс? – спросил ярл у гостя, берясь за пузатую бутылку и стараясь придать своему грубому голосу максимум дружелюбия.
– Не откажусь, – невозмутимо отозвался тот, подставляя опустошённый стакан. – На севере спиртное – это не баловство и не роскошь, а необходимый элемент питания. И ваши предки-викинги, и русские хорошо это понимали.
– Русские? Вам что, доводилось иметь с ними дело?
– Доводилось. Работал я когда-то в Мурманске. Давно это было, ещё до Обвала.
– Работали? И кем же, если не секрет? – поинтересовался ярл, наполнив свой стакан и отставляя бутылку.
– По профилю, – уклончиво ответил назвавшийся Хендриксом (свальбардский ярл готов был поставить атомный реактор, построенный в Ню-Олесунне рабами с континента, против обоймы патронов, что это не настоящее его имя). – Хорошее у вас виски, Эйрик.
– Мы не зря ходим в море, – ярл самодовольно ухмыльнулся. – Низовые Земли и Британия ещё не полностью опустошены, да и на захваченных кораблях кое-что попадается. Скажу вам по чести – нравится мне такая жизнь, да. Сильный берёт то, что хочет, а слабый – слабому остаётся только подчиниться. И никаких тебе банков и займов: лучшая кредитная карта – вот она, – с этими словами викинг тронул кобуру автоматического пистолета. – До Обвала я был никем, а теперь передо мной дрожит весь север Европы, как дрожал когда-то перед вестфольдингами, моими предками.
Эйрик сделал основательный глоток, взъерошил пятернёй рыжую бороду и откинулся на спинку тяжёлого дубового кресла.
– Послушайте, Хендрикс, – прогудел он, – давайте-ка начистоту. Мы с вами мужчины и воины – я же вижу, что вы наверняка умеете обращаться с любым оружием, от ножа до атомной мины. И появились вы у меня не для того, чтобы поохотиться на белых медведей-людоедов, верно я говорю? Вы из United Mankind, это мне известно, но что привело вас сюда, на Свальбард? У вас какой-то личный интерес, или вы выполняете чьё-то поручение? Говорите прямо, не стесняйтесь – мы с вами наедине, подслушивающих устройств в моём горде нет, а чрезмерно болтливых из числа моих людишек – из тех, что любят пользоваться коммуникаторами для связи с материком, – я собственноручно топлю в фиорде: забавно это выглядит, честное слово. Здесь у нас так мало развлечений…
– Ну, во-первых, – Хендрикс пригубил высокий тонкостенный стакан, элегантным движением высосав из него не меньше, чем это сделал викинг своим неэстетичным глотком, – я хотел лично вручить вам подарок, – он кивнул в сторону окна. – Вот этот.
Снежный заряд кончился, и ярл, проследив взгляд гостя, увидел за окном, на серой глади Ис-фиорда резко очерченный силуэт боевого корабля. Эйрик в кораблях разбирался, и мог по достоинству оценить такой подарок (хотя и подозревал, что это скорее не подарок, а аванс за работу, которую властителю Свальбарда ещё предстоит выполнить).
По классификации распавшегося блока НАТО и американского флота корабли типа «Арли Бёрк» числились эсминцами, однако по сути своей и по размерам (их водоизмещение превышало восемь тысяч тонн – близко к тоннажу крейсеров УРО типа «Тикондерога») они были многоцелевыми лёгкими крейсерами, способными решать широкий круг задач войны на море. Вооружённые автоматическим универсальным пятидюймовым орудием, шестью торпедными трубами, двумя четырёхствольными установками запуска противокорабельных ракет «Гарпун», двумя модульно-ячеистыми установками МК.41 на девяносто контейнеров для крылатых, зенитных и противолодочных ракет «Стандарт», «Си Спарроу», «Гарпун», «Томагавк» и «Асрок», двумя скорострельными – четыре с половиной тысячи выстрелов в минуту – зенитно-артиллерийскими двадцатимиллиметровыми многостволками «Вулкан МК.15», противолодочным комплексом «АСРОК-ВЛА» и несущие на борту два вертолёта, «арли бёрки» могли успешно бороться с надводным, подводным и воздушным противником, поддерживать высадку морского десанта и тралить донные и якорные мины с помощью телеуправляемого аппарата. При скорости в тридцать узлов крейсер имел радиус действия пять тысяч миль, а огневой мощи одного «арли бёрка» было достаточно для разгрома целой эскадры боевых кораблей, уничтожения конвоя или для отражения массированной атаки с воздуха. Эти корабли «широкого профиля», совместившие в себе специфические качества эсминца, фрегата и крейсера, создавались по программе «Smart Ship» – «умный корабль» – и были до предела нафаршированы электроникой, включая радары с плоскими фазированными антенными решётками, комплексную многофункциональную систему управления оружием «Эгида» и средства радиоэлектронной борьбы.
Обвал парализовал судостроительную промышленность всех стран, и «бёрки» любых модификаций (те из них, которые не превратились в ржавый металлолом) остались в своём классе лучшими надводными кораблями, построенными до коллапса. Любой прибрежный властитель мечтал заполучить для своего флота подобный корабль, и кое-кому это удавалось – вопрос состоял только в том, чем за это приходилось расплачиваться. Но Эйрик был готов платить: корабль передавался ему в полностью боеспособном состоянии и вместе с экипажем (Хендрикс уже сообщил об этом ярлу). А вопрос цены – властитель Свальбарда был далеко не глуп и подозревал, что именно интересует заморского гостя, но терпеливо ждал, пока тот не откроет карты, продолжая тем временем играть роль радушного хозяина.
– «Ундина» – да, это прекрасный корабль. На фоне всех прочих моих драккаров он смотрится как медведь среди собак. И всё-таки, – викинг в упор посмотрел на глоба, – чем я смогу отдариться? Меня обязывает закон гостеприимства, хотя, скажу прямо, мне совсем не улыбается принять подданство United Mankind: я слишком привык быть свободным ярлом и не хочу для себя другой жизни.
«А ты не так умён, как кажется, – подумал Хендрикс. – Ты не понимаешь простой вещи: структура United Mankind пережила Обвал, трансформировалась и быстро набирает силу и мощь. И все неофеодальные уделы Европы, все эти герцогства и маркграфства, рано или поздно войдут в её состав, причём скорее рано, чем поздно. Придётся повозиться разве что с французским эмиратом, но это некритично – вопрос времени. Останутся только наши потенциальные противники – Халифат, Поднебесная Империя и русские княжества, – а с «новыми викингами» проблем не предвидится. История повторяется, но не копируется».
