Луч фонаря осветил небольшое возвышение, сделанное в земляном полу. На этом возвышении стоял трон… Да, несомненно, это был трон, хотя и непривычной глазу формы. Трон был вырезан из какого-то желтого дерева… Дерева? Ни одно дерево не смогло бы так сохраниться две с половиной тысячи лет!
― Слоновая кость, ― сказала Ника, словно угадав чужие мысли. ― Слоновая кость и… золото, кажется…
Ручки трона, сделанные в форме львиной головы, были отлиты из какого-то металла. Время наложило на него бурую неприглядную краску, но Егор наклонился вперед, осторожно поскреб ногтем поверхность, и из-под бурой пыли ослепительно полыхнуло желтой искрой.
― Золото, ― подтвердил он.
Но смотрел не на драгоценные ручки трона из слоновой кости, а на того, кто восседал на этом троне.
На троне сидел скелет правителя древнего города, след которого потерялся на берегу реки Танаис. Правителя Гелона.
Лохмотья когда-то великолепных одежд все еще свисали с костей полуистлевшие, неприглядные… Но драгоценности сияли ярчайшим бессмертным блеском и слепили глаза, играя в лучах фонарей. Несколько тяжелых колец с огромными, грубо ограненными драгоценными камнями валялись прямо на земляном полу. Васька поднял один перстень, покрутил его в пальцах, сказал прерывающимся голосом:
― Са-сапфир, кажется… Синенький…
Но никто даже не посмотрел на него, такой мелочью выглядел этот камень в сравнении с остальным убранством покойного.
На груди правителя когда-то покоилась огромная подвеска из чистого золота. Скрученные золотые нити в виде жгутов заканчивались фигурками скифов на конях. Украшение было таким тяжелым, что шейные позвонки скелетов не выдержали его тяжести и обломились. Золотой диск съехал с груди правителя и застрял в тазовой кости.
― Гривна, ― сказала Ника. Она протянула руку, коснулась одним пальцем золотого диска и повторила: ― Гривна. Нагрудное украшение скифов.
― А он был высокий, ― заметил Степка, единственный из присутствующих, окончательно не потерявший хладнокровия. ― Метр девяносто, не меньше…
― Смотри, пап! ― возбужденно вскрикнул Васька. ― Золотые браслеты на ногах!
― И на руках, ― добавил Егор. Нагнулся, поднял с пола тяжелый золотой кругляш, упавший с руки покойного.
― Господи, сколько же на нем золота! ― нервно сказал Степка и сделал шаг вперед.
― Осторожно!
Крик Ники ударил в высокие своды, выложенные гладкими камнями. Степка испуганно замер на месте.
― У его ног еще один скелет! ― сказала она, не отрываясь от камеры.
― Где? ― не понял Степка и пошарил лучом у подножия трона. ― Мама!
Из темноты на него глянуло красивое женское лицо. Именно лицо, а не череп! Только лицо почему-то сияло и переливалось в свете фонаря, как будто было сделано из какого-то драгоценного металла.
― Мама! ― повторил Степка и протянул руку.
― Не трогай! ― вскрикнула Ника, но было поздно. Степка схватил сияющую маску, надетую на лицо скелета, сидевшего у ног правителя. Обнажились пустые провалы глазниц и темная впадина носа.
― Это маска! ― сказал Степка растерянно. Повертел ее перед глазами и повторил:
― Мама! Никогда в жизни ничего подобного не видел! Даже в кино!
― Положи на место! ― велела Ника. ― Ребята, ищите голову правителя! На нем должна быть такая же маска!
Они разошлись в разные стороны, зашарили по полу лучами. Золото валялось прямо под ногами, как хлам, как поломанные елочные украшения, и было его так много, что не хотелось и нагибаться. Но маска, выполненная с необыкновенным искусством, будоражила воображение.
― Это ее портрет? ― спросил Егор вполголоса, оказавшись рядом с Никой. ― Портрет его жены?
― Не думаю, что она была его женой, ― ответила Ника, не переставая обшаривать пол. ― Ее посадили на пол, у его ног. Скорее всего, это невольница.
Она кашлянула и уточнила:
― Любимая невольница.
― Нашел! ― крикнул Степка, и эхо стаей воронья взлетело к потолку.
Он высоко поднял руку, подсветил ее светом фонаря. Сверкнул драгоценный металл, почему-то не потускневший от времени.
― Почему он такой яркий? ― спросил Егор Нику.
― Потому что это электрон.
― Не понял?
― Это сплав золота и серебра, ― ответила Ника обыкновенным будничным тоном училки. ― Сплав, секрет которого ныне утерян.
Она подошла к Степану, спросила:
― Где череп?
Степка посветил фонарем вправо.
Череп лежал в двух шагах от трона.
― Держи маску, как держишь, ― велела Ника и взяла камеру. ― Егор, подсвети. Так эффектней будет…
Несколько минут она добросовестно снимала погребальную маску правителя древнего города. Оторвала камеру от лица и сказала:
― Ребята, вы хоть понимаете, что мы нашли? Нет? Это же…
Она поискала слова, но не нашла и только молча развела руками.
― Останки правителя Гелона! Фрески! Скифы никогда не расписывали стены гробниц!
― А греки?
― Иногда, ― ответила Ника. ― Но мне кажется, что роспись сделана в стиле этрусков. Вот этруски всегда украшали гробницы росписями. Да, а электроновые маски?! Такие маски были найдены только в микенских погребениях, и нигде больше! Зато украшения на скелете, бесспорно скифские. Гривна, фигурки всадников на конях… А армия на входе?! Ничего подобного археологам вообще встречать не приходилось! Причем эти воины ― скифы! Вы хоть понимаете, что мы нашли?!
― Ничего не понимаем, ― ответил Васька за всех. ― Винегрет какой-то…
Ника засмеялась, притянула Ваську за шею и звонко поцеловала в щеку.
― Милый ты мой! ― сказала она с чувством. ― Это пример того, как тесно взаимодействовали разные народы, населявший ойкумену! Да что там говорить! В Гелоне жили эллины, скифы, будины, наездами бывали купцы из самых неожиданных мест! Я думаю, были здесь купцы из Этрурии. И не только купцы. Художник, похоже, тоже был этруском.
Она обвела взглядом темноту, изрезанную тремя световыми лучами, и сказала:
― Это революция! Господи, да когда я об этом расскажу…
― А ты уверена, что нужно кому-то рассказывать? ― перебил ее Степка.
Ника споткнулась на полуслове.
― О чем ты говоришь? ― спросила она тревожно.
― Ника, ты представляешь, сколько все это стоит? ― спросил Степка.
― Это бесценно, ― ответила Ника твердым голосом.
― Вот именно! Девочка моя! Это будущее твоих детей и внуков! Это будущее всех наших детей и внуков! И правнуков! Вплоть до седьмого колена!
Ника не ответила и отступила назад в темноту.
― Куплю арабских кобыл! Против таких денег даже арабы не устоят! ― продолжал мечтать обезумевший Степка. ― Выведу новую породу! Ваську пошлю учиться за границу…
― Я не хочу, ― пискнул Васька.
― Да кто тебя спрашивать будет! ― загремел неузнаваемый Степка. ― Как милый учиться поедешь! Егорша, ты на свою долю всю Москву выкупишь. И перестроишь ее, как тебе больше нравится. Ника! А ты…
Он поперхнулся, потому что свет его фонаря, до этого отплясывавший дикий танец на потолке и стене, уперся в каменную дверь за спиной трона.
― Что это? ― спросил Степка. И велел: ― Васька, глянь!
Васька пошел вслед за лучом, вытянутым вперед. Остановился, дотронулся до камня, сказал:
― Похоже на дверь…
Ника вышла из темноты и двинулась следом. Вскинула камеру на плечо, прильнула к глазку, принялась привычно фиксировать новую находку.
― Тут что-то написано, ― сказал Васька.
― По-гречески, ― добавила Ника.
― Что? ― спросил Егор. ― Ника, можешь прочитать?
― Могу, ― ответила она, отрываясь от камеры. Повернулась к мужчинам и подчеркнуто спокойно перевела: ― «Боги смотрят на тебя. Храни достоинство».
― Не понял, ― сказал Степка. От духоты, царившей в помещении, его волосы слиплись на лбу, взгляд стал беспокойным и диким, как у безумного.
«А ведь я, наверное, выгляжу не лучше», ― подумал Егор невольно. Но тут же отогнал эту мысль.
― Тебя предупреждают, ― холодно отозвалась Ника. ― Храни достоинство.
― В смысле, не жадничай? ― сообразил Степка. ― Да ты что! Все поделим поровну, как полагается!
